Эрин Келли - Каменная пациентка [litres]

– Ты плавала, – говорит он, вдыхая запах моих волос. – Боже, мне нужно выпить после этой поездки. Красное или белое?

Мы не можем выпивать оба, не тогда, когда одному из нас может понадобиться сорваться в Лондон без промедлений.

– Все, что пожелаешь. Я пропущу.

Сэм видит меня насквозь.

– Я видел ее всего три часа назад, Марианна. Она в порядке.

– Ты видел ее!

– Да. У меня была встреча в Виктории, так что я заскочил. Она, кажется, привыкает к тому, что люди теперь к ней приходят. Что-то вроде «более реального образа жизни». – Сэм закатывает глаза, но с нежностью. – В квартире бардак, однако не на безумный манер. Свинья все еще там, к сожалению.

– Она регулярно встречается с доктором Адиль?

– Насколько мне известно, да. Я не спрашивал. Она на «одном G». – Я заставляю себя улыбнуться. Когда Хонор была подростком, она объясняла, что ее состояние всегда, кажется, можно описать соответствующим гравитационным притяжением. «Одно G» – это нейтральное, достаточное, чтобы удержать ее на якоре, не пригибая к земле. «Нулевая гравитация» означает – нет сна или аппетита, «два G» подразумевают, что она не может подняться с кровати. – Сегодня ей не понадобится никто из нас.

Сэм откупоривает бутылку «Мальбека» – он признает только натуральные пробки, – наполняет бокал и тянет бутылку к моему, но я – как собака с костью. Не могу перестать это мусолить.

– Я хочу привезти ее сюда на неделю.

– Что, и она пропустит неделю своего курса, просто чтобы развеять твою паранойю? – Сэм наливает по привычке в мой бокал. – Дай ей вздохнуть, Марианна. Она стабильна. Ее лекарство действительно помогает, а не делает хуже. Сколько времени прошло с последнего из тех звоночков? Десять месяцев? Год?

– Значит, теперь самое время ждать рецидива, не так ли?

Сэм поджимает губы.

– Сказать честно? Я думаю, что ты необходима своей маме прямо сейчас, и Колетте тоже. Ты никогда не простишь себе, если потеряешь эти дни. – Его подбородок на мгновение вздрагивает. Его отец умер, когда Сэм был в командировке, и он так и не смог смириться с этим. Он уставился на стену за моим плечом, моргая слишком часто. Иногда я так увлекаюсь поддержкой других, что забываю о том, кто поддерживает меня.

– Ты прав. Пускай это подведет черту под моим днем, – говорю я и сама доливаю свой бокал доверху. – В любом случае – как дела на стройке?

– Потеряли месяц из-за этой чертовой прозрачной крыши, – отвечает он, а затем увлекается, и это становится настоящим облегчением – слушать, как он говорит о балках, перекладинах и проходах. Я жду, что его лицо разгладится, когда он вывалит стресс от работы на меня, однако этого не происходит. Я заставляю себя проглотить несколько маленьких кусочков рыбного пирога, впервые осознавая, как отвратительно это блюдо. Но все же оно притупляет жжение в моем желудке.

Это чувство тянется с самого раннего вечера – что наш разговор какой-то неестественный, чего с нами раньше никогда не случалось. Около десяти мы чопорно поднимаемся по винтовой лестнице. Сэм складывает свои брюки и аккуратно вешает их через перила верхнего этажа рядом с остальной одеждой на утро. Весь тот объем, который когда-то был на его плечах, переместился на талию, и сравнение с Джессом привычно вызывает у меня чувство вины.

– Ах да, – говорит он, по-прежнему стоя ко мне спиной, – каким-то чужим голосом. Он поправляет брюки, которые и без того уже висят ровно. – Я наткнулся сегодня на Аманду в библиотеке архитектурного института.

Меня пробирает озноб. Я так и не предупредила ее о вымышленном дне обучения персонала.

– Тебе пришлось долго за ней гоняться? – спрашиваю я с неубедительной легкостью.

– Нет, разминулись, как в море корабли. На встречных курсах. Ты же знаешь Аманду. Вечно куда-то спешит. Она передала тебе привет. – Сэм выравнивает стрелки на штанинах. – Забавная вещь. Она не помнит, что встречалась с тобой на днях. Сказала, что не видела тебя с тех пор, как ты ушла с вечеринки по поводу отпуска.

Как же осторожно, с какой же надеждой он передает мяч на мою сторону поля.

– Ну, ее там и не было, – говорю я. – Это был тренинг по информационным технологиям. Она прошла его на следующий день.

– Но ты сказала, что его проводят всего один день. Из-за этого я изменил свое расписание.

– Прости меня. У меня сейчас просто голова не на месте. Я, наверное, что-то перепутала. – Я подхожу к нему и встаю рядом, опираясь кулаками о перила. Сэм застыл сбоку; под нами темная пустота гостиной. – Эй… – произношу я и поворачиваю его к себе лицом, подставляя подбородок для поцелуя. И чувствую тот момент, когда он решает, что мне можно верить.

Когда мы устраиваемся для пятнадцатиминутного супружеского секса, он замечает пятнистый след руки на моем предплечье и замирает, сместив с меня свой вес, словно у меня в синяках все тело.

– Откуда это? – Я застываю в панике. – Это Дебби?

Врачи предупреждали нас о таком: наступает стадия, когда пациенты становятся настолько невменяемыми, что начинают набрасываться на своих опекунов.

– Она ничего не могла с этим поделать, она не понимала, что творит… – Мысль о том, что маленькая ладошка моей матери могла оставить этот огромный синяк – абсурдна. Остался ли хоть кто-то, кому я не буду лгать, или о ком? Это отвратительно до тошноты, хотя она и никогда не узнает.

– Господи, – муж морщится. – Это выглядит хуже, чем сперва показалось. Я буду теперь осторожнее.

Сэм нежно проводит указательным пальцем по коже вокруг синяка.

– Не думал, что она до сих пор способна на такое. У нее крепкая хватка для такой маленькой женщины, верно?

Я не могла бы чувствовать большую вину, даже если бы Сэм вдруг нашел один из волос Джесса в нашей постели. И с этой мыслью во мне вдруг просыпается задор, которого я не чувствовала с мужем годами. Я закрываю глаза и удивляюсь – почему мое тело выбрало именно этот момент, чтобы ожить под руками Сэма. Этот огонь разгорелся оттого, что Джесс теперь так близко? Все то желание, что копилось во мне с прошлой недели, нашло наконец выход, или страх, что Джесс собирается разрушить мою жизнь, и это может быть последний раз?

Сэм финиширует первым, прежде чем успеваю я, а затем, пока я улыбаюсь и жду, когда желание утихнет, в очередной раз справляясь с разочарованием, он гладит меня по щеке и произносит:

– Ты все еще прекрасна.

Нам не нужен сигнал тревоги. Телефонный звонок вырывает нас из сна. Это Колетта, звонит из машины «Скорой помощи». Мама упала, возможно, в результате очередного инсульта. Если бы она не сбила вазу, перебудив весь дом, она бы не выжила. В любом случае, врачи со «Скорой» говорят, что я должна прибыть в Ипсвичскую больницу немедленно.