Вульф Дорн - Мое злое сердце [litres]

Он повел меня вокруг чаши бассейна, словно гид, показывающий любопытным туристам величественный замок. Я узнала, где находятся туалеты, кабинки для переодевания, хозяйственный инвентарь и хлорирующие насосы. Напоследок мы подошли к самому большому зданию, где находилось кафе с террасой, заставленной столиками. Там тоже было столпотворение. Дети толпились в очереди за мороженым, картошкой фри и прохладительными напитками. Взрослые спасались от жары под солнечными зонтиками кафе. У меня снова возникло впечатление летних каникул, будто я на мгновение вернулась в прошлое. Тогда еще мир вокруг меня был в порядке.

Когда мы по ступенькам поднялись на террасу, я вдруг заметила Юлиана. Он сидел за маленьким столиком на две персоны и беседовал с какой-то девушкой. Она показалась мне настолько красивой, будто сошла с обложки модного журнала. У нее были светлые волосы, модно окрашенные и стильно подстриженные. Ее лицо с большими голубыми глазами, устремленными на Юлиана, выглядело безукоризненно, как и фигура, стройная и изящная. Миниатюрное бикини сидело на ней превосходно.

Я тут же нарисовала в своем воображении карикатуру этой куклы Барби, еще сильнее увеличив глаза и добавив девушке уродливые силиконовые губы и безразмерный бюст. Юлиан удивил меня, я думала о нем совсем иначе. Где он только ее подцепил? Тут же я одернула себя: я что, ревную его к этой Барби?

Юлиан, продолжая беседовать с девушкой, бросил на нас с Дэвидом беглый взгляд. Это длилось всего секунду, но мне показалось, что ему было неприятно увидеть нас вместе. Я кивнула ему в знак приветствия. Юлиан ответил легким кивком. Затем снова повернулся к Барби. Оба выглядели очень серьезными, и я догадалась, о чем они говорят. Тут же мне стало стыдно. Если он рассказывает своей подруге о больной матери, то меня это не касается.

– Ты знаешь Юлиана? – спросил меня Дэвид, наблюдавший за нами.

– Да. Это его подружка?

– Ее зовут Сэнди. Крутая, да?

– Можно сказать и так.

В разноцветных глазах Дэвида промелькнуло нечто неопределенное.

– Глядя на нее, не скажешь, что в прошлом году она выиграла наш турнир по шахматам, – добавил он.

Указав на укромный уголок кафе, где двое пожилых мужчин склонились над шахматной доской, он добавил:

– Представляешь, она уделала даже двоих профи! И это им совсем не понравилось.

Мне показалось, он шутит.

– Ты меня разыгрываешь?

– Нет, я на полном серьезе. Ты тоже играешь в шахматы?

Я отрицательно покачала головой, показавшись себе в эту минуту такой маленькой и незначительной, что могла бы пролезть в дверную щель. Значит, Юлиан без ума от белокурой шахматистки. У фрика вроде меня не было никаких шансов.

«Хорошо, в другой раз», – сказала я себе. И, так как Юлиан не обращал на меня внимания, проследовала за Дэвидом в глубь кафе.

– Вон моя мама, – добавил он, указав на самую толстую женщину, какую я когда-либо видела.

Та, потея, стояла за прилавком и протягивала нетерпеливому мальчику большой пакет с карривюрст [13] Карривюрст – колбаски, популярный в Германии фастфуд. . В отличие от мужа у нее не наблюдалось сходства с сыном. Помимо необъятной толщины, у нее была темная кожа, закаленная работой на открытом воздухе, а в некогда черных волосах сверкали седые пряди. Как и отец, она тоже была высокого роста и выглядела угрожающе. Но тут я заметила по-матерински теплый взгляд, которым она одарила мальчика-покупателя, и сразу почувствовала к ней симпатию.

– Как видишь, здесь мы получаем основную прибыль, – заметил Дэвид.

В кафе стояло много стульев – на случай дождя, как пояснил он. Но я его уже не слышала – я была слишком поражена, чтобы воспринимать что-то. Я буквально окаменела. Он был здесь!

– Что с тобой? – Голос Дэвида донесся до меня откуда-то издалека. Как будто он звал меня с другого конца коридора. Казалось, в помещении внезапно потемнело и все другие люди исчезли.

На стене висел постер. Я подошла к нему. Большой плакат с черно-белой надписью притягивал меня, как магнит. На нем были изображены пять парней, стоявших на фоне каменной стены, широко расставив ноги. И надпись: THE BARLOWS. Я увидела Юлиана, держащего перед собой крест-накрест барабанные палочки, и Дэвида с электрогитарой. Два других парня были мне незнакомы. Но пятый, стоящий рядом с Дэвидом…

Мое сердце забилось сильнее. На черно-белой фотографии юноша выглядел таким же бледным, как тогда в беседке. Но на фотографии его черные волосы были более длинными и взъерошенными – типичная прическа восьмидесятых, которую носил Роберт Смит из The Cure. На юноше была черная футболка, как у готов, и черные кожаные брюки, обут он был в бесформенные сапоги. Глаза были обведены черным, но на фото это выглядело скорее забавным, чем пугающим – как тогда ночью. Мне пришло в голову, что эту картинку я уже где-то видела. На плакате при въезде в город! Правда, она была мельче, потому что много места занимал текст.

– Дора, Дора, я Земля! Есть кто дома? – пытался достучаться до меня Дэвид.

Мне нужно было срочно овладеть собой. На плакате с парнем было еще что-то пугающее. Но я не могла понять, что именно.

– Это наш бэнд, – сказал Дэвид, указав на плакат. – Снимок был сделан в прошлом году.

– Кто стоит рядом с тобой?

Улыбка Дэвида погасла. Впервые он выглядел серьезным.

– Ты имеешь в виду Кевина? Скверная история, да?

Я с тревогой взглянула на него:

– О чем ты? Что с ним случилось?

– Так ты ничего не знаешь?

– Нет, откуда?

– Ну, я подумал, ты побледнела оттого, что слышала о ней.

Мой пульс участился.

– Дэвид, не томи, что случилось с этим Кевином?

Я еще не закончила говорить, как причина моего страха стала мне ясна. Ниже на плакате перечислялись имена. Имя Кевина было обведено черной рамкой.

– Он покончил с собой, – произнес Дэвид так тихо, что я едва его расслышала. – Он заперся в автобусе и сжег себя. Позавчера. У озера.

Меня неожиданно пронзило воспоминание. Мамусик и я в машине. Автомобильная пробка. Обугленный остов автобуса на берегу. Полицейские. Пожарная команда. Плотный столб дыма. Катафалк, который я заметила в зеркале заднего вида.

– Этого… этого не может быть, – пробормотала я.

Дэвид остановился прямо передо мной с обеспокоенным видом:

– С тобой все в порядке?

Я закусила губу, задумавшись. Я что, видела мертвеца? «Помоги… мне…» – возник в моей голове голос Кевина. Коснувшись его, я ощутила леденящий холод. Будто засунула руку в холодильник. «Или ты дотронулась до трупа», – произнес внутренний голос.

– Эй, вы, оба! – Бас Бернда Шиллера прогремел в кафе, и жизнь, смех и голоса вокруг меня снова обрели существование. – Дэвид! Дора! Привезли новые шезлонги. Помогите разгрузить!