Анна Пляка - Взаперти [litres]

– У девочки амнезия, – напоминаю. – Вы с ней не говорили. Странно судить только по снятым деньгам.

– Возможно. – Свенсон пожимает плечами. – Что касается здания, то я не имею права разрешать вам обыск, можете проверить по бумагам. Если у вас все, детектив, я хотел бы провести свой выходной в одиночестве. Дверь найдете сами.

Распрощавшись, выхожу в холл, оглядываюсь задумчиво. Гулкий дом кажется холодным. Не мне судить этого человека и всех его коллег. Но по крайней мере к нынешним нашим пропажам они вряд ли имеют отношение.

Ровный фон в наушнике нарушает веселый голос Электры, я подхватываю планшет. Они все-таки пошли. Рика помахивает листочком – наверное, еще не читала, иначе ругалась бы. Мори изучает содержимое ячейки на своей стороне бокса.

– Что там у тебя? – окликает Рика.

Ее кузен медленно вытягивает форму, балансируя на костылях. На пол сыплются части разобранной винтовки. Удивительно ловко для раненого садится, снимает свой потрепанный костюм, натягивает камуфляж. Собирает винтовку, но, вместо того чтобы стрелять, согласно инструкции, кладет ее рядом.

– Я знаю, мне не нужно оружие, чтобы убить. Это всего лишь самый простой, обманчиво простой способ, – говорит негромко. – Сначала ты думаешь, что делаешь правильное и нужное дело. Потом просто учишься выполнять приказы. А в какой-то момент приходит мысль, что все это дико. Что «миротворец» – еще одно название для убийцы.

Болезненно улыбаюсь. Мори тоже чуть поводит плечами, улавливая двусмысленность. Продолжает:

– Странно. Я перестал верить в приказы и вместо этого поверил в закон. Говорил себе, что ничего не решаю, что вердикт за судьей, присяжными и законом. – Качает головой, сжимаются в линию губы. – А по сути остался тем же самым. Осужденные тоже умирали, пусть и не все. Я снова верил, что это правильно, – усмехается грустно. – Вот только люди ошибаются, а и приказы, и закон создают люди. Ошибки порождают чудовищ. И что мне считать правильным?

– Ты сам знаешь, что правильно! – громко говорит Рика. – Я доверяю тебе, Мори. Ты всегда поступаешь так, как надо.

– Я не святой. Я тоже могу ошибаться.

Он сейчас сам себе подсудимый, прокурор и судья, а Рика уже в роли адвоката. Ее задание требует этого, только речь придется составлять не для кузена.

– Кто угодно может, – заявляет она. – Но не ты. Ты всегда думаешь перед тем, как делаешь, ты…

– Когда я ушел в армию, я плохо подумал, – перебивает Мори, вскидывает винтовку на плечо. Пуля уходит в молоко, пробивает лист правее и выше мишени.

– Ты использовал ту информацию, которая у тебя была, – возражает Рика. – Да, можно сказать, что тебе стоило поискать еще. Но ты подошел к делу ответственно. Если реальность разошлась с ожиданиями, это проблема реальности, а не твоя.

– В итоге моя. – Грохот выстрела, теперь мишень ранена чуть ниже середины. – Потому что мне пришлось выполнять приказы.

– Ни по одному закону не наказывают тех, кто исполнял приказы. – Рика упрямо складывает руки на груди. – И любой скажет, что ты выполнял свой долг. Помогал стране. Ты невиновен в чужих ошибках, ты тогда не мог ничего сделать.

– Всегда можно что-то сделать, – спокойно замечает Мори. Бумажная мишень вздрагивает, словно живая, пробитая точно по центру. – Отказаться стрелять. – Сбрасывает оружие на пол, задерживает ладонь на ремне. – Со своей я его снял. Сделал жгут для парня, которому гранатой оторвало руку. Первые дни на боевом задании. Я не был к этому готов и не справился. Он умер.

– Но ты пытался помочь! Ты все сделал правильно.

– Какой смысл, если это ничего не изменило?

– Это меняет все! Пока ты делаешь то, что считаешь правильным, это может изменить все. Да, мы не всевластны, но если бы ты сдался, лучше бы не стало. И легче – тоже.

Мори молча склоняет голову, не то признавая правоту кузины, не то устав спорить. Электра напоминает вполголоса:

– У тебя есть задание, Рика. Советую поторопиться.

Рика закатывает глаза, вспыхивает яростью мгновенно.

– Оправдать его?! Дождь охренел такие задания придумывать! – Разрывает инструкцию, швыряет обрывки на пол. Упирается лбом в стекло: – Оправдать моего отца. Стать его адвокатом.

Мори с трудом поднимается на костыли. Говорит ровно:

– Он тебя любил…

– Заткнись! – выкрикивает Рика. Добавляет: – Тебе нельзя подсказывать. Но да. Любил. Хотел, как лучше. Думал, знает жизнь. Слепой идиот! Он считал меня своей вещью, породистой собакой, которую таскают на выставки! Я не хочу его оправдывать, не собираюсь!..

Кричит отчаянно, бьет по стеклу. Мори стоит неестественно ровно, понимаю – судорога, уже очень сильный ток.

– Сестра, пожалуйста, не надо, – шепчу едва слышно.

Не могу на это смотреть. Вскочить бы с постели, потребовать: «Перестань!» Зачем их мучить, когда у тебя есть я? Но рядом сидит Бет, которая не должна видеть планшет, и остается только смотреть в камеру, умолять одними губами.

– Выполни задание! – требует Электра.

В углу на миг вспыхивает желтое оповещение, тут же исчезает. Сестра запретила показ уведомлений? Мне кажется, это я задыхаюсь от разряда, это мои мышцы скручивает током. Остался звуковой сигнал, я слышу, как в подвале паникует техника, сигнализирует: «гость в критическом состоянии». Сердце колотится, как сумасшедшее, в ухе назойливо пищит. Это мой чип, понимаю вдруг. Не Мори. Хорошо.

Бет тоже сейчас заметит. Сталкиваю с груди планшет, он проваливается между стеной и кроватью, только наушник предательски тянется в щель. В груди болит, тяжело дышать.

– И кому я объясняла про возможные последствия, – где-то очень далеко вздыхает Бет. Что-то течет в рот, приходится сглатывать. – Придумал же еще и нервничать.

Она всегда такая спокойная. Похожа на Нэба, только Бет открыла все свои шкафы и достала все скелеты, а Нэб живет рядом с ними, признавая: «Да, они здесь, и я пока не знаю, как с ними справиться».

Что в боксе? Справятся ли они? Как им помочь?

– Эдриан, – мягкий голос, уже привычно вытаскивающий из темноты, – не отключайся. Слышишь меня?

– Что с ним?

Кто это спрашивает?

– Результат сильного удара током, – отвечает Бет. – Еще несколько дней есть риск остановки сердца.

– Нет! – Чей-то отчаянный голос. Возглас? Шепот? Я не могу понять. Чернота вокруг, но я чувствую, что у меня открыты глаза.

Кажется, со мной что-то делают. Кажется, проходит много времени. Первое ощущение, когда я прихожу в себя, – холодно. Два едва слышных голоса в оставшемся наушнике, шорохи.

– Когда они сказали, что ты уехала…

– Они сказали почему? – перебивает Рика. – Что сука-папенька пообещал посадить моего друга, потому что я несовершеннолетняя, и клал он на мое согласие, если я не пойду на его гребаный юридический?!