Эмманюэль Гран - Конечная – Бельц [litres]

– Это невероятно.

– Я же вас предупреждал. Согласитесь, легко в этом случае объявить Гийона сумасшедшим, не так ли?

– Да уж.

– Знаете, Марк, вам надо перечитать Блаженного Августина. У него в деталях описан этот феномен. Аббат Лефор скажет вам то же самое. Впрочем, в то время он часто виделся с Гийоном. Он единственный не воспринимал эту странность Гийона как безумие. Он сам владеет иностранными языками. У нас с Лефором разные взгляды, но он образован, и я это признаю. И он читал Блаженного Августина. Вы знаете, Марк, что такое «язык Блаженного Августина»?

– Нет.

– Язык христиан, которые выражают свои чувства и вместе поют на нем, и этот язык неизвестен другим людям, как неизвестен и им самим, но это их общий язык. Язык, на котором говорят не с людьми, а с Богом.

– И Гийон говорил на этом языке?

– Так утверждал Лефор. Я этого не знаю и не уверен, что аббат знал это наверняка. Но такое возможно. Заметьте, что языки – это доказанная и научно обоснованная реальность. Но что касается Гийона… Я даже не знаю…

Марк бросил взгляд на черный экран компьютера, который совершенно затих.

– Ваш компьютер не очень-то любит работать.

– Как же он мне надоел! Эта проклятая машина работает только тогда, когда захочет. Боюсь, придется начинать все сначала.

И Венель, ни слова не говоря, нажал на кнопку «Пуск». Марк поморщился, словно ему наступила на ногу женщина в туфлях на шпильке.

– Немного терпения. Налить вам еще кофе?

– Нет, спасибо. Достаточно.

Через пару минут Венель вновь заговорил ликующим голосом, словно профессор в большой аудитории:

– Так на чем мы остановились? На Блаженном Августине… Марк, вы читали Блаженного Августина?

И, не дожидаясь ответа, он снова направился к книжным полкам.

У Рене Ле Флоша не входило в привычку встречать гостей на пристани. Обычно он сидел в своей теплой конторе и ждал, когда ему сообщат об их прибытии. Но на этот раз он сделал исключение. Лейтенант полиции Пьер Николь предупредил, что приплывет на одиннадцатичасовом пароме, – но не его пришел встречать на пристань портовый начальник. Николь сделал карьеру у Ле Флоша на глазах, с тех пор как, будучи рядовым агентом, поступил в полицейскую школу. В этот раз он сопровождал нового комиссара Лорьяна Паскаля Фонтана́, занявшего место Филиппа Бертрана, вышедшего на пенсию на прошлой неделе. Ле Флош – отчасти из почтительности, отчасти из любопытства – рассудил, что следует проявить вежливость и встретить нового комиссара лично, когда тот сойдет с парома, совершая первую официальную поездку на остров Бельц. «Танги Нев» причалил на пять минут раньше расписания. Ле Флош помахал Оливэ, капитану «Танги», который подавал ему знаки с мостика. Среди немногочисленной группы пассажиров ровным шагом шли двое мужчин, один высокий, другой ростом пониже.

– Капитан Рене Ле Флош. Рад знакомству.

– Комиссар Фонтана, – отозвался мужчина пониже, крепко сжав Рене руку.

– Надеюсь, путешествие было приятным?

– Скучным, – без намека на улыбку ответил комиссар.

Ле Флош пожал руку Николю и проводил гостей к себе в контору. Полицейские расположились в двух белых пластиковых креслах. Обменявшись с гостями несколькими банальными фразами о красоте моря и, в отличие от нее, скверной экологии Парижского региона, откуда перевели к ним Фонтана, Ле Флош принес ведро Жюгана, поставил на стол и открыл крышку.

На дне ведра оказалось не меньше литра морской воды: за ночь она вытекла из обрубка, потерявшего свою мертвенную белизну и ставшего бледно-сиреневым с черными прожилками вен, откуда сочилась темная густая жидкость. Дряблая разорванная плоть напоминала медузу. Но от нее шел такой сильный запах тухлого мяса, что полицейские невольно отшатнулись. Ле Флош рассказал им, при каких обстоятельствах была найдена эта нога, о рыбаках с траулера, обнаруживших ее в сети в районе Корбо-Бельц, примерно в пятнадцати милях от Бельца. Ле Флош поднялся и показал точное место пальцем на морской карте, прикрепленной кнопками у него за спиной.

– Жюган был один? – спросил комиссар.

Ле Флош сообщил название траулера и имена четверых матросов. Упомянул и о ссоре, разгоревшейся на борту, и тут же пожалел, что затронул эту тему при новом комиссаре.

– Суеверия, знаете ли, – добавил он. – Если хотите знать мое мнение, это все сущая ерунда.

– Хм-м-м… – задумчиво протянул Фонтана, которого, судя по всему, совершенно не заинтересовала эта часть истории.

Он поделился с Ле Флошем своими соображениями относительно находки. Начал с того, что это действительно человеческая ступня… и, скорее всего, где-то непременно имеется от нее тело. Вполне вероятно, труп. Что предполагает факт насильственной смерти. Необязательно криминального характера, хотя это довольно необычно – потерять ногу в открытом море. Как бы там ни было, они самым внимательным образом исследовали материалы о случаях насильственной смерти в этом департаменте, которые попали в отчеты за последние две недели. В Южном Финистере поиски также ничего не дали. Дело, разумеется, завели. Они распутают эту темную историю, постараются с этим не тянуть. Фонтана предложил Николя опросить моряков с «Наливая».

Когда они только причалили, небо было затянуто облаками, а теперь же полностью прояснилось. Оно сияло безупречной насыщенной синевой. От легчайшего бриза не становилось зябко, хотя температура воздуха не поднималась выше десяти градусов. Фонтана и Николь шагали по набережной.

– Сделайте запрос на исследование конечности, – сказал лейтенанту Фонтана. – Что у нас с патологоанатомом?

– Франком Мартинесом? Тот еще деятель. А история с этой ногой, отрезанной посреди океана, и правда какая-то странная.

– М-да… Самый подходящий повод нанести визит местным жителям. В котором часу отходит судно?

– Примерно через пятьдесят минут.

– Отнесите это на паром и приходите ко мне в бар. Пойду представлюсь лидерам общественного мнения.

Фонтана похлопал Николя по плечу и направился к «Тихой гавани». Комиссар произвел впечатление на лейтенанта. Его послужной список, его спокойствие, ощущение, будто он знает ответ прежде, чем ему успевают задать вопрос. У них в комиссариате бывали великие сыщики, честные, харизматичные, обладающие изрядным интеллектом и при этом одаренные тонким чутьем. Такие, кем даже против своей воли восхищались подчиненные. Фонтана был одним из них. Николь свято верил – и коллеги были с ним солидарны, – что у Фонтаны можно многому научиться. Он их начальник, и стал им наверняка небезосновательно. Однако в данный момент у Николя возникло тревожное чувство, возможно нелепое, что Фонтана совершает ошибку. Некое предчувствие, ничем не обоснованное; и он решил держать его при себе. Он пожал плечами, окликнул Оливе и попросил спустить трап, чтобы занести на борт ведро.