Кэти Лоуэ - Фурии [litres]

Честно говоря, я не была в этом уверена, но широко улыбнулась и кивнула.

– Конечно.

Я аккуратно положила листок с домашним заданием в сумку и направилась к выходу.

– Пока, увидимся на уроке, – весело бросила я. Интересно, услышали они, как глухо прозвучал мой голос?

Вокруг русалки завывал ветер, а Робин, по обыкновению, опаздывала. Сунув зонтик под мышку, я с трудом раскурила сигарету, через тонкую ткань куртки холод пронизывал до костей. Сквозь серую пелену мороси казалось, что город находится еще дальше от красоты «Элм Холлоу», – унылый захолустный приморский городок с грязными пляжами, где песок усеян осколками стекла и пластмассовыми пакетами.

В нескольких ярдах от меня на мостовую опустилась чайка – глаза желтые, мертвые. Тут к ней подбежала Робин, птица, лениво хлопая крыльями, взлетела.

– Не знаю, обратила ли ты внимание, но я только что спасла тебе жизнь, – заявила она. – Эти твари – настоящие чудовища. – Я засмеялась, она ответила ухмылкой. – Хорошо, что ты пришла.

– Ну да, – неловко пробормотала я. – Я… я тоже рада.

Мы двинулись по замусоренной набережной, мимо детей, размахивавших игрушечными вертушками, и стариков, отправляющих грязными пальцами в рот жареную картошку; воздух был соленый и сухой.

Мы шли мимо кондитерских, мясных лавок, обветшавших магазинов, игровых автоматов, со звоном глотающих монеты, издающих хриплые, булькающие звуки какой-то непонятной музыки, вдыхали запахи жареных пирожков и несвежего пива из забегаловок; шли по булыжникам узкой улицей, зажатой между черно-белыми домишками, заговорщически клонившимися друг к другу, скрипевшими под тяжестью земного притяжения и преклонного возраста.

На скамейке сидели двое мужчин, они по очереди прикладывались к бутылке виски; какая-то женщина умоляла ревущего что есть мочи малыша замолкнуть, ну хотя бы на мгновение, на секунду перестать плакать.

– Ну вот, – объявила Робин, останавливаясь рядом с запыленной витриной и выцветшей синей дверью. Деревянная вывеска в форме полумесяца поскрипывала на ветру. «Лунная руна» – было выведено на ней неровными буквами. – Пойдем. – Она схватила меня за руку и поволокла внутрь.

Дверь захлопнулась, звякнул и замолк колокольчик; в нос ударил острый запах ладана, сандалового дерева и лаванды. С низких балок свисали потревоженные нашим приходом колокольчики и ловцы снов.

На полках громоздились свечи, игрушки и камни; рядом с ними – карточки, содержащие объяснение неповторимого мистического смысла каждого предмета. Кто-то невидимый исполнял нечто среднее между пением китов и ревом обезьяны, отчего у меня застучали зубы.

– Это вы, дамы? – прозвучал знакомый голос.

– Мать твою! – Робин посмотрела мне за спину. Я круто повернулась. – Ой, извините. Привет, Аннабел. Не думала вас здесь увидеть.

– То же самое могла бы сказать про тебя. – Учительница слегка улыбнулась.

Робин по привычке покачалась с носков на пятки.

– Что покупаете, мисс?

– Ты же знаешь, я предпочитаю, чтобы меня называли Аннабел. – Она протянула руку и потрогала фитиль длинной белой конусообразной свечи. – Нынче не найдешь свечи, способной продержаться дольше одной ночи. – Она посмотрела на меня, затем повернулась к Робин, та напряглась, встретившись с ней взглядом. Я вздрогнула от одной мысли, что стала первой, что на меня в кои-то веки посмотрели на первую. – А вас что привело сюда, девушки?

– Просто посмотреть зашли, – ответила Робин.

Интересно, голос у нее действительно дрогнул или мне только показалось? Обычно в присутствии Аннабел она не смущалась, по крайней мере этого не было заметно, но тут она показалась неуверенной в себе, даже растерянной. Робин снова покачалась взад-вперед и отвернулась.

Аннабел с улыбкой посмотрела на нее, потом повернулась ко мне.

– Ну что ж, увидимся в понедельник. Хороших выходных.

Она резко повернулась к нам спиной, так же как – вспомнилось – во время первого моего с ней разговора в студии. Впечатляет, как она обрывает разговор простым движением: будто тебя здесь вообще не было. А собеседник в итоге испытывает болезненное желание быть замеченным, хочет, чтобы она обернулась снова, чтобы впустила в свой мир.

Мы молча бродили по магазину, прислушиваясь к мерному звону старенького кассового аппарата, приглушенным разговорам покупателей и шороху бумажных пакетов. Звякнул дверной звонок – это наконец ушла Аннабел. Робин рассмеялась.

– Как чуднó видеть учителей не в школе. Правда?

– Особенно в таком месте, как это. – Я закрыла книгу, которую рассеянно листала все это время: на иллюстрациях танцевали женщины, их волосы запутались в ветках деревьев.

– Ну да, – кивнула она. – Пошли.

Снаружи магазин выглядел маленьким, непритязательным, но массивная, покрытая плесенью дверь вела в просторную комнату с мезонином, где все было набито книгами. Я шла мимо полок, где были расставлены работы, связанные с кельтскими мифами и фольклором. Целая полка была отдана легендарным существам (со своими подразделениями: «Феи», «Единороги», «Чудовища»).

В секции «Северный боги» книги в кожаных переплетах были зажаты между передними лапами вырезанных из камня волков, а секция с книгами о траволечении была заставлена растениями, чьи липкие листья оставляли следы на корешках.

– Эй, – окликнула меня Робин из противоположного угла зала. Я обернулась, она прижала пальцы к губам.

– Что такое? – прошептала я.

– Иди сюда.

Я подошла.

– Ближе, – прошипела она. Я сделала еще шаг, и она бросилась ко мне, держа в руках белый как мел череп. Я вскрикнула и опрокинула стенд с листовками, рекламировавшими разнообразные методы лечения и гадания с помощью магических кристаллов.

– Могу помочь? – с вопросительной интонацией проговорила, уставившись на нас, появившаяся на пороге худощавая пожилая женщина. Мы едва сдерживали смех.

– Простите, ради бога, – робко сказала Робин. – Моя подруга испугалась.

Женщина, прищурившись, наблюдала, как я собираю рассыпавшиеся листовки. «Мистические пути языческих богов» – было написано на одной из них. «Укрощение моря: практикум» – значилось на другой.

– Что за чушь, – прошептала я. Робин тем временем перебирала в объемистой чаше бусины, создавая звук ревущего моря. – Ничего мы здесь не найдем. Это же просто туристский хлам.

– Да ну? – усомнилась Робин. – Тогда что это такое?

Она повертела в ладони короткую черную свечу в стеклянном цилиндре с пробковой крышкой.

– Свеча.

– Знаешь что, ирония тебе совсем не идет.

– Ладно. – Я закатила глаза. – Что такого особенного в этой свече?

– Как раз то, что нам нужно. – Она передала мне свечу и схватила еще две таких же. Стеклянные цилиндры цокнули друг о друга. – Надо запастись. При случае пригодится.