Луиза Кэндлиш - Наш дом [litres]

– По моему опыту, до пьянки нас доводят скорее старые отношения, – захихикала я.

Взгляд Элисон вернулся к Мерль.

Та задумчиво смотрела в кромешную темноту за окном.

– Что ж, остался всего месяц, – вздохнула Элисон.

После ухода Рава с напарницей я налил себе изрядную порцию водки (хватило бы свалить кабана) и принял душ, чтобы соскрести токсины дня – заискивание, жадность, холодный пот, напряжение… У меня были планы на вечер: в лучшем случае отвлекусь, в худшем – привнесу в свое уродливое существование еще одну переменную, еще одну сложность, еще один повод для сожаления.

В дверь позвонили. В прихожей я мимолетно глянул на себя в зеркало: вроде похож на человека, если сильно не приглядываться.

– Какой у тебя красивый дом! – воскликнула моя гостья.

Она была в черном – для секса, не для траура, хотя мне бы как раз подошло второе.

– Да, сегодня я уже слышал это.

Я ощутил странное подергивание на лице – не такое сильное, как в тот раз, перед Фией (думал, меня удар хватит), однако гостья все же заметила.

– Ты какой-то расстроенный. Случилось что-нибудь?

– Ничего. – Я растянул улыбку до ушей. – Просто тяжелый день. Входи, выпьем как следует.

– Мне нравятся мужчины с четким планом, – улыбнулась Саския.

– Сегодня ночью часы переводят назад, – сказала она позже, в постели, и мне тут же пришла в голову неизбежная мысль: хорошо бы их перевели обратно на сентябрь, чтобы отменить все случившееся. А может, и раньше. Насколько? На несколько лет назад, до той истории на работе. Может, именно тогда все и началось?

Ее звали Джоди. Совсем юная, всего двадцать три или около того. Помню ощущение, с которым я ехал домой из отеля на следующий день: не то чтобы чувство вины (не такое реальное, как сейчас) – скорее необходимость признать свое падение, отметить начало новой эры.

– Если бы ты могла, как далеко бы повернула время вспять? – спросил я Саскию. – Я имею в виду не часы, а месяцы или даже годы. Где бы ты остановилась?

– Нигде, – ответила та. – Никогда ни о чем не жалею – такова моя жизненная философия… Не смотри на меня так!

– Как?

– Как будто ты вдруг понял, что я – инопланетянка.

– Не ты, а я…

Я снова поцеловал ее – не только потому, что за этим она и пришла, но и чтобы закончить разговор, который грозил перерасти в сентиментальный и выдать меня с потрохами. Видимо, Саския почувствовала неладное, отстранилась и спросила:

– Что это, Брам?

– Где?

– Эта ночь – что она значит?

Ну все, началось…

– А чего бы ты хотела?

Саския вздохнула, явно догадываясь, что я уже использовал эту избитую фразу – единственный ответ, на который я способен. По крайней мере, она знала, с кем имеет дело: разводящийся донжуан с судимостью. Сейчас я чуть ли не скучаю по той, официальной версии себя самого.

Нет, правда, удивительно – как я продержался столько времени?..

Прибыли полицейские, Элейн Берд и Адам Майя, заняв оставшиеся свободные места в кухне; в ход пошли все имеющиеся чашки. Люси спросила у Фии, как работает система отопления, поскольку начало холодать (ночью обещали снег); было бы неучтиво отказывать.

Грузчики давно уехали в своих фургонах. Дэвид, хоть и взволнованный, не забыл дать им на чай. Фия представила, как они сидят в пабе и говорят друг другу: «Странная история… Кто же была та женщина, от которой они никак не могли избавиться?»

Официально дело выглядит так: Брам не пропал без вести – точнее, взрослый человек имеет право исчезать куда вздумается, и нет никакой причины полагать, что с ним случилось несчастье. В конце концов, они еще даже не проверили вторую квартиру (нет, он не сидит там, наслаждаясь «Игрой престолов», это Фия и так знает) или родственников.

– У него только мать. Я ей звонила, его там нет.

– Тогда у друга, у коллеги? Можно обзвонить местные больницы.

Дэвид Воэн заявляет, что лично готов уложить Брама в больницу, если он еще не там, однако аудитория выбрана неудачно, и шутка не проходит.

– Если к понедельнику не объявится, – говорит Элейн Берд, – и у вас будут серьезные причины полагать, что ему грозит опасность, позвоните нам.

То же самое относится и к проблеме с продажей: деньги технически нельзя считать пропавшими и даже спорными, пока не проверят счет Брама. О мошенничестве речи нет – по крайней мере, до тех пор, пока о нем не заявлено в соответствующую инстанцию, а те уже перенаправят запрос в отдел расследований мошенничества и сетевых преступлений. Если имеется подозрение на халатность агентов, пострадавшая сторона может обратиться в Управление регулирования деятельности риелторов (это Фию теперь так называют – пострадавшая сторона.)

– Мошенничество с недвижимостью набирает обороты, – напоминает Майя. – Вы наверняка читали в новостях. Мы только что выпустили заявление, призывающее риелторов проявлять бдительность, особенно при отправке финансовой информации по электронной почте – именно тогда мошенники ее перехватывают. Как правило, это происходит, когда недвижимость арендуют, и съемщик ни разу не встречал владельца, поэтому визиты агентов и потенциальных покупателей не вызывают у него вопросов.

– У нас другой случай, – возражает Дэвид. – Сделка состоялась при участии одного из владельцев.

– Мы не знаем наверняка, – протестует Фия. – Брама могли заставить силой!

– Потому и позвонили вам, – вставляет Мерль. – Исчезновение Брама и мошенничество явно связаны между собой. Мы боимся, что он мог стать жертвой профессиональных бандитов…

– Мы это уже обсуждали! – прерывает ее Дэвид. – Мы встретились с ним на просмотре, никто не приставлял ему пистолет к голове! Он лично подписал все документы. Ведь подпись легко проверить, правда же? – спрашивает он у Майи.

– Да, если мы примем решение о проведении расследования.

– Он наверняка впустил и нашего оценщика, – вспоминает Люси. – Это было в декабре, можно проверить точную дату.

– Я уверена, что ваши агенты смогут пролить свет на ситуацию, – говорит Берд, и у Фии складывается ощущение, что речь идет о споре за парковочное место, а не о серьезном преступлении.

– А если нет? – упорствует Дэвид. – Мы не можем месяцами ждать расследования! Нам сейчас нужно знать, кто имеет право жить в этом доме. Сегодня, завтра и в обозримом будущем.

– Фия, разумеется! – вставляет Мерль.

– Тогда верните нам два миллиона! – огрызается Дэвид.

Люси бросает на него многозначительный взгляд: мол, не горячись! Когда все закончится, нам с ней жить бок о бок, приглашать на барбекю; может, ее дети будут сидеть с нашими…