Камилла Гребе - Оцепенение

Потом появилась Беатрис, красивая богатая девушка из соседнего квартала. Она впоследствии стала моей женой и матерью трех наших детей.

Друзья не могли понять, что все эти девушки во мне находят. Я не был красавцем, у меня был лишний вес.

Они не понимали, что благодаря или вопреки трагедии я развил в себе другие качества. А может, таким образом я компенсировал заурядную внешность.

Я овладел умением слушать. Это чертовски сложно. Я создал себе имидж слегка циничного и искушенного жизнью мужчины, перед которым не может устоять ни одна женщина. Я научился остроумно шутить и стильно одеваться.

Я был не в состоянии победить лишний вес и направил всю энергию на создание эффектного гардероба. Со временем я примирился с моим телом, как это сейчас принято говорить. Смирился с жиром, другими словами. Во всяком случае, с эстетической точки зрения.

Но я знаю, что лишний вес опасен для здоровья. И с каждым днем я все больше боюсь смерти.

Я не могу позволить себе умереть. Не сейчас.

Мне столько всего нужно сделать.

Афсанех не переживет этого.

Моя бедная жена.

Я всегда думал, что мы с Афсанех проживем долгую счастливую жизнь, но я больше ни в чем не уверен. Мы всю свою любовь вложили в Надю, не знаю, осталось ли там еще что-то для нас…

Если она…

Если она…

Я боюсь даже подумать о том, что будет с нами, что будет с нашей жизнью без Нади. Невозможно представить мир без нее. Невозможно представить, что времена года будут меняться, что растения будут просыпаться весной и раскрывать свои бутоны навстречу солнцу. Невозможно представить, что женщины будут рожать детей, полные надежд на будущее, как когда-то Афсанех.

Невозможно представить нас с Афсанех без Нади, ведь Надя – воплощение нашего союза, нашей любви, нашей жажды жизни.

Без нее мы ничто.

Без нее мы как сухая листва на осеннем ветру. И как сухая листва бессильна перед ветром, мы бессильны перед рукой судьбы.

Дайте и Малин уже на месте в конференц-зале.

Малин в футболке, обтягивающей круглый живот. На губах приветливая улыбка. Я улыбаюсь в ответ, не подавая вида, что беременность коллеги напоминает мне о жене и дочери, и это причиняет невыносимую боль.

Дайте одет в синтетическую рубашку, сквозь которую просвечивает майка. Дополняют ансамбль короткие джинсы с завышенной талией и сандалии на босую ногу. Длинные пожелтевшие ногти на ногах давно не стрижены.

Боже милостивый, думаю я, у него такой вид, словно он не на работе, а в отпуске в кемпинге. Что только находят женщины в этом неопрятном самодовольном мужике? Для меня это настоящая загадка.

– Я говорил с криминалистами – экспертами по составлению профиля преступника, – начинает встречу Малин. – Хоть они и не работают над этим делом, но все равно поделились своими мыслями. Сейчас я вам все расскажу.

Она прокашливается и листает блокнот.

– Мы имеем дело с двумя убийствами. Существует также вероятность, что мужчины умерли естественной смертью и их тела были сброшены в море. Для простоты будем исходить из версии убийства. Маловероятно, что оба умерли своей смертью. По статистике, в большинстве случаев убийца – мужчина. Коллеги думают, что все указывает именно на это. Тела были подвергнуты физическому насилию и сброшены в море. Тяжесть нанесенных увечий указывает на мужчину, к тому же тащить тело довольно сложно, это еще раз показывает, что мы имеем дело с мужчиной. К тому же все жертвы – молодые мужчины. Старый или больной человек не одолел бы их. Так что мы имеем дело с физически сильным преступником.

Дайте скрещивает руки на груди и выдвигает нижнюю челюсть:

– Я не верю в эту ерунду. Все эти гражданские только протирают штаны в офисах и ищут дзен. Что они знают о работе полицейского? Еще немного – и они начнут набирать ясновидящих с хрустальными шарами да болванов-лозоходов.

Малин бросает на меня неуверенный взгляд.

– Продолжай, – прошу я.

– Судя по всему, преступник имеет криминальное прошлое. Редко кто начинает свою преступную карьеру с убийства. Наверняка он есть в полицейской базе судимых или подозреваемых. Он наверняка уже имел проблемы с законом, возможно, сидел. Исходя из этого, можно предположить, что он старше своих жертв, между тридцатью и пятьюдесятью годами.

Дайте демонстративно смотрит в окно.

– А что по поводу травм на телах жертв? Нанесенных посмертно? Что они об этом думают?

– Мы это тоже обсуждали, – кивает Малин. – Они предполагают приступ ярости или необъяснимой жестокости.

Я опираюсь локтями о стол.

– А этот гвоздь в пятке Карлгрена? Если он был забит нарочно, то это говорит о…

Малин морщится от отвращения и кладет руку на живот.

– О пытке, – заканчивает она мое предложение. – Что в свою очередь может означать два варианта развития событий. Преступник мог пытать жертв с определенной целью, например, чтобы получить какую-то информацию или послать сигнал другим людям: вот что бывает с теми, кто отважится меня обмануть.

Дайте почесывает бороду.

Я вижу, что ногти на руках тоже не стрижены.

– Мне кажется, вы все усложняете. Молодые парни. Явно преступление связано с наркотиками. Наш мальчик-зайчик с отличными оценками Карлгрен мог, например, употреблять кокаин. Все мы знаем, чем сегодня занимается золотая молодежь.

Я киваю.

В его словах есть резон.

– Завтра у нас встреча со старшей сестрой Карлгрена. Может, ей что-то известно о наркотиках.

Возникает пауза.

– Ты сказала, что пытка может быть обусловлена двумя причинами. Какая вторая? – спрашиваю я у Малин.

– Прости, думала, это само собой разумеется. Второй вариант: мы имеем дело с садистом, которому нравится причинять боль. Разумеется, одно не исключает другого.

Стало жарче.

Моя комната находится с южной стороны, и уже в семь утра здесь душно и жарко. Я просыпаюсь весь в поту.

Вылезаю из кровати и включаю мобильный. Только минутку, говорю я себе.

Просматриваю «Инстаграм». Застываю при виде фото Александры. На первом плане – огромный бокал с коктейлем. Она улыбается, закрывает один глаз и большим и указательным пальцами изображает «О».

«Снова свободна» – подписано внизу.

Пятьдесят два лайка.

Я со всей дури бью кулаком в стену.