Валентина Назарова - Девушка с плеером

— Нет. — Взгляд Бена немного прояснился. — Разве ты еще ничего не поняла? Она тут вообще ни при чем. Она была персонажем второго плана, катализатором, если угодно, сопряженным ущербом. Это история Криса и Марка. И вряд ли когда‐либо это было иначе.

Что? О чем говорит этот сумасшедший, Джен? Так думала я тогда, но решила не перебивать и послушать.

— Это всегда была и будет только их история, — продолжил он тихим голосом. — Хью — временное явление. Как и твоя сестра. Они оба лишь испытания, тупиковые повороты на их пути. — Бен поднял с земли прутик и принялся чертить в пыли комету с длинным хвостом. — Понимаешь, Крис словно дикое животное. И только Марк знает, как его усмирить. Кому‐то их отношения могли казаться странными, но им плевать. Они дружили с самого детства, понимали друг друга без слов, буквально читали мысли друг друга. Они как мозг и сердце, как одно существо. Иногда даже мне было жутковато, хотя я знаю обоих со школы. Так мы жили десять лет. Они запирались вдвоем, жрали кислоту и писали музыку. Шаман и алхимик. Любая успешная группа состоит из пары таких людей. Да что там группа, любой дуэт, будь то политика или бизнес, не важно. Крис — великий фронтмен, уровня Моррисона или Джаггера, а Марк — великий сочинитель, творец, художник, который предпочитает оставаться в тени. Они дополняли мысли и мечты друг друга, и из обрывков выходило нечто особенное, цельное. Я счастлив, что был частью этого. Мы играли в пабах и на выпускных вечерах, колесили каждое лето по местечковым фестивалям. Потом школа кончилась, Марк поступил в университет, Крис пахал на стройке и водил к себе баб, я работал в музыкальном магазине в торговом центре, но мы продолжали верить в мечту.

Он перевел дыхание и продолжил:

— Крис гениален. У него врожденный талант, сродни физической способности, скажем, скручивать язык в трубочку. Человек либо умеет, либо нет, и научиться этому никак нельзя, сколько ни старайся. А тут только представь, что ты умеешь отлично скручивать язык в трубочку, но что‐то постоянно мешает, и тебя сводит с ума, выжигает изнутри постоянное желание сделать это. А когда не удается — ты начинаешь разрушать все вокруг и прежде всего самого себя. Только Марк мог утолить его боль и дать ему то, что было по‐настоящему нужно. Марк умеет сказать словами и мелодиями то, что горит внутри Криса. Друг без друга они не могут. А Джен… — Он бросил на меня быстрый испуганный взгляд. — Она появилась в нашей жизни в роковой момент, когда после десяти лет попыток у нас наконец начало получаться.

Бен бросил на меня долгий бесстрастный взгляд.

— Думаю, она была ведьмой. Не сказочной, с метлой и черной кошкой, а настоящей, которая служит самому Сатане. Она заставила Криса почувствовать себя долбаной рок-звездой еще до того, как он правда ею стал. Понимаешь, когда с тобой спит такая девушка, как Джен, можно уже ничего особо не делать — ты и так на вершине мира. Но им с Крисом всегда было тесно в одной комнате, когда они не трахались. Она постоянно твердила всем о его гениальности, пока, ко всеобщему несчастью, он и сам в это не поверил. Она выпускала зверя наружу, а управлять им не умела.

Пару минут Бен молчал. Я начала думать, что он уснул, но тут он опять подал голос:

— Поначалу я просто наблюдал за ней. Она только смеялась. А я наблюдал. Украдкой вдыхал запах ее волос, таскал к себе забытые в доме с красной дверью вещи. Вскоре у Марка начались проблемы с Крисом из‐за Джен, потому что Макконнелл увлекся ею больше, чем музыкой. Марк бесился, зная, что прорыв совсем рядом. А потом они расставались, и Крис каждый раз ненадолго возвращался к нам, к группе. Вот тогда, в такие моменты, твоя сестра начинала сходить с ума. В один из таких периодов она обратила внимание на меня. Она была моей целый месяц. Четыре субботы, когда, проснувшись, мы рука об руку бродили по городу, покупали яблоки и ели их немытыми прямо на площади; четыре воскресенья, когда она голая варила кофе на этой самой кухне и мы занимались сексом под «Revolver» на протяжении целого альбома. Она приходила на репетиции, и мы трахались в перерывах, пока остальные курили, прямо в ванной в доме Криса. Она танцевала под наши песни, кружась по комнате и сверкая глазами. Я знал, что у нее со мной не по‐настоящему. Но ничего другого мне и ждать не приходилось.

Бен все говорил и говорил, описывал мне твои руки, губы, тело, твой запах, твои привычки, твой смех. Он рассказал мне, как ты врала, как предавала его. Мне было страшно. Я видела, как он распаляется, думая о тебе.

— А потом она пришла на наш концерт в «Даблин кастл», и Крис спел ей «What Katie Did». Десять минут спустя она стояла перед ним на коленях в туалете, даже не заперев дверь. Я зашел внутрь и увидел их. Она сказала: «Прости, но ты же знал». Да, конечно, знал. Но еще я любил ее. Да-да, я отлично понимаю, что она слишком красивая, экзотическая и дикая для такого парня, как я. Но разве тут можно что‐то поделать? Мы же не выбираем такие вещи, правда? Знаешь, тогда я понял, почему моряки не берут на корабль женщин. Они ведьмы. Марк даже написал об этом песню, правда, Крис отказался ее петь. Но вот тебе правда: Джен разбила мне сердце. И разрушила нашу мечту. Она вообще все уничтожила. А теперь скажи, легче тебе теперь, когда ты знаешь это?

Викерс был возбужден, на глазах сверкали крупные слезы. Мне стало до боли жаль его, такого разбитого и потерянного. Я понимала, что те чувства, о которых он говорил, вполне могли подтолкнуть его к поступкам, о которых придется горько сожалеть. Но я не могла бояться или ненавидеть Бена в тот момент. То, как ты с ним поступила, непростительно. Я понимаю, почему все так вышло, можешь не объяснять. Но если ты хотела сделать больно Крису, могла бы уж выбрать кого‐нибудь своей весовой категории, хотя бы Хью.

Тогда, сидя на крыльце того странного дома, я поняла, что ты совсем не тот человек, которым я считала тебя еще пару часов назад. Кто ты такая, Джен?

Status: не прочитано

06:57 / 26 июня 2015, пятница

Kubb — «Burn Again»

— Я не знаю, что произошло в ту ночь на фестивале. Я не мог отделаться от чувства, что все как‐то не так, — тихо сказал Бен, уставившись себе под ноги. — Я расскажу, что случилось накануне. Мы собрались на последнюю репетицию в доме с красной дверью. То есть тогда, конечно, мы не подозревали о том, что она станет последней. Джен и Крис не общались уже пару недель. Она трахалась с парнем, который недавно переехал в соседний дом. Крис сходил с ума, но мы все дали друг другу слово, что до фестиваля засунем свои проблемы и переживания куда подальше. Гласто был самой важной вещью на тот момент. И все бы хорошо, но Крис зачем‐то вышел во двор и увидел через забор, как она загорала топлес на соседской лужайке. Он вскипел, поднялся жуткий крик. Потом вышел куда‐то и вернулся с двумя бабами. Они пошли наверх. Через несколько минут Джен появилась в нашей гостиной и спросила, где он. Я промолчал, но в этот момент со второго этажа послышались женский смех и музыка. Она заплакала. А потом подошла ко мне и поцеловала в губы. Но я не мог, я знал, что она любит его, а не меня. И я ушел, оставив ее в слезах посреди гостиной. На ней была вот эта футболка, что на тебе сейчас.