Луиза Дженсен - Свидание [litres]

Туфельки в тот день я так и не нашла, а страх, чувство, что бесконтрольно и стремительно падаешь в никуда, до сих пор со мной. Так я чувствовала себя, когда потеряла папу, когда потеряла маму. Так я чувствую себя и сейчас, только некому взять меня за руку и сказать, что все будет хорошо.

Просыпаюсь от вибрации телефона. Я прикорнула на диване, Бренуэлл устроился у моих согнутых коленей, книга упала на пол. Протягиваю руку за трубкой, которая гудит на кофейном столике. Бен.

– Здравствуй, – сипло произношу я.

– Ты как?

– Устала до смерти, задремала.

Сажусь и зеваю. Включаю настольную лампу и смотрю время. Почти пять. Я во флисовой пижаме, волосы еще влажные после ванны. Обезболивающие начисто меня выматывают.

– Как Эдинбург? Уже вернулся?

– Подъезжаю, буду минут через двадцать. Зайти к тебе? Могу заскочить в китайский ресторан, взять нам что-нибудь пожевать.

– Давай. Жду.

Мы закончили разговор, не обсудив, что купить. Курицу с лимоном, как обычно. Любимое блюдо мамы. Когда все случилось, она начала готовить ее самостоятельно. Густой желтый соус, нежное белое мясо. Достаю вилки и ножи, ставлю тарелки разогреваться на низ духовки и накладываю корм Бренуэллу, чтобы он был сыт, когда мы сядем ужинать, хотя он все равно станет выпрашивать хрустящие чипсы с креветками. Хлопочу на кухне и размышляю, почему мама бросила покупать еду в ресторане: больше не могла позволить или считала, что не заслуживает? Скорее всего, от стыда. Стыд удерживал ее дома, в четырех стенах. Интересно, знай она, что худшее впереди, вела бы себя по-другому? Бегала ли бы по полям подсолнухов, подставляя кожу солнцу и волосы – ветру? Ходила бы по улицам с высоко поднятой головой, расправив плечи? Вопрос, на который я никогда не узнаю ответ. Я столько всего не узнаю… То ли дело в свободном из-за больничного времени, то ли события минувшей субботы напомнили о скоротечности жизни и нашем легкомысленном к ней отношении, но мое прошлое все больше перемещается на передний план. Я сопротивляюсь. Тщетно. Оно как вода просачивается сквозь дамбу. Может, подсознание хочет сказать мне, что надо бегать по полям с подсолнухами, подставляя кожу солнцу, а волосы – ветру, ходить по улицам с высоко поднятой головой, расправив плечи? Но разве я могу? Юэн на свободе. Подкарауливает, выжидает.

Через сорок минут раздается стук в дверь. Я знаю, что это Бен, и все-таки пульс учащается.

Беги, Эли.

Подхожу к окну у двери и вглядываюсь в пасмурный вечер. Мужчина на крыльце держит в руке пакет с логотипом местного китайского ресторана, на носу у него очки в тонкой металлической оправе, как у Бена. И все равно я боюсь отпереть. Он замечает меня через стекло.

– Скорее, Кошечка! Я тут сейчас околею!

Приободренная звуком его голоса, открываю.

Раскладываю по тарелкам курицу с лимоном, рассыпчатый рис с желтым яйцом, ярко-зеленый горошек. Резкий цитрусовый запах щекочет горло.

– А ты, смотрю, принарядилась… – Бен бросает взгляд на мою пижаму, снимает пиджак, стягивает через голову и запихивает в карман галстук, как всегда делал в первую же секунду после возвращения из школы.

Я не узнаю его черты, однако это уже не важно. Каким бы взрослым он ни стал, я все равно вижу перед собой маленького мальчика, который перемазывался в шоколаде и катал пластмассовые машинки по гостиной.

– Моя расхлябанность доказывает, как сильно я тебя люблю. Серьезно, это комплимент. Как съездил? Удачно?

Сгружаю пластиковые контейнеры в раковину, чтобы сполоснуть и сохранить на будущее.

– Очень, – ровно отвечает он.

– Ты доволен?

Бен сильно переживал из-за убытков.

– Да, вымотался только. – Поправляет очки на переносице. – На машине далеко все-таки. Посмотрю, может, в следующий раз поеду на поезде, включу в дорожные расходы. А то теперь неделю отсыпаться придется.

Откупоривает принесенную с собой бутылку вина. Сначала я возражаю – не могу пить из-за обезболивающих, а потом решаю, что вреда не будет, и достаю два бокала.

Ужинаем в кухне, здесь тепло от духовки.

– Помнишь, как тетя Айрис первый раз приготовила курицу? – спрашивает Бен.

– Господи, да! Не сняла кожуру с лимона, и ты поперхнулся. Она держала тебя за ноги вниз головой, а я шлепала между лопатками.

Мы смеемся, но тогда было не смешно. Помню его свекольно-красное лицо и свою беспомощность.

– Она совсем не умела готовить, да?

– Наверно, тяжело ей было, – говорю я, макая креветочный чипс в соус. – Свалились двое детей на голову, когда она как раз решила вообще их не иметь.

У меня украли мою жизнь. Так она сказала однажды по телефону вскоре после нашего переезда. Случайно подслушав разговор, я спрятала вину под толстым слоем обиды.

– Она старалась, – добавляю я.

– Выгораживаешь Айрис? Странно, обычно это моя роль. Последствие удара головой?

– Ха! Кстати, я вчера у нее ночевала.

– С чего вдруг? – Бен опускает вилку с ножом и внимательно на меня смотрит.

– Не знаю, – лгу я.

– Почему, Эли? – Бен накрывает мою руку, и я не могу поднять вилку.

– Испугалась.

– Чего? Кого?

Он не отступится, поэтому, запинаясь, я выборочно кое-что рассказываю. Он молча слушает про записку на цветах и мужчину в окне.

– Сегодня кто-то следил за мной у моря.

Я не упоминаю про перчатки, кровь на машине и туфли. Зачем напрасно его волновать? И еще хочется самой понять, что именно я сделала, не выслушивая чужие версии и пренебрежительные комментарии.

– Ублюдок! Это тот мужик, с которым у тебя было свидание вслепую? Юэн?

– Наверно.

– Надо было мне сказать! Я бы не поехал в Эдинбург! – Бен, излучая возмущение, отодвигает тарелку.

– Потому и не сказала. Слушай, пожалуйста, давай сменим тему! Свари кофе. Посидим в гостиной, побездельничаем.

В гостиной холоднее, нет духовки. Я включаю свет и прижимаю руку к батарее. Едва теплая.

Колонка в коридоре. Прибавляю газ и иду к парадной двери. Опускаю шторку на окне. Ночь в это время года наступает внезапно, стремительно высасывая гаснущий свет дня. Берусь за шнурок, шторка раскручивается, и тут я замечаю тень. Кто-то идет по саду перед домом.

– Бен! – испуганно зову я.

Инстинктивно выключаю свет, чтобы не отражаться в стекле. Коридор погружается во тьму. Тень за окном застывает, кто-то смотрит прямо на меня.

– Бен!! – зову я громче и слышу его торопливые шаги.

– Что такое?

– Это он!

На лице Бена мелькают эмоции. Шок и что-то еще. Возможно, страх. Я пока плохо читаю по лицам. Кляну себя за то, что втянула младшего брата в свой бардак.

Бен плотно сжимает губы и бросается к двери.

– Что ты делаешь?!

– Положу этому конец раз и навсегда! – Распахивает дверь и выбегает в темноту. – Оставь мою сестру в покое!