Максим Шаттам - Зов пустоты

«Только полезные мысли!»

Кто он такой? Что у него за фантазии, потребности, что за жизненный опыт? Какой психологический путь ему довелось пройти, чтобы впервые перейти к действию? Во что он превратился теперь? Лудивина должна была сосредоточиться на чем-то способном подпитать надежду, что таяла с каждой секундой, должна была удержать тьму как можно дальше от своей души. Ей нужно было найти брешь, пусть даже крошечную, хоть какой-то просвет, сквозь который она сумела бы пробраться в его голову, чтобы он хоть на миг перестал видеть в ней сопротивляющийся ему инструмент, чтобы он увидел в ней человека.

«Его эмпатия отделена от внешнего мира слишком толстой стеной: она в неприступном бункере. Не стоит разыгрывать эту карту. У меня ничего не выйдет, он никогда не увидит во мне женщину, живое существо, для этого нужно гораздо больше времени, такой вариант точно не годится!»

Оставался единственный способ: стать зеркалом. Понять его так хорошо, чтобы он остановил занесенную над ней руку, чтобы услышал ее. Ее слова должны быть крайне точными, должны сразу попасть точно в цель. Она должна рассказать ему о нем. Ничто не сделает ее женщиной, достойной его уважения; но она может стать его отражением, фрагментом его сознания, погребенного глубоко под слоями страданий, равнодушия, эгоизма. Извращенец вроде него не станет слушать никого, кроме самого себя.

«Да, именно так. Для этого мне нужно найти ошибку в его рассуждениях, разбить его броню насильника и убийцы, проникнуть внутрь его самого».

От последних слов ее бросило в дрожь.

Она отказывалась верить, что все закончится вот так, – после всего, что она пережила, с чем столкнулась, в момент, когда она только начала вновь чувствовать себя женщиной, а не закрытой раковиной. Нет, этого не может быть.

Но Лудивина знала, что ей не хватает деталей. Она могла сколько угодно вспоминать все подробности расследования, но так и не видела ни единой лазейки, которую могла бы использовать.

«Время, еще немного времени, вот и все, о чем я прошу».

Начать расследование сначала. Наверняка там было больше, чем ей запомнилось. Что она упускает?

Ее охватило отчаяние. Лудивина привыкла к скорости расследований, ей хорошо было знакомо ужасное ощущение того, что каждый проходящий день – это день, дарованный преступнику для того, чтобы он продолжал свои дела, что каждая новая неделя расследования – возможно, последняя неделя жизни мужчины или женщины, которых преступник выберет в качестве жертвы. Но на сей раз жертвой была она сама. Она одновременно играла на всех досках – от этой мысли у нее опускались руки. Сколько у нее времени? Несколько часов? Пара минут?

Она медленно выдохнула, прикрыв глаза. Тьма во тьме. Все тело ныло, ягодицы болели от того, что она уже давно не двигалась, запястья горели, в горле словно пересыпался песок.

Едва она решила вновь сосредоточиться на расследовании, как раздался звук, от которого все в ней замерло. Где-то наверху, за перегородкой, кто-то скребся.

Может, она здесь не одна? Может, есть и другая жертва?

Надежда тут же угасла, когда вдали, словно за толстой стеной, раздался приглушенный голос:

– Я… тебя… чувствую…

Это точно мужчина. Казалось, что он далеко, но Лудивина совершенно не обольщалась: она понимала, кто это, знала, что он обращается к ней, а точнее, говорит с ней, демонстрирует ей свое возбуждение.

Он снова поскребся и добавил, на этот раз громче:

– Ты больше никогда не будешь одна… ты и я… я наполню тебя… а потом ты станешь… моей…

Он говорил высоким голосом, тщательно выговаривая каждый слог, и от этого его слова звучали еще страшнее.

У Лудивины участилось дыхание. По телу разлился гнев, она сжала кулаки. Если бы только он ее не связал…

– Ты должна созреть… И мои чресла тебя взорвут…

Лудивина сжала зубы и, то ли от гнева, то ли от отчаяния, несколько раз ударила затылком о камень у себя за спиной.

Ей нужно было придумать способ овладеть собой, прямо сейчас, сию же минуту.

Шум от проходившего неподалеку и совершенно невидимого отсюда шоссе А115 совершенно не соответствовал мирному сельскому пейзажу, посреди которого, на обочине небольшой дороги, затерянной к северо-западу от Парижа, стояла «Ауди ТТ РС»: невспаханные поля, покрытые лесом холмы. Островок деревенской жизни в сорока минутах от столицы.

Рядом с Лудивиной, прислонившейся к машине, затормозил седан с затемненными стеклами. За рулем сидел Марк Таллек. Опустив стекло, он сразу, даже не поздоровавшись, спросил:

– Что за история с идентификацией?

– Вы все еще доверяете моему инстинкту? Я уверена, что убийца уже есть в наших базах данных. Изложу вкратце. К своим жертвам он относится как к вещам. Это предметы, которыми он пользуется ради собственного удовольствия. Его не возбуждает даже само убийство: вот почему он использует хомуты. Я не удивлюсь, если он вообще не наблюдает за их агонией. Это преступник, действующий исключительно ради извращенного сексуального удовольствия, но не получающий того наслаждения, которое он себе представлял.

– То есть импотент?

– Не совсем. Мне кажется, его фантазии на него очень сильно давят, но в момент, когда он оказывается наедине с жертвой, реальные ощущения недотягивают до тех, о которых он мечтал, не соответствуют его ожиданиям, приложенным усилиям. Вот почему он избил вторую жертву: он был слишком фрустрирован после долгих месяцев, на протяжении которых он представлял себе, как все будет. В то же время его навязчивое стремление их вымыть никуда не девается. Он действует крайне тщательно. Даже слишком тщательно. Он моет их в хлорке, моет даже… самые интимные части тела… чистит им ногти, наклеивает чужие ногти, смешивает с их волосами пряди чужих волос… это уже немалый труд, но потом он еще и бросает их под поезд… смешивает их с лежащим на насыпи мусором… Иными словами, на то, чтобы замести собственные следы, он тратит куда больше сил, чем на само похищение.

– Он сумасшедший, я давно это понял, спасибо.

– Да, но он делает все это не просто так. Нет, его действия – результат опыта, плод длительных размышлений.

Марк Таллек сдвинул на нос солнцезащитные очки и приготовился слушать дальше.

– Он уже нам попадался! – подвела итог Лудивина, словно это было совершенно очевидно. – Это насильник, которого уже ловили, возможно, находили по образцам ДНК и по свидетельствам жертвы, может быть, даже нескольких жертв. Он уже отсидел срок, но это его не успокоило. Подобные извращенцы в тюрьме не меняются, заключение лишь разжигает их фантазии. Собственно, в тюрьме он и разработал план действий. На этот раз он не попадется, потому что не оставит ни следов, ни свидетелей. Он одержим мыслью о том, чтобы скрыть собственные следы, потому что в прошлом неаккуратность дорого ему обошлась!