Кэти Лоуэ - Фурии [litres]

И еще есть невидимки: бояться таких никому и в голову не придет. Они прячутся за неприглядной внешностью, они флиртуют и хихикают. Все эти загадки и ужимки просто прикрытие для них, а на самом деле они способны на кого угодно плеснуть кислотой или прижечь сигаретой. Для них нет правил.

Я прикоснулась у к руке Робин.

– Он?..

– Да нет, не думаю.

– Не думаешь?!

– Не дергайся.

Она наклонилась и прижала ладонь к его груди. У меня перехватило дыхание. Ее рука почти неуловимо поднялась и опустилась, она отдернула ее.

– Все с ним в порядке. – Робин вытерла ладонь о юбку.

– Судя по виду, не скажешь. – Я смотрела, как у него на лбу выступают капли пота; кожа белая как мел. – Что это за дрянь?

– Не знаю. У Энди нашла. – Она фыркнула и с усмешкой посмотрела на меня. – Я же сказала: это не для тебя.

– Ты что, смеешься? Он же мог…

Робин сердито посмотрела на меня.

– Остынь, Вайолет. И не строй из себя дуру.

– Это я-то дура?!

Она принялась передразнивать меня, повторяя мои слова писклявым детским голосом и дергая руками, как марионетка. Голова у меня раскалывалась, лицо горело, меня всю трясло от ярости.

– Робин, прошу тебя, – с трудом, тонким голосом (таким же, к стыду своему вынуждена признать, каким она только что говорила, изображая меня) сказала я, – нечего нам здесь делать. Надо вызвать скорую и уходить.

– Им кажется, что с нами можно обращаться, как с дерьмом, – сказала Робин, словно продолжая мысль, которую я упустила. – Все они, сволочи, одинаковые.

– Но ведь этот-то ничего не сделал.

– Смеешься? Он на сколько… – Робин наклонилась и указала на желтые пятна у него под глазами, морщины на вспотевшем лбу, – …лет на десять нас старше? И не говори, что ему это было неизвестно, он ведь спрашивал.

– А ты ответила, что уже достаточно взрослая!

– И что, у него своих мозгов нет? – Робин закатила глаза. – Он что, не мог сказать: «Понимаешь ли, я взрослый мужчина, я должен нести ответственность за свои действия. Извини, пожалуйста». И ушел бы с миром, и ничего бы не было.

– Ну да, ты у нас, конечно, образец ответственного поведения.

Слова вырвались откуда-то из темных глубин сознания, я и подумать не успела. Сердце у меня упало.

– Что ты сказала? – вскинулась Робин.

Снаружи послышались шаги. Увидев чей-то силуэт, мы застыли на месте. Человек прошел мимо. Робин не сводила с меня глаз, на ее шее вздулись вены. Когда она наклонилась, чтобы выключить музыку, стало заметно, как они пульсируют.

– Какое мое поведение ты называешь безответственным? – помолчав немного, спросила она.

Я опустила глаза и уставилась в черное пятно на полу.

– Оставим это.

– Нет, объясни, что ты имела в виду.

– Говорю же, забудь.

Я услышала собственный голос, капризный, как у ребенка, взирающего на недовольных родителей. Увидев, что она шагнула ко мне, я закрыла глаза и крепко, так что побелели костяшки пальцев, стиснула кулаки. Она вздохнула. Напряжение словно бы вышло из нее, растворившись в воздухе, я всей кожей почувствовала легкое покалывание.

– Ну же, Вайолет, – спокойно проговорила Робин и, потянувшись ко мне, прижала большой палец к белому шраму на моей ладони, упершись в него ногтем. – Пожалуйста, Вайолет, скажи, что не так.

Я вздохнула, не поднимая глаз.

– Когда мы были дома у декана… Короче, я кое-что нашла. В гараже.

Она промолчала, хотя руки у нее немного напряглись, я почувствовала, что она крепче сжала мою ладонь.

– Это была рукопись. В ней говорилось про… Словом, про тебя. И про Алекс с Грейс. Говорилось, что…

Я остановилась на полуслове, опасливо поежилась, подняла голову.

– Ну, выкладывай, – холодно бросила Робин. Уличные фонари золотом отсвечивали в ее глазах.

– Говорилось, что это вы убили ее. Все трое. За то, что она собиралась рассказать ему про общество.

Она сделала глубокий вдох, молчание длилось несколько минут, я все ждала, что она заговорит. Где-то вдали раздался вой сирены, высоко в небе кричали чайки.

– И ты думаешь, что это правда? – наконец мягко спросила она. – Ты действительно в это веришь?

Я промолчала, в душе умоляя ее сказать, что все не так. Просто отмахнуться – засмеяться. Улыбнуться – уже было бы достаточно, чтобы я засмеялась. Мы не сводили друг с друга глаз, комната наполнилась густым мертвым воздухом.

– Ну и ну, – проговорила Робин. – Ну и ну. Ладно.

Она отступила на шаг, потом вернулась на место, посмотрела через мое плечо в сторону кухни. Прошла мимо меня, я смотрела ей вслед, слышала, как она открывает ящики, один за другим. Я старалась найти слова, чтобы исправить положение – чтобы восстановить мир между нами. Ее взгляд, то, как перехватило у нее дыхание при моих словах, заставило меня усомниться, более того, задаться вопросом, как я вообще могла поверить в нечто подобное.

– Робин, – сказала я, – извини. Я не…

Шум на кухне прекратился.

– Неважно, – сказала она, появляясь на пороге. В руках Робин сжимала нож с черной рукояткой, на лезвии играли серебряные и золотые блики – отсвет уличных фонарей. Я замерла. Она улыбнулась и прошла мимо, задев меня плечом.

Выделяясь при тусклом свете комнаты нечетким силуэтом, она медленно склонилась над Майком и осторожно села ему на колени. Все это странным образом казалось отрепетированным действом, с некоторым переигрыванием, как на сцене – макабр, ирреальность. Она повернулась ко мне.

– Ты и вправду веришь, что я убила свою лучшую подругу?

Слово, тяжелое, бесповоротное, как свернувшаяся кровь, откровенное, не имеющее эвфемизмов, на миг повисло в воздухе. Убила. Это слово прозвучало в нашем кругу впервые.

– Я не… – едва слышно выговорила я.

Она посмотрела на Майка, перевела взгляд на меня.

– Неужели ты действительно считаешь, что я этого хотела? Что я оказалась такой дерьмовой подругой?

– Я не говорю, что ты этого хотела. Я вообще не знаю, что там произошло. И он не знал. Я не…

– Что ты «не»?

– Я не дочитала до этого места.

Она безучастно посмотрела на меня.

– И много там было написано?

– Целая книга. В ней все. Все, начиная с тех, кто убил Маргарет, и кончая…

Робин глубоко вздохнула, собралась.

– Верно. Ты не знаешь, что случилось. Ты вообще ничего не знаешь.

– Так расскажи мне.

– Если все это время ты верила в то, о чем прочитала… – Она вытерла нож о юбку. – Почему же ты продолжаешь дружить со мной?

В ее голосе прозвучала обида маленькой девочки, и я почувствовала себя настолько виноватой, что даже сердце сжалось.

– Робин, я вовсе не хотела…

– Потому что тоже замешана в одном деле? Потому что боишься, что я выдам тебя, скажу, что ты была в доме, когда мы убили его?

– Да не в этом…

– Не бойся, не скажу. Если хочешь уйти – уходи. Я никому ничего не скажу.