Максим Шаттам - Зов пустоты

Марк кивнул:

– Ясно. До этого момента мне все понятно.

– Итак, его имя уже есть в наших базах. Я попросила Гильема найти всех насильников в возрасте до сорока пяти лет, вышедших из заключения за год до первого преступления. Я думаю, что желания, которые им владеют, слишком сильны, и он не мог контролировать их на протяжении десятилетий, а почти сразу же перешел к действию. Даже если он отсидел лет десять, ему должно быть не больше сорока. Потом мы посмотрим, кто из этих насильников теперь живет в Иль-де-Франс и кто из них примерно подходит под параметры нашего преступника. Я возьмусь за это, как только смогу.

Марк указал на Сеньона, скрючившегося на пассажирском сиденье:

– Но что мы все здесь сейчас делаем?

Лудивина обернулась к невысокому, покрытому лесом холму, к которому вела грунтовая дорога.

– Первое убийство всегда наиболее красноречиво. Убийца не выбирает первую жертву случайно. Надеюсь, мы сумеем узнать что-нибудь, что поможет нам лучше его понять. Первая девушка жила вон там, на холме Монтарси, в цыганском таборе.

Марк Таллек недовольно скривился:

– Эти люди не станут разговаривать с полицейскими.

– Поэтому мы и пойдем туда сами, без подкрепления. Я решила не вызывать полицию, и, если вы не против, разговаривать тоже буду я. Вы с Сеньоном просто побудете там, на всякий случай…

Спустя десять минут «Ауди» добралась по тряской, разбитой колее до прогалины на вершине холма. Вдоль обеих обочин дороги, лишь слегка прикрытые колючим кустарником и опавшими листьями, лежали кучи мусора, какие-то пакеты, старые электроприборы, сломанная мебель, детали машин.

Впереди показалось несколько крошечных, построенных из подручного материала хижин. Большинство оконных рам было заклеено газетными листами, трубы, сделанные из обрезков вентиляционных коробов, выплевывали в мрачное утреннее небо серый дым. Между хибарами на ветру сохло цветное белье.

Вокруг ни единой души.

Лудивина затормозила у въезда в поселение и, едва Сеньон попытался распрямиться, знаком попросила его подождать в машине. Марк Таллек остановил свою машину прямо за «Ауди» и остался сидеть в ней, пока Лудивина одна пошла вперед.

Между домами и деревьями петляла пыльная тропка. Лудивине не верилось, что здесь живет больше ста человек, в том числе и дети.

Прямо перед ней ударился о землю мяч, отскочил к самой машине. Из ниоткуда молча появились трое детей, уставились на нее, а потом вдруг заметили спортивный автомобиль. Тут любопытство взяло верх над осторожностью, и они кинулись прямо к «Ауди», не выпуская при этом из виду стоящих чуть поодаль темнокожего гиганта и белого парня в военной парке.

Лудивина повернулась, собираясь продолжить разведку, и оказалась прямо перед мужчиной небольшого роста, со впалыми щеками, загорелым лицом, седыми усами и мрачным взглядом. Он тоже появился словно из ниоткуда и теперь фактически преградил ей путь.

– Что вам нужно? – спросил он тихим, резким голосом, с сильным восточным акцентом.

Во рту у него сверкали золотые зубы.

Понимая, что ее гражданская одежда может ввести его в заблуждение, Лудивина вытащила из кармана удостоверение.

– Я не собираюсь вам досаждать. Я хочу вам помочь.

Мужчина отступил на шаг назад, не сводя с нее враждебного взгляда.

– Никаких проблем, тут все спокойно.

– Я пришла по поводу Джорджианы Нистор.

Глаза ее собеседника на миг словно озарились.

– Вы поймали ублюдка?

– Нет. Я как раз хотела задать вам несколько во…

– Мы уже все сказали.

– Я знаю, вы говорили с моими коллегами из РОСП Версаля, но я из другого отдела. Понимаете? Я хотела бы вас…

Мужчина свирепо замотал головой и указал на машины:

– Нет, нет, все уже сказали, уезжайте.

– Я…

– Хватит! – гаркнул он. – Оставьте нас в покое!

– Жик! – раздался где-то поблизости женский голос.

У входа в крошечную, чудом не падающую хижину, с куском синего брезента вместо крыши, показалась крупная женщина. Она решительно обратилась к мужчине на языке, которого Лудивина не знала: тот разразился бранью, плюнул на землю и ушел.

– Спасибо, мадам, – начала Лудивина, подходя к ней.

Перед ней стояла женщина неопределенного возраста: возможно, ей было всего лет сорок, но выглядела она гораздо старше. Маленького роста, с длинными, тщательно расчесанными, густыми иссиня-черными волосами, она куталась в заношенный халат, явно надетый поверх какой-то еще одежды.

– Жикайо не любит полицейских. У него два сына, у обоих проблемы с законом…

У нее тоже был сильный акцент, но она свободно объяснялась по-французски.

– Мне очень жаль. Я пришла по поводу Джорджианы Нистор.

– Я слышала. Это хорошая девушка, я хочу помочь.

– Наверняка вы были с ней знакомы, – сказала Лудивина, чувствуя себя довольно глупо.

Она огляделась и отметила про себя, что поселение уходило в лес куда глубже, чем она предполагала. Повсюду, насколько хватало глаз, виднелись хижины. Некоторые жались к деревьям, другие были сколочены из деревянных поддонов, обитых сверху листами железа, третьи, большего размера, казались куда более прочными и долговечными… Между грудами коробок и разбитых деревянных ящиков стояли тележки из супермаркета, набитые тряпьем и деталями машин. Возле бочки, в которой горел костер, грелись какие-то подростки, осторожно поглядывавшие в сторону Лудивины. За длинным столом на самодельных лавках сидело несколько человек, изучавших ее без единой капли добродушия во взгляде.

– Все здесь знают Джорджиану.

– Вы ее родственница?

– Я тетя.

В надежде на то, что в более интимной обстановке женщина скорее раскроется, Лудивина указала на дверь постройки, служившей ей домом:

– Можно войти?

Женщина спокойно покачала головой.

– Лучше здесь. Что вы хотите услышать?

Лудивина немного смутилась из-за отказа, но постаралась собраться с мыслями, сконцентрироваться на расследовании.

– Тот, кто причинил зло Джорджиане, снова сделал то же самое. С другой девушкой. Вы знали?

Женщина от изумления разинула рот, в котором не хватало нескольких зубов, прикрыла его ладонью.

– Мне очень жаль, но я должна была вам об этом сказать, – продолжила Лудивина. – Боюсь, Джорджиана была его первой жертвой. Возможно, он какое-то время наблюдал за ней, прежде чем перейти к делу. Вы не знаете, она часто отсюда выходила?

– Да, почти каждый день.

– Куда она ходила?

– По-разному. Сержи, Париж, к шоссе в Эраньи.

– Она… работала?

Женщина кивнула, и Лудивина задумалась, просила ли Джорджиана милостыню или порой занималась еще чем-нибудь. Правда, она не осмелилась сразу спросить о проституции, не желая разозлить ту, как ей сразу же стало ясно, редкую цыганку, которая согласилась с ней поговорить. Не сейчас, может, в конце разговора.