Анна Пляка - Взаперти [litres]

– Помнишь Хелену Миллер? Ее дело передали нам из Луизианы. Черт знает откуда, на основе косвенных улик, полученных черт знает кем и черт знает как…

– Чудеса случаются, – вздыхает Джемма. – Но рассчитывать на них глупо, а эта банда уже у тебя в руках. Радуйся, что вас позвали на вечеринку, как больших мальчиков, иначе ты бы даже улик не увидел.

– Это не последняя наша зацепка, – напоминаю.

– У этой банды могут быть твои потеряшки, Пол, – фыркает капитан.

Я на три четверти уверен, что они не там, и еще на четверть – что знаю, где они на самом деле. Однако трехлетнего Элвина О’Райли, судя по всему, в самом деле похитил этот Гарри. И вряд ли его одного.

– Удачи, детектив.

Жаль, даже телефон в стену, как в юности, не швырнешь. Не хочется. Устал я как собака. А мне сегодня еще с «доблестным штурманом» беседовать.

Первый этаж, на белом полу блестит черный прямоугольник, закручиваются спиралью наушники. Замираю на миг, медленно сажусь рядом. Подбираю планшет, скольжу пальцами по экрану, оставляя алые пятна, прослеживаю линии трещин. Словно следы электроожога, который обвивает мою ладонь. Я так и не собрался починить планшет, теперь особая примета подтверждает – тот самый, мой. Зажимаю кнопку включения, экран загорается, открывая рабочий стол с фотографией… Другой. Элли – Электра, уже Электра, – улыбается в камеру, одной рукой обнимая мое бесчувственное тело, а второй показывая знак победы.

Похоже на дурацкие фотографии с вечеринок, когда все делают селфи с пьяным другом. Тебе нравились такие. Единственное, чего я не понимал. Единственное?… Встряхиваю головой, запускаю программу. После секунды черноты на экране появляется картинка с камеры – я сам, такой маленький, если смотреть сверху. Поднимаю голову к стационарной камере, та реагирует, шипит помехами. Сквозь них пробивается радостный голос Электры:

– Поздравляю, братик! Теперь ты можешь смотреть на то же, что и я. Пока я разрешаю, конечно.

– Отодвинь микрофон от колонок, – морщусь. Спрашиваю удивленно: – Не боишься, что я верну права управления?

– Одну секунду, – смеется сестра, – только погуглю, что значит «бояться». Однако, – в голосе появляется лед, – не советую пытаться взломать собственную программу. Можешь лишиться, фигурально выражаясь, не только рук, но и глаз.

– Ты добавила удаление при взломе, – щурюсь. – Такую защиту можно обойти базовыми настройками на запрет удаления чего бы то ни было.

– Ты всегда был таким умным, братик, – в голосе злая издевка, – но тебе недостает фантазии. Ну же, подумай! У меня в руках весь дом. Думаешь, я не смогу примерно наказать тебя? Или других, так, чтобы они пожалели о своем милосердии?

Чувствую, как меняется мое лицо, отворачиваюсь от камеры. Сестра смеется. Она победила, как всегда. Я буду играть по ее правилам, а в таком случае планшет – изощренная пытка, а не облегчение. Видеть и ничего не делать, та же беспомощность, отягченная дополнительным грузом. Примерно как терпеть голод, находясь в шаге от еды. Впрочем, недавно за одну возможность видеть, что происходит, я готов был многое отдать.

– Условие, – неожиданно заявляет Электра, когда я уже поднимаюсь наверх. – Ты никому не покажешь планшет и не расскажешь о нем.

– Как ты себе это представляешь? – Бросаю в камеру сердитый взгляд. – Где мне его прятать, не на лестнице же и не в штанах!

– Почему нет, прекрасная идея, – усмехается она. – Эта пижама как раз идеально подойдет.

Спорить с ней не только бесполезно, но и опасно, приходится пытаться последовать недоброму совету.

– С бельем было бы намного удобней, – замечаю, когда убеждаюсь, что резинка на поясе тяжелую технику не удерживает.

Сестра хохочет, но мне не весело. Электра велит:

– Подожди у двери в предпоследний тест. Принесу тебе кое-что.

Поднимаюсь быстрей, останавливаюсь на площадке второго этажа. Сердце пропускает удар, когда я различаю сестру. Она переоделась в мои рубашку и брюки, они плохо сидят, натягиваясь на груди и более сильных, чем у меня, ногах. Только кроссовки оставила свои, стоптанные, со следами крови. Волосы длинней, чем у меня, похоже, она отрезала хвосты прямо так, как завязывала их, свободно лежащими на плечах. Пряди заправлены за уши и постоянно норовят выскользнуть.

Электра подходит ближе, в руках ворох моей одежды. Кладет на пол, говорит, поднеся телефон к губам:

– Когда кто-нибудь войдет сюда, ты это получишь.

Смотрю на нее, касаюсь ладонью прозрачной двери. Сестра хмурится, глядя, как расплываются под пальцами алые пятна.

– Это после пятого этажа, – объясняю. – Последствия удара током. Я все еще ничего не чувствую, но кровь идет.

– Я так же стояла перед тобой тогда. Элли стояла. Думала, тебе нужно помочь, спасти. Дура.

– Ты была права, – качаю головой. – И ты меня спасла. Вернула своего брата, как и хотела, разбила маску. Смотри, сестра. Вот я.

Развожу руки, знаю – из-под слишком коротких рукавов видны запястья, забинтованное и с татуировкой, знаю – я плохо держусь на ногах, остриженные волосы не достают до плеч, синяки под глазами.

Электра смотрит. Не могу прочитать лица, боюсь увидеть хищный интерес или равнодушие, и они есть, прямо на поверхности. Есть ли что-то еще? Никогда не хотел жалости, но сейчас был бы рад даже ей.

Сестра отворачивается, скрывается в моем тайном ходе. Провожаю ее взглядом. Жаль, отсюда не открыть. Я слишком хорошо сделал защиту.

Прижимаю планшет к груди, смотрю на одежду – так близко, но недостижимо. И все-таки ты принесла мне эти вещи, сестра. Ты дала планшет, позволила видеть. Ты на самом деле не только чудовище.

– Эдриан, – окликают меня сверху. – Ты здесь?

– Да.

Торопливо запихиваю планшет под рубашку, скрещиваю руки на груди, чтобы не упал. Поднимаюсь наверх. На ступеньках ждет Бет:

– Бемби сказала, тебя позвала сестра. И еще, что у тебя начали кровоточить ожоги. Дай я посмотрю.

Скользит по мне внимательным взглядом, чуть приподнимает брови, но мне запрещено говорить. Протягиваю руку, показываю пальцы. Она медлит, но все-таки не спрашивает, за что я очень благодарен. Не хочу врать и выкручиваться. Разве что предупредить:

– Мне нельзя рассказывать, о чем я говорил с сестрой.

Этот ответ всех устраивает. Бет убеждает меня вернуться в постель, обрабатывает ожоги.

– Не хочу давать тебе снотворное сейчас – организм еще не скоро оправится после яда, и удар был слишком серьезный, в ближайшие сутки ты можешь терять сознание. И хуже. – Молчит недолго, вздыхает. – Может остановиться сердце. Так что, пожалуйста, не сиди один. Когда я буду проходить тесты, рядом должна быть Бемби, она сможет при необходимости провести реанимацию.

«Насколько она вообще возможна», – хочется добавить.