Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

– Мистер Хайтауэр, – сказал Пендергаст, – позвольте узнать, где вы были вечером четырнадцатого декабря? Если точнее, то в десять вечера.

– Здесь, вероятно. Я никогда никуда не хожу. А что такого особенного случилось в тот вечер?

– Тем вечером убили Грейс Озмиан.

Хайтауэр снова повернулся к ним. Лонгстрит удивился переменам, неожиданно произошедшим с его лицом. Вместо загнанного выражения появилась жуткая улыбка, маска мстительного торжества.

– Ах да, то самое четырнадцатое декабря! – сказал он. – Как я мог забыть этот красный день календаря? Ах, какой стыд!

– А где вы находились следующим вечером? – спросил Лонгстрит. – Когда тело было обезглавлено?

В этот момент в дверях мастерской появилась тень. Лонгстрит посмотрел в ту сторону и увидел высокого человека, стоящего на снегу. По каменному выражению лица, по тому, как быстро и бесстрастно тот оценил ситуацию, Лонгстрит понял, что этот человек служит в полиции.

– Боб, – сказал человек, кивая Хайтауэру.

– Билл. – Хайтауэр показал на гостей. – Высокие чины ФБР. Спрашивают, где я был в тот вечер, когда дочка Озмиана потеряла голову.

Человек ничего не ответил, не выдал себя выражением лица.

– Это Уильям Синерджи, – объяснил Хайтауэр Лонгстриту и Пендергасту. – Нью-йоркская полиция, шестьдесят третий участок. Мой сосед.

Лонгстрит кивнул.

– Я вырос в семье полицейского, – сказал Хайтауэр. – А это полицейский район. Мы, члены синего братства, склонны селиться рядом.

Наступило короткое молчание.

– Кажется, я начинаю вспоминать, – заговорил Хайтауэр все с тем же пугающим подобием улыбки на лице. – Мы с Биллом выпивали в тот вечер, когда убили дочку Озмиана. Верно, Билл?

– Верно, – откликнулся Билл.

– Мы были в «О’Херлихи» за углом, на авеню Р. Это полицейский бар. Насколько я помню, там было много ребят, правильно я говорю?

Билл кивнул.

– И они наверняка помнят, что я поставил всем выпивку около, скажем, десяти вечера?

– Прямо в точку.

– Вот вам пожалуйста, – сказал Хайтауэр и выпрямился. Его лицо снова превратилось в бесстрастную маску. – А теперь, если у вас больше нет вопросов, джентльмены, – сказал он, – то мы с Биллом хотели бы посмотреть матч по спортивному каналу.

Они сидели в служебном седане Лонгстрита, припаркованном на Герритсен-авеню перед маленьким типовым домиком.

– Ну, – заговорил Лонгстрит, – и что вы думаете о том, как подозреваемый практически у нас на глазах состряпал себе алиби?

– Достоверное оно или нет, не думаю, что у нас получится опровергнуть его.

– А ваш дружок д’Агоста? Может он пробить эту синюю стену?

– Вы же знаете, я бы никогда не попросил его о такой услуге. И тут есть еще одно соображение.

Лонгстрит вопросительно посмотрел на него.

– Даже если у Хайтауэра имелся мотив, то это еще не объясняет других убийств.

– Мне это тоже приходило в голову, – сказал Лонгстрит. Он продолжал смотреть на дом и на клубы дыма, выходящие из трубы. – Может, он почувствовал вкус к таким делам. Я уже видел полицейских, которые брали правосудие в свои руки, если суды не хотели сами делать это. Одно можно сказать наверняка: за такую ниточку стоит потянуть.

– Тут следует проявлять осторожность, – заметил Пендергаст. – Мы должны пока помалкивать об этой версии – и в полиции, и в ФБР. Никогда не знаешь, через кого информация может просочиться наружу.

– Вы, конечно, правы. Давайте будем работать над этим индивидуально. Разделимся. Минимизируем наше общение. Будем контактировать только по телефону или зашифрованной электронной почте.

Лонгстрит задумался на секунду, глядя на дом. Шторы на окне были задернуты неплотно, и они могли видеть небольшую часть комнаты, вероятно гостиной.

– То, как он на нас смотрел, когда фальсифицировал себе алиби… – сказал Лонгстрит. – Он словно вызов нам бросал.

При этих словах Пендергаста охватила конвульсивная дрожь.

– Вызов, – повторил он. – Ну конечно!

Лонгстрит нахмурился:

– Вы это о чем?

Но Пендергаст ничего не ответил, и Лонгстрит включил передний ход и отъехал от тротуара.

Марсден Своуп сидел за единственным письменным столом в его крохотной квартирке. Часы показывали шесть утра 3 января.

3 января . Дата, с которой пойдет отсчет очищения города.

У Своупа не было иллюзий. Он знал, что все начинается с малости, если, конечно, можно назвать такое число паломников «малостью». Но у него имелся инструмент, которым не обладали пророки до него: Интернет. Единственное его наставление своим последователям состояло в том, чтобы они не избавлялись от своих сотовых телефонов. Телефоны были важной составляющей по двум причинам: во-первых, они позволяли ему руководить логистикой костра, а во-вторых, они смогут задокументировать великое событие.

То, что началось как единичный акт очищения на Манхэттене, будет распространяться на мегаполисы, на малые городки, из Америки в Европу, далее – везде. Мир, более чем когда-либо разделенный на имущих и неимущих, с нетерпением ждал этого послания. Люди поднимутся и объединятся, чтобы освободить свою жизнь от алчности, материализма и уродливого социального разделения, вызванного деньгами, они оставят богатство ради жизни в простоте, чистоте и почетной бедности.

Но он не должен торопить события. Он вымостил путь, привел мир в движение, и его следующий шаг становился исключительно важным. Своуп знал, что его последователи ждут сигнала. Трудность будет состоять в том, чтобы собрать их на Большом лугу в точно выбранное время, не насторожив при этом власти.

Вернувшись к своему столу, он сочинил твит для своих сторонников, лаконичный, информативный и по существу:

СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ. Молитесь, поститесь и готовьтесь к грядущим событиям. Окончательное МЕСТО СБОРА и инструкции в 15:00.

Страстный Паломник (@SavonarolaRedux)

3 января, 6:08

Он прочел послание один раз, второй и потом, удовлетворенный, выпустил его в мир. В три он пошлет окончательные инструкции, и дальше все будет в руках Божьих.

Сотовый Говарда Лонгстрита заверещал сразу после шести утра.

Он сел, недовольно крякнув, и посмотрел на телефон. Это был не его личный мобильный телефон, а служебный, из тех, что Бюро выдавало своим агентам и руководителям. Телефон мог отправлять и получать как обычные тексты, так и зашифрованную почту, и иконка на экране сообщила ему, что он только что получил зашифрованное послание от специального агента Алоизия Пендергаста.

Он взял телефон со стола, пропустил послание через дешифратор и прочел:

Нам необходимо поговорить о предмете огромной важности. Совершен значительный прорыв. Связи оказываются гораздо более глубокими, чем мы предполагали. Секретность чрезвычайно необходима. Встречаемся в старом «Кингс-Парке», здание 44, в 14:00 для составления плана ареста преступников (sic!). Любая попытка контакта до этого момента нежелательна. Нужна силовая поддержка; возьмите с собой лейтенанта д’Агосту, которому я тоже отправил письмо.