Ellen Fallen - Порочные души

Двери расходятся, выхожу в просторный холл, сажусь на ближайший стул, чтобы сделать передышку, открываю бутылку с водой и осушаю её полностью.

Главное, чтобы мой мочевой дотерпел до дома её родителей. Ведь она наверняка сейчас прячется там, куда ещё она могла поехать, тем более я сказал Седрику сменить замок на её дверях в квартире. Очень кстати предусмотрительно.

Мой телефон издаёт звук приходящего сообщения, я встаю и иду на выход. Моя машина припаркована у лестницы, перекрывая всем идущим дорогу, улыбаюсь, вот что значит человек, который понимает меня даже без намёков. Седрик выходит на улицу, открывает передо мной двери, и я кидаю в него сникерс.

– Как раз хотел перекусить, – весело отвечает он.

– Не подавись, я теперь точно такое есть не буду, – отвечаю ему, удобнее усаживаюсь на сидении и откидываю голову на подголовник. Двери за водителем закрываются, он тут же выезжает, едва не задавив прохожего.

– Мы же торопимся, да? – он смотрит в зеркало заднего вида.

– Да надо бы, если она ещё не забыла обо мне. Ты проверял её эти дни, что я был в отключке? – с некоторой надеждой спрашиваю его, ведь не было такой договорённости.

– Конечно, сэр, обижаете. Она ездила несколько раз в больницу к своему гинекологу, потом пару раз приезжали полицейские, я им заплатил, чтобы сделали вид, что её не было дома. Настроение у неё не очень, могу точно это сказать, – я довольно растягиваю губы в кривой ухмылке.

– Это хорошо, – водитель кидает мне бутылку с минеральной водой. – Предусмотрительно, Седрик. Что до нашего верного друга Рея?

– Он все ещё пытается доказать, что у него не было наркоты, – я отпиваю, полощу рот и выплёвываю в окно.

– Пускай покорчится с*ка, достал он меня, пока встречался с ней, – повторяю снова действия с водой, наконец, ощутив себя довольным. – Ты кстати куришь?

Седрик тут же отрицательно качает головой. Я с сожалением потираю грудь, вот если бы мои нервы не сдали в ожидании встречи с девушкой, можно было бы забыть про пагубную привычку. Но что-то подсказывает мне, что я скоро начну конкретно заливать себя спиртным и желать сдохнуть каждый раз, как только мои выходки будут портить наши отношения. Хотя, если она была со мной, то только по своему желанию, а не по принуждению.

– Я выяснил кое-что интересное относительно отравления, – моё давление начинает скакать, к лицу приливает жар, я ложусь на сидении, борясь с первыми приступами рвоты. Что если слова отца…

– Машину останови на обочине, – прижимаю колени к животу и открываю на полном ходу двери машины, чтобы мой желудок очистился от воды, которой я напился.

– Это не она, – говорит Седрик, пока моё тело изрыгает из себя остатки жидкости.

– И это пи*здец как радует, – отвечаю я в перерывах между спазмами.

Я очень быстро снимаю чистое постиранное белье с растяжки, складываю в пластиковую корзину, пока стою на улице. Мама сказала, что объявили штормовое предупреждение о надвигающейся грозе. Все что я успела сделать, едва забежав домой, это закрыть окна на замок и переобуться в домашние тапочки, потом увидела тряпки, взмывающие в воздух, держащиеся на кончиках прищепок. Не захлопнув дверь, я неслась сломя голову, забыв зажечь свет на заднем дворе.

– Растяпа, – беременность, кажется, напрочь лишает меня мозгов. Ветер треплет мои волосы, которые хлещут мне по лицу.

Мама, перед тем как поехать погостить к Трою, настирала так, будто у нас тут живёт огромная семья, состоящая минимум из десятерых. А все потому, что я их в буквальном смысле упросила оставить меня хотя бы на некоторое время в покое, не изводить бесконечными вопросами и разговорами.

Я ещё сама не понимаю, как быть дальше, каким образом я могу им рассказать о своих планах, тем более что с моей стороны был огромный шаг. Но это был первый и последний раз, когда я вообще пошла к мужчине домой, желая поговорить.

Сдираю последнюю тряпку, подхватываю корзину и быстренько пробираюсь к входной двери. Молния разрезает страшное грозовое ночное небо, и я вскрикиваю, когда тут же раздаётся раскат грома.

– Матерь божья, – забегаю в дом через открытую настежь дверь, успевая получить первую порцию дождя, который окропил моё тело. Закрываю её на все замки, нажимаю на выключатель, но он никак не реагирует. – Свет выключили, – на ощупь передвигаюсь по дому, ищу свечи или фонарик, я даже не представляю, где оставила свой телефон.

– Эмерсон!!! – ору во все горло, когда слышу голос вместе с раскатом грома, застыв в неестественной позе, наталкиваюсь взглядом на тело. – Я искал тебя наверху, потом в других комнатах.

Я тяжело дышу, задыхаюсь от гнева и испуга, хватаю первое, что попадается под руку, и бью по голове Хоуку.

– Ты напугал меня, придурок, – кричу я.

– Ай, бл*дь, – хлопки становятся глухими, – Хватит меня избивать, – он выхватывает газету, которой я его хорошенько отхлестала, я тут же снимаю с себя тапочек и бью его по наглой морде.

– Так тебе, мерзавец, Пошёл вон из моего дома, – сомневаюсь в своей вменяемости, а в его тем более. – Хватит смеяться, идиот. Я ненавижу тебя.

– Поверить не могу, ты только что опустила меня как мужчину дважды, и я не могу ничего с собой поделать. Мышка, это п*здец как смешно, я не могу, – он задыхается от смеха.

– Не смей материться в этом доме, – ору я.

– Прости засранца, больше не буду, клянусь, – он хватает меня за руки, поворачивает спиной и крепко прижимает к себе. – Так я в безопасности, – закатываю глаза, молнии освещают комнату, указывая в каком направлении двигаться. Он в наглую волочёт меня к дивану и усаживает напротив себя. – Ты ведь не станешь бегать как полоумная?

– Ты… – шиплю я через зубы.

– Слушай, я вёл себя неправильно. Верней нет, я вёл себя как обычно с теми, кто мне неприятен. Просто мне очень жаль, что ты все это видела, – хватает меня за влажные от капель дождя руки и удерживает на расстоянии.

– Ты больной? – я не вижу его лица, только в моменты вспышки молний, – У тебя какое-то расстройство личности, вспышки агрессии… Что написано в твоей карточке от психиатра?

– Здоров, – без обид отвечает он.

– А мне кажется, ты больной на всю голову, – встаю и наклоняюсь, чтобы снять с себя второй тапок, замахиваюсь над ним, но останавливаюсь, лицо во время вспышки кажется мне осунувшимся. Хоук укладывается на мои любимые подушки и, не отрываясь, смотрит на меня. – Не делай этого, не смотри на меня так. Ты заявился пьяный?

– Как, моя маленькая мышка, я смотрю на тебя? И нет, я не пил, – зажмуриваю с силой глаза, чтобы не проникнуться снова к его мужским чарам, не поддаваться обаянию и его приятным словам.

– Ты должен уйти, – указываю на двери. Свет моргает и включается во всем доме.