Питер Бенчли - Челюсти [litres]

– Не верю.

Из кармана пиджака Вон вынул городской устав Эмити.

– Можешь сам прочитать, – сказал он, быстро листая устав. – Вот здесь, – он отыскал нужную страницу и протянул брошюру через стол Броуди, – по сути, здесь написано, что, хотя начальник полиции избирается жителями города, члены городского управления вправе сместить его с должности.

Броуди прочитал параграф, указанный Воном.

– Полагаю, ты прав, – сказал он. – Но мне хотелось бы знать, что ты тогда выдвинешь в качестве «веской и обоснованной причины»?

– Искренне надеюсь, что мне не придется этого делать. Никак не думал, что наш разговор зайдет так далеко. Я рассчитывал на то, что ты согласишься, зная мое личное мнение и мнение членов городского управления.

– Всех без исключения членов управления?

– Большинства.

– А поименно?

– Я не собираюсь тратить время на то, чтобы перечислять фамилии. И не обязан. Ты должен лишь понять: если не сделаешь так, как тебя просят, мы посадим на твое место того, кто будет более сговорчив.

Броуди еще никогда не видел Вона в таком агрессивном настроении. Это его слегка потрясло.

– Ты и в самом деле этого хочешь, Ларри?

– Да, – предчувствуя победу, ответил Вон ровным голосом. – Доверься мне, Мартин. Ты не пожалеешь.

Броуди вздохнул.

– Черт, – сказал он. – Лично мне все это не по душе. Дурно пахнет. Но ладно, раз это так важно…

– Важно, даже очень, – Вон улыбнулся, впервые за все время разговора. – Спасибо, Мартин, – сказал он и поднялся. – Теперь мне предстоит не слишком приятная миссия – навестить Футов.

– Интересно, как ты сможешь убедить их не проболтаться репортерам «Таймс» или «Ньюс»?

– Собираюсь напомнить им об общественном долге, – сказал Вон, – так же как напомнил тебе.

– Ничего не получится.

– Нам здесь сыграет на руку одна вещь. Эта мисс Уоткинс – просто никто, бродяга, скиталась там и сям. Нет ни семьи, ни близких друзей. Рассказывала, что приехала на Восточное побережье из Айдахо автостопом. Так что едва ли ее кто-нибудь хватится.

Броуди вернулся домой около пяти. Желудок его наладился, да так, что он смог позволить себе пару бокалов пива перед ужином. Эллен в розовой форме медсестры возилась с мясным фаршем на кухне.

– Привет, – сказала она, подставив Броуди щеку для поцелуя. – Что там произошло?

– Ты же была в больнице. Разве ничего не слышала?

– Нет. Сегодня был банный день для старушек. Больницу я не покидала.

– Погибла девушка. Недалеко от Олд-Милл-роуд.

– Как это произошло?

– Акула. – Броуди открыл холодильник и достал банку пива.

Эллен перестала месить фарш и пристально взглянула на него.

– Акула?! Ни о чем таком я раньше не слыхала. Иногда кто-то их здесь видел, но они никого не трогали.

– Да, знаю. Для меня это первый такой случай.

– Что же ты намерен делать?

– Ничего.

– Вот как? Это нормально? Ну, то есть, ты хоть что-то можешь предпринять?

– Естественно, я мог бы что-то сделать. Чисто формально. Но по сути – ничего. И неважно, что на этот счет думаю я или ты. Тот, кто стоит у власти, озабочен тем, как все это отразится на Эмити, если мы будем волноваться из-за того, что кто-то из приезжих погиб от рыбы. Они все уверены, что такое нападение – чистая случайность и что такого больше не повторится. Хотя, скорее, они хотят всю ответственность переложить на меня.

– Кого ты имеешь в виду – ну, из тех, кто стоит у власти?

– Ну, например, Ларри Вона.

– Ох. Не знала, что ты говорил с Ларри.

– Он пришел ко мне сразу же, как только узнал, что я собираюсь закрыть пляжи. И он, как бы это сказать, без особой деликатности убеждал меня, что не хочет, чтобы я закрывал пляжи. Заявил, что заменит меня кем-то другим, если я не послушаюсь.

– Не могу в это поверить, Мартин! Ведь Ларри не такой…

– Я бы тоже не поверил. Кстати, ты слышала что-нибудь о его партнерах?

– По бизнесу? По-моему, у него их нет. А Пенроуз – это просто его вторая фамилия или что-нибудь в таком роде. Я всегда считала, что вся компания принадлежит ему одному.

– И я тоже. Но, очевидно, это не так.

– Хорошо, что ты поговорил с Ларри, прежде чем принять решение. Он шире смотрит на некоторые вещи. И лучше знает, как поступить.

Броуди почувствовал, как к вискам прилила кровь.

– Чушь все это, – сказал он. Потом, оторвав жестяное ушко от жестяной банки с пивом, швырнул его в мусорный бачок. И отправился в гостиную слушать вечерние новости.

Из кухни Эллен крикнула:

– Совсем забыла сказать: недавно тебе звонили.

– Кто?

– Не знаю, не представился. Просто попросил передать тебе, что ты отлично работаешь. Как мило с его стороны, не правда ли?

В последующие несколько дней погода оставалась ясной и необычайно тихой. С юго-запада все время дул легкий бриз, от которого поверхность океана покрывалась рябью, но не пенилась. Свежесть в воздухе ощущалась только ночью, а после целой череды солнечных дней хорошо прогрелись земля и песок.

Воскресенье выпало на двадцатое июня. Муниципальным школам предстояло работать еще неделю или больше, но частные школы в Нью-Йорке своих подопечных уже отпустили. Семьи, владеющие собственными домами в Эмити, уже с начала мая начали приезжать сюда на выходные. Летние жильцы, снимающие в Эмити жилье с пятнадцатого июня по пятнадцатое сентября, уже распаковали вещи, выяснили, где есть бельевые шкафы, а где нет, кому достался хороший сервиз, а кому – кровать помягче. В общем, они начинали чувствовать себя как дома.

К полудню пляж у Скотч- и Олд-Милл-роуд уже пестрел народом. Мужья дремали, разлегшись на пляжных полотенцах, набираясь сил перед дневной партией в теннис и возвращением в Нью-Йорк на экспрессе «Кэнноболл». Жены, удобно устроившись в алюминиевых шезлонгах, читали Элен Маккиннес, Джона Чивера и Тэйлора Колдуэлла, то и дело прерываясь на глоток холодного вермута.

Подростки лежали плотными, симметричными рядами. Мальчики наслаждались тем, как их ягодицы трутся о песок, беспокоились о том, не сильно ли выступают пенисы сквозь плавки, и вытягивали шеи, украдкой поглядывая на девчонок, лежавших на спине с раскинутыми в стороны ногами.

Они не разделяли новомодных взглядов. Они не произносили тривиальных речей о мире или о загрязнении окружающей среды, о справедливости или протестах. Привилегии они приобрели вместе с генами: голубые или карие глаза, а также вкусы и взгляды были предопределены предыдущими поколениями. Они не страдали ни авитаминозом, ни малокровием. Их зубы, то ли от природы, то ли благодаря отличной ортодонтии, были прямыми, белыми и ровными. Они были стройными и крепкими, поскольку с девяти лет занимались боксом, с двенадцати – верховой ездой, а потом еще и теннисом. У них не было дурного запаха. Если кто-то потел, то от девушек исходил легкий аромат духов, а от юношей – просто аромат чистого тела.