Валентина Назарова - Девушка с плеером

Я набрала номер телефона, который предложил мне гугл. Один гудок, второй, третий. Наконец раздался щелчок и глубокий прокуренный женский голос ответил:

— «Красный лев».

На секунду я решила, что это какой‐то секретный пароль. Но это было всего лишь название заведения.

— Здравствуйте! Скажите, у вас работает Барбора Чижикова? — Я постаралась скопировать произношение

Стюарта, когда он называл ее фамилию на английский манер — Чижикова.

— А кто интересуется?

— Так, значит, работает? — радостно воскликнула я. — Меня зовут Ника Лукина. Я старая знакомая Барборы. Не могли бы вы оставить для нее сообщение?

Пару секунд в трубке слышался только треск.

— Да что ты врешь, нет у меня таких знакомых, — грубо прошипели в трубке. — Кто ты такая?

— Барбора! Ты работала вместе с моей сестрой в пабе в Ноутоне восемь лет назад. Русская девочка Женя, Джен Лукина. Она жила над пабом с тобой и Алистером. Помнишь?

— Допустим. — Она чуток смягчилось, я как будто услышала щелчок зажигалки и глубокий вдох. — К чему ты ведешь?

— Джен пропала без вести. Поехала на фестиваль Гластонбери, и больше ее никто не видел.

— И чем я могу помочь? Как ты вообще меня нашла?

— Через фейсбук. Барбора, я просто должна знать кое‐что. Я прочитала в газете, что ты подала заявление в полицию на Алистера незадолго до его смерти. Скажи, что было в том заявлении? Что он натворил?

Вместо ответа она с грохотом бросила трубку. Я нажала повторный набор. Один звонок, два, три, четыре, пятнадцать. Наконец она сдалась и взяла трубку.

— Ну? Что тебе от меня нужно? Да пропади ты пропадом, как твоя шлюха сестра! — заорала Барбора мне в ухо. Дальше последовала автоматная очередь нечленораздельных ругательств на чешском.

— Барбора, послушай, я не хотела тебя обидеть, правда! — взмолилась я. — Просто скажи мне, пожалуйста, что сделал Али? Я хочу знать правду о сестре. Если Алистер ни при чем, помоги мне поскорей понять это и не ворошить больше ваше прошлое.

Она долго молчала, гневно дыша в трубку.

— Я все равно не отстану. Барбора… Я пойду в полицию и запрошу твое заявление у них.

Она вздохнула, глубоко и тяжко.

— Если хочешь знать, мы с ним поссорились из‐за нее. Она три дня не появлялась в пабе, и я велела Али уволить ее. А он все искал для нее оправдания. Чертов дурень! Она вертела им как хотела, жила и жрала задарма, являлась на работу когда вздумается. Это ведь она и ее уроды дружки пустили его по миру. Но он ничего не понимал, старый болван. Встал в позу, уверял, что я сгущаю краски.

Мне показалось, она всхлипнула.

— Тогда я предложила ему выбирать: я или она. Мы стояли в дверях, у лестницы на второй этаж. Он рассердился, но голос на меня так и не повысил. Он вообще никогда не повышал на меня голос. Только хлопнул дверью и пошел наверх. А я как раз держалась рукой за косяк двери. Али не знал, он не видел этого, просто не мог. Мне сильно прищемило пальцы. Я закричала, было дико больно. Потом поехала в больницу, в отделение скорой. И соврала врачам, что он специально, будто бы это домашнее насилие. — Она всхлипнула.

— Барбора, мне очень жаль.

— Да пошла ты! Жалей лучше себя. Ведь все из‐за нее, из‐за сестры твоей! — Она сопела и хлюпала носом. — На следующее утро я решила забрать заявление. Но было уже поздно. Он… он умер…

Я не знала, что сказать. Да и что тут скажешь.

— Барбора, а зачем Али залил цементом пол на заднем дворе, если понимал, что разорен?

— Он до последнего не верил, — объяснила она, немного успокоившись, — просто не мог поверить в то, что это происходит на самом деле — разорение и все остальное. Людям надо дать место, где можно курить, не испортив обувь, все повторял он. Первого июля того года входил в силу запрет на курение в общественных местах. Наш задний двор постоянно заливало дождем… Али заботился о других, даже если у самого в карманах были дыры.

— Но откуда у него появились деньги, чтобы заплатить за работу?

— А он и не платил, — фыркнула Барбора. — Ему все бесплатно сделал бойфренд твоей сестренки, Крис Макконнелл.

А вот это уже интересно. Я попыталась потянуть за ниточку.

— А другие ребята из The Red Room — Марк, Хью, Бен — близко общались с моей сестрой?

— Опять этот дьявол. Зря я с тобой говорила.

— Какой дьявол? Барбора?

Раздался щелчок — и тишина. Я попробовала дозвониться снова и снова, но в трубке слышались только гудки: Барбора выключила телефон.

Я нашла в фейсбуке страницу «Королевы». Давно собиралась, но слова Барборы напомнили мне об этом. Страница оказалась заброшенной, словно стеклянный шар, в котором навсегда застыло лето 2007 года. В самом последнем альбоме лежали фотографии того времени. Я пролистала его до даты начала фестиваля: Барбора и Али вместе стояли за знакомой мне стойкой, которая станет его виселицей всего через несколько дней после того, как был сделан снимок. За их спинами по телевизору шла трансляция. Я узнала сцену «Пирамида» с фестиваля Гластонбери. Значит, в день, когда ты была на фестивале, он был в сотнях километров, в Ноутоне. Это похоже на алиби. Или…

Не в силах оставаться в помещении, я надела кеды и вышла на улицу. Потом я бродила и бродила по городу, пока не зашла в тот самый парк, где когда‐то стояла настоящая виселица. Опустившись на траву, я подставила лицо солнцу и закрыла глаза.

Status: непрочитано

21:07 / 23 июня2015, вторник

The Fratellis — «Chelsea Dagger»

Мой путь обратно к пабу лежал по вымощенной брусчаткой дорожке, со скамейками и фонарными столбами через каждые сто метров. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался зеленый луг. В свете солнца на разноцветных пледах потягивались студенты на каникулах. Справа от меня высилось здание кампуса — безликий бетонный монстр из шестидесятых. Где‐то тявкала маленькая собачка. Все кругом было похоже на картинку из кино и было таким ненастоящим, как будто на самом деле я просто уснула с пультом в руке. Причина моего приезда сюда в ярком свете солнечных лучей казалась совершенно нереальной и абсолютно дикой. Глядя на английские газоны в солнечный летний день, вообще очень трудно поверить в существование зла. Хотя, если вдуматься, наверняка по этой самой дорожке и шагали висельники, о которых любят рассказывать местные, направляясь прямо к месту своей казни после последнего обеда в «Королеве». Они двигались тем же маршрутом, что и я сейчас, только в обратную сторону.

Я размышляла о словах Барборы. Конечно, я отлично понимаю, почему она так ненавидит тебя. Она ревновала, ты была причиной их роковой ссоры. Тут все логично. Но кого и почему она назвала дьяволом? И правда ли, что Крис цементировал пол на заднем дворе уже после того, как пропала ты?