Валентина Назарова - Девушка с плеером

Внезапно дверь в гримерку открылась. На пороге стоял Хью, держа в руках ключ. Второй раз один и тот же трюк, только и подумала я. Увидев нас, он повернул защелку замка. Глаза у него блестели, он без конца облизывал губы.

— Вот так сцена! Что у нас тут, воссоединение оригинального состава? Или вечер встреч? Крис, отличная жилетка! — Хью указал на форму охранника. — Я смотрю, ты наконец нашел свое место в жизни. О, вы, кажется, разговаривали. Простите, если прервал…

В эту секунду Крис вышел из ступора и ударил Хью в лицо, так что тот повалился на пол.

— Крис, — вновь обратился к Макконнеллу Марк. — Мне уже действительно все равно. Я готов на все. Хочешь, пойдем на сцену прямо сейчас. Нас там все ждут. Ждут тебя. Истина все равно уже вышла наружу, и наказания не избежать никому. Этот ублюдок пойдет в тюрьму за растление девочек, я — за убийство. Все кончено. Пошли, давай сыграем, это наш последний шанс. Только ты и я, как мы всегда мечтали.

На несколько секунд в комнате повисло молчание.

— Не будь идиотом, — прохрипел Хью из угла. Никто и не заметил, как он пришел в себя и сел, вытянув ноги и потирая челюсть. — Марк, мы с тобой боги. Да об этой истории вообще не стоит волноваться. Какие у них доказательства? Думаешь, кто‐то будет перекапывать все кемпинги Гластонбери в поисках костей какой‐то девчонки, основываясь лишь на словах другой девчонки? Только если ты признаешься сам! Я буду все отрицать, Марк. Да и кто на нас заявит? Она? — Он с ухмылкой указал на меня пальцем. — Да она просто очередная чокнутая фанатка, которая преследует нас. Смотри: она оскорбляла тебя на автограф-сессии, потом бежала за мной по улице, чему есть свидетельство — фото в газете. Она вломилась в дом Бена и даже, судя по всему, от безысходности трахалась с тобой, Макконнелл. Ее слова не значат ровным счетом ничего. А когда она поймет, что ты тоже сядешь в тюрьму как соучастник, Кристофер, она, скорее всего, решит, что игра не стоит свеч. Ведь ты все знал и молчал, не так ли, Крис? Значит, ты шантажист и укрыватель. Так что, Марки, по сути, у них ничего нет на нас.

— Ты забыл про видео! — тихо сказал Риммер.

— А в сущности, что там такого на видео, если как следует задуматься? Напишем красивый пресс-релиз о пропавшей без вести возлюбленной, все обрыдаются и купят еще миллион копий альбома.

— Тупой ублюдок, ты еще не вкурил, что все кончено? — огрызнулся Крис.

— Для вас — да. Ты, Крис, если будешь артачиться, пойдешь в тюрьму за нападение на меня и никогда не сможешь найти работу, а потом сторчишься и сопьешься. Хотя такой конец в любом случае тебе на роду написан. Тебя, — Хью повернулся ко мне, — депортируют, и ты не сможешь получить визу ни в одну страну мира. Будешь до конца жизни гнить на своей убогой родине. На твоем месте я бы хорошо подумал, прежде чем выдвигать обвинения против таких влиятельных людей. А ты, — он подмигнул Марку, — соберись же уже, наконец. Макконнелл тебя простит, сделаете убогонький сайд-проект, будете снова тусоваться вместе и писать друг другу стишки. Приди уже в себя, Марк, ты же профессионал, в конце‐то концов. Нам еще выходить на бис. И утешься: ты никого не убивал. Все было немного не так, как ты думаешь.

— Что? — прохрипел Риммер.

Хью осторожно ощупал пальцами переносицу, беззвучно чертыхнулся и продолжил:

— В ту ночь, когда ты, Марк, ушел разбираться с Крисом и отдавать ему деньги, девчонка пришла в себя. На виске у нее была здоровенная рана, но этого оказалось мало, чтобы убить такую, как она. Она порвала руками пакет, который ты надел ей на голову, и увидела меня. Видно, ты сказал ей, что выгнал Макконнелла и взял меня, потому что она рассвирепела и попыталась встать. Я наклонился, и она прошептала: «Я знаю, что ты сделал с Мегс, пятнадцатилетней девочкой из паба, она рассказала мне, как ты накормил ее какой‐то дрянью и поимел.

Я пойду к копам, так и знай. Не будет у вас никакого тура. Я не позволю! Без Криса вы никто». И я с ней разобрался. Иначе она вылезла бы из палатки вся в крови, пошла к копам, рассказала бы им про тебя, Марки, и про меня. Хотя там и рассказывать‐то особо нечего: я просто угостил крошку посудомойку метамфетамином и трахнул на вечеринке в «Королеве» после закрытия. Вряд ли она была так уж против, во всяком случае стонала она так, будто ей по кайфу. Но я не мог позволить Джен распустить язык, только не в тот вечер. Поэтому сделал то, что должен был сделать. Разве ты не согласен со мной, Марки?

— Что ты сделал с Джен? — прошептал Марк побелевшими губами.

— Она и так едва дышала. Это было несложно. — Хью ухватил себя обеими руками за шею и высунул язык. — Легче, чем я себе представлял. Она сразу затихла.

У меня потемнело в глазах. Телефон Марка надрывался, в дверь барабанили, но никто не обращал внимания на посторонние звуки, и они гулко метались по вагончику, как будто мы были где‐то глубоко под водой.

— Самый прикол в том, что, когда все было кончено, в палатку завалился Бен. Бедняга был в кислоте, и, скажу я вам, это был очень плохой трип. Он наклонился к Джен, начал обнимать ее, что‐то приговаривать. Когда до Бена дошло, что она мертвая, он в ужасе уставился на меня, а я и говорю: «Смотри, Бен, что ты натворил! Зачем ты убил ее, Бен? Что она тебе сделала? Теперь ее кровь на твоих руках». Кто бы мог подумать, что он поверит. Мы почти соскочили с крючка. Это был подарок судьбы — его признание.

Так вот откуда у Бена твое платье. Должно быть, он прихватил его с собой из палатки.

— Ну что, ребята, все довольны? Все счастливы? Вот видите, Хью решил ваши проблемы, — провозгласил фронтмен с безумной улыбкой. Пошатываясь, он поднялся на ноги и закурил. — Черт, как теперь петь‐то? — Он дотронулся до переносицы, и его лицо исказила гримаса боли. — По ходу, ты сломал мне нос, Макконнелл. — Он сплюнул на ковер маленький сгусток крови. — А знаешь, что самое обидное во всем этом для меня? — обратился Хью к багровеющему от злости Крису. — Что Марк, мой брат и товарищ по оружию, с которым мы столько прошли, до сих пор не понял, кто настоящая звезда. Он все еще думает, что это ты. — Он выпустил струйку голубоватого дыма, задумчиво глядя на нас. — Ладно, Марк, нам пора. — Хью решительно двинулся к двери. — Нас народ там заждался уже.

Крис подскочил к нему так быстро, что я не успела ничего сообразить. Он схватил Хью за грудки и повалил на пол. Потом низко склонился над ним, тяжело дыша и вращая глазами. Но Хью его ярость только забавляла. Ублюдок и правда ощущал себя богом!

— Я убью тебя, — шипел Крис, брызгая слюной в улыбающееся лицо вокалиста. — Ты считаешь себя неуязвимым, но ты ошибаешься. Я сейчас размозжу твое сладенькое личико, мразь…

— Не трогай его, — раздался вдруг голос Марка, и мы все повернули к нему головы. — Это должен сделать я. Этот монстр — мое творение.