Лорет Уайт - Самые темные дороги

К глазам Рикки снова подступили слезы. Он взглянул на Тори.

– Мы были в сарае, – сказала она. – Рикки видел мужчину.

Рикки вскочил на ноги.

– Тори!

– Послушай Эша, Рикки! Тот плохой парень знает – все знают, что мы там были. И Ребекка тоже. У нее есть доказательства. Оливия и Коул тоже знают.

– К черту! – Рикки решительно направился к выходу, но Эш схватил его за руку и удержал на месте. – Отпусти, придурок!

– Сядь на место. Я собираюсь помочь тебе. Я – это все, что у тебя есть, Рикки. Я и дух Бегущего Ветра – это все, что стоит между тобой и прямой дорогой в ад.

Рикки сглотнул.

– Садись.

Он медленно подчинился.

– Тори! – Эш повернулся к девочке. – Расскажи мне.

Тори смахнула слезы и начала:

– Мы находились в сарае, когда услышали, как кто-то на улице направляется к хижине Ноя. Сначала мы испугались и решили, что Ной идет в сарай, поэтому спрятались за верстаком. Мы немного подождали. И когда я решила, что снаружи все спокойно и можно выходить, мы услышали выстрел. Потом кто-то побежал по мокрому снегу прочь от дома.

Эш напрягся.

– Этот человек пробежал через осиновую рощу за сараем. Мы слышали, как хрустят ветки в кустах. Потом он забрался на снегоход и быстро уехал.

– Ты его видела?

– Рикки его видел.

– Рикки?

Паренек угрюмо смотрел на языки пламени, пляшущие в камине. Прошло полминуты. Ветер свистел в карнизах крыши и вокруг каминной трубы.

Наконец Рикки повернулся к Эшу:

– Он был в утепленном и водонепроницаемом зимнем костюме черного цвета, – тихо сказал Рикки, усмиренный, как буйный молодой жеребец в загоне. – И на голове ярко-оранжевый шлем с изображением большого черного паука. – Он сглотнул. – Козырек был опущен, поэтому я не разглядел его лицо.

– Рост? Телосложение?

Паренек покачал головой:

– Здоровенный, но это из-за зимнего снаряжения. Хотя довольно высокий. Он двигался быстро, как спортсмен. А рисунок на его снегоходе был таким же, как на шлеме. Большой черный паук с разинутыми жвалами и строчка адреса в интернете. Это была новая модель, ярко-оранжевая, с бескомпрессорным двигателем. Очень ровный ход. – Он выглядел так, словно его могло вырвать в любой момент.

Настроение в комнате ощутимо изменилось.

– Что случилось потом? – спросил Эш.

– Тори хотела убежать, но мы слышали выстрел, и я беспокоился за старика. Я хотел проверить, как он там.

Эш смотрел на парня, и в его груди затеплилась искра надежды. Рикки был хорошим человеком; Бегущий Ветер знал это.

– Поэтому мы пошли туда и заглянули в заднее окно. Я увидел его тапочки и выпивку, расплесканную на полу. Он не шевелился. Тогда я заподозрил плохое и сказал Тори, что нам нужно посмотреть изнутри. – Рикки откашлялся. – Странно, но дверь кухни была открыта. На столе стояла зажженная лампа. Я прошел в гостиную, и… – Он замолчал, подыскивая слова. – …и он был там. В кресле-качалке, с дробовиком между ног и с простреленным затылком. Он был мертв.

– А потом?

– Потом я запаниковал. Я попытался удержать Тори, чтобы она не увидела, зацепил лампу, и она загорелась на полу.

– Это неправда, – сказала Тори.

Эш посмотрел на нее. Она сердито уставилась на Рикки.

– Это была я, – пояснила она. – Я взмахнула рукой, когда Рикки пытался оттащить меня в сторону, чтобы я не увидела мертвеца. Это я устроила пожар в хижине.

Искра надежды, теплившаяся в груди Эша, загорелась ровным пламенем. Рикки Саймон даже сейчас пытался защитить свою подругу, а ведь это могло очень дорого обойтись парню, однажды уже арестованному за мелкий поджог.

– Все загорелось очень быстро, – сказала Тори. – Тогда мы убежали.

– Почему вы не обратились за помощью? – спросил Эш.

– Потому что тогда бы они узнали, что мы воры, – ответила Тори. – И что мы устроили пожар и сожгли Ноя. Тогда Рикки бы отправился в настоящую тюрьму… – Ее голос пресекся. – И… и тогда бы он уже не вернулся обратно.

Эш медленно кивнул. Его мозг бешено работал.

– Кто мог знать, что сегодня вечером вы поедете по этой дороге? – спросил он. – Конечно, кроме Патти.

– Клянусь, Рикки, я никому не говорила, – сказала Тори.

– А я сказал только Патти. Но, думаю, какое-то время кто-то следовал за мной по пути в Броукен-Бар. Я видел свет, мелькавший за деревьями. Потом я съехал на боковую трассу, и огни исчезли.

В этом есть смысл, подумал Эш. В городе уже поползли слухи о том, что они с Ребеккой посетили ранчо Броукен-Бар. Бранниган знал об этом, как и домохозяйка, которая бродила вокруг. Каждый из них мог рассказать об этом своим знакомым.

Эш потер лоб, ощущая растущее напряжение.

– Почему вы решили отправиться к заброшенному кемпингу на моем участке?

– Потому что туда никто не ходит, – ответил Рикки. – Там есть крытые постройки, где можно посидеть и хорошо провести время.

– И это все?

– Да, это все.

Эш взвесил его слова и вспотел, когда подумал о руинах кемпинга и о давно прошедших событиях.

Они услышали звук подъехавшего автомобиля; покрышки скрипели и хрустели на льду. Эш встал.

– Ну вот. – Он протянул Рикки свой телефон. – Позвони своей маме. Скажи, что у тебя все в порядке и что на какое-то время ты останешься у меня. Если ты ей понадобишься, она может позвонить мне. Дай ей мой номер и скажи, что она может звонить в любое время.

Эш вышел встречать Оливию.

Эш открыл дверь, и Оливия вошла в дом, на ходу снимая куртку, так что шрам на ее шее сразу бросился в глаза.

– Где она? – Она сдернула вязаную шапочку, и волосы взлетели вверх, подхваченные статическим электричеством. Ее щеки раскраснелись, взгляд был пронзительным и настойчивым.

– В гостиной. Она почти в нормальном состоянии, Лив. Несколько шишек да разбитое колено, которое может потребовать медицинского осмотра. Я наложил ледяной компресс.

Оливия устремилась в гостиную и замерла при виде своей дочери, лежавшей на диване.

– Тори? – как-то неуверенно произнесла она.

– Мама!

Глаза Оливии наполнились слезами. Она поспешила к дочери, и Тори распахнула руки навстречу матери. Оливия крепко прижала ее к себе. Обе молчали; они просто обнимали друг друга. У самого Эша запершило в горле, он готов был прозакладывать последний доллар за то, что Тори впервые назвала Оливию своей мамой.

Он жестом показал Рикки, что нужно следовать за ним, чтобы Тори и ее мать могли хотя бы ненадолго остаться наедине. Рикки заколебался, посмотрел на Тори, потом на Оливию, но наконец встал и пошел за Эшем к двери спальни.

Эш открыл дверь.

– Пока что это будет твоя комната. Там есть дверь, ведущая в ванную. Мыло, шампунь – там есть все, что тебе может понадобиться.

Рикки уставился на большую двуспальную кровать, пуховое одеяло, телевизор на стене. Потом недоверчиво посмотрел на Эша.