Камилла Гребе - Оцепенение

Ты ничтожество. Ты ни на что не способен. Лучше тебе сдохнуть. Никто не будет по тебе скучать.

Я сморкаюсь в простыню.

Остался только один человек, которому я могу позвонить. Только один.

Я на подходе к дому для собраний, когда раздается звонок мобильного.

Стаскиваю тяжеленный рюкзак, собранный для похода с детьми, и чуть не теряю равновесие под его тяжестью.

Я настолько уверена, что это звонит пастор Карл- Юхан, что даже не смотрю на номер на экране.

Последние дни я переживала из-за похода. Стина сказала, что мне не стоит идти. По ее мнению, все слова пастора – полная ерунда и что я должна послать его ко всем чертям и больше не совать свой нос в церковь.

Но разве я на такое способна?

Он ведь наш пастор, он столько нам помогал, он желает Самуэлю добра. И нужно думать о детях. Без меня похода не будет. Нормального похода, во всяком случае.

Но это не Пастор. Это он!

Сердце подпрыгивает от радости, я мысленно благодарю Бога.

– Самуэль? – едва слышно выдыхаю я.

– Привет, мама. Как ты?

Язык не слушается, но в груди разливается тепло.

– Мама?

Я не сразу нахожу в себе силы ответить.

– Где ты? – спрашиваю я и сама слышу, как резко это звучит. – Почему ты не звонил? Я так волновалась.

Я перевожу взгляд на группу детей, которые уже стоят на улице.

Тучи разошлись, обнажив светло-голубое небо. Земля еще влажная после дождя.

– Прости, – говорит Самуэль и замолкает.

В трубке слышно только его дыхание.

– Дорогой Самуэль, мой любимый мальчик.

– Прости меня, – повторяет он. – Со мной приключилась дерьмовая история.

– Не ругайся, – автоматически отвечаю я и тут же жалею об этом.

Не хочу отпугнуть его, когда сын наконец позвонил. Но и не хочу, чтобы он употреблял ругательства в разговоре со мной.

– Прости, – извиняется он в третий раз. – У меня… проблемы. Я вынужден был затаиться.

– Это связано с теми пакетиками? – спрашиваю я, хотя знаю ответ.

– Да. Они были не мои, и когда ты их выбросила, владелец чертовски, прости , очень сильно разозлился на меня.

Я вздрагиваю при мысли о прозрачных пакетиках в помойке. Я и подумать не могла, что мой поступок может привести к тому, что жизнь Самуэля будет в опасности.

Я думала, что помогаю ему. Показываю, что всему есть предел.

– Я не знала…

– Разумеется. Послушай. У меня мало времени. Работа начинается в десять.

Дыхание у него напряженное, словно он говорит на ходу.

– Работа?

– Долго рассказывать. Нашел работу в Стувшере в Интернете.

Самуэль путано рассказывает, как нашел работу у каких-то Ракель и Улле. Улле писатель. А их сын инвалид и нуждается в компании и уходе.

– Но дело в том, что я не могу здесь оставаться. Это невыносимо. Но мне нужно затаиться, пока этот чувак, который меня преследует, не покинет страну.

При этих словах я вспоминаю головореза в подъезде.

Синяки от его хватки еще не прошли.

– Этот человек… У него бритая голова и сильный акцент, похожий на польский…

– Игорь, – быстро отвечает Самюэль. – Его зовут Игорь. Это ему принадлежал порошок. Откуда ты знаешь, как он выглядит?

– Он был тут и спрашивал о тебе.

– Черт!

– Самуэль!

– Дерьмо!

– Самуэль, пожалуйста!

Я слышу, как он часто дышит в трубку. Как будто поднимается на крутую гору.

– Он опасен, мама. Не разговаривай с ним.

– Но это не я его искала. Он сам приходил.

– И что ты сказала?

– Правду. Что я не знаю, где ты.

Я поднимаю рюкзак и делаю шаг в сторону, чтобы пропустить женщину с коляской и собакой. Перед домом для собраний мальчики гоняют что-то похожее на резиновый сапог. Одна из девочек безуспешно пытается его отобрать.

Мне нужно пойти навести порядок, но я не могу. Самуэль наконец-то объявился.

– Мама, милая, послушай. Ты должна мне помочь.

– Конечно, я тебе помогу. Чем смогу. Я не знаю, о чем речь. Не знаю, какая тебе нужна помощь.

– Помнишь лес между рассадником и промзоной?

– Да. Там в паре метров вправо от дорожки есть огромный валун. Его сразу видно.

Я не отвечаю, у меня плохое предчувствие.

– Под камнем есть яма. С той стороны, где береза. В яме сумка, а в ней…

– Самуэль, – строго перебиваю я.

– Там деньги, – продолжает он, не слушая. – Можешь взять мне пару пачек сотенных купюр?

– Самуэль! Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Деньги? В сумке в лесу? Сотенные купюры? Откуда у тебя эти деньги? От продажи наркотиков? Только через мой труп! Ты должен обратиться в полицию. Это единственный выход. Если ты совершил что-то незаконное, ты должен признаться и понести кару.

– Черта с два я пойду в полицию, – бормочет он.

– Но Самуэль, зачем ты так? Человек должен отвечать за свои поступки.

– Все не так просто, как ты думаешь.

– Просто? Ты шутишь? Кто сказал, что жизнь должна быть простой? И с чего ты решил, что простой путь – правильный?

– Мама, послушай…

– Нет, я уже все знаю. Я не собираюсь сидеть и смотреть, как ты разрушаешь свою жизнь. И мою. Я пойду в полицию и попрошу помощи. Вот что я сделаю.

– Послушай, если я покажусь в Стокгольме, мне крышка. Ты это понимаешь? Меня убьют. По-настоящему. И ты будешь виновата.

– Но, Самуэль! Как ты можешь так говорить?! После всего, что я для тебя сделала…

– Могу, потому что это правда! – кричит он в трубку. – Игорь меня найдет и убьет . Ты сама его видела. Видела, что он за тип? Он чудовище. Настоящий монстр. Он прибьет меня и глазом не моргнув.

Я закрываю глаза.

Почему он все время попадает в такие неприятности? Что с ним не так?

– Ты мог бы одолжить у меня, – говорю я, пытаясь сохранить спокойствие. – Но, к сожалению, у меня нет денег. Пришлось оплатить счета отца. И теперь не знаю, протяну ли до конца месяца.

– Забери деньги! – кричит он. – Они там все равно сгниют.

Я бросаю взгляд на дом для собраний.

– Сегодня я все равно не могу. Мы идем в поход с детьми.

– В поход? Ты серьезно? Будешь там сидеть, жарить сосиски и читать Библию с маленькими дебилами, пока Игорь меня дубасит? Серьезно?

Я слышу в голосе Самуэля слезы, но не могу понять, говорит ли он правду или преувеличивает.

Он всегда драматизирует.

Но он мой ребенок, мое всё. Кроме него и отца у меня никого нет.

– Помоги мне, мама, – шепчет Самуэль. – Ты должна мне помочь.

– Я… Я…

Рука ложится мне на плечо. Я оборачиваюсь с прижатым к уху мобильным.

– Я перезвоню, – говорю я и отключаюсь.

Карл-Юхан с тревогой смотрит на меня.

– Прости, что я подслушал, но, Пернилла, не делай того, о чем потом пожалеешь. Ты же помнишь, что ты обещала?

Я киваю и поднимаю рюкзак.

– Ты не будешь ему звонить? – спрашивает он.

Я послушно качаю головой. Как овца.