Леви Тидхар - Усама [litres]

– Рано или поздно мы за всех за вас возьмемся, – сказал он. Джо застонал. Седовласый шлепнул его по щеке. – Соберись! – Джо попытался сосредоточиться. Человек серым пятном нависал над ним. – Возвращайся, Джо, ступай обратно в свою норку, в свой надуманный детский манежик и держись подальше от беды. Только дети хотят играть в сыщиков. И детям следует знать, когда поступать так, как им велят.

– Кто вы? – выговорил Джо. Слова булькали у него во рту. Губы, казалось, были залиты слюной, густой и тягучей, а стереть ее он не мог.

– Имя, название ничего тебе не даст, – произнес в ответ этот человек. Джо понял, что говорит тот с американским акцентом, как и оба его подручных.

– От вас госслужбой несет, – выговорил он. Седовласый опять кивнул, и боль пронзила правый бок Джо, отчего он выгнул спину и опять застонал.

– Ничего личного, Джо, – бросил Седовласый. Голос его звучал мягко, поразительно благосклонно. Он нагнулся, коснулся волос Джо, разглаживая их. От этого прикосновения Джо вздрогнул. – Нас лишь большее благо заботит. Больше, после этого, я тебе говорить не стану. Не лезь, держись подальше.

Седовласый поднялся. Двое по обе стороны от него тоже поднялись. Лежавшему на земле Джо они виделись тенями, зависшими над ним, чернота их одежды оттеняла белизну их кожи до того, что на какое-то время они показались ему призраками.

Ему не хватило быстроты. Он увидел, как тень слева двинулась, но двинулась она чересчур быстро, и ее нога вошла в бок тела Джо, и сквозь боль ему показалось, что хрустнула кость. Потом они ушли, бросив его.

Интересовала его не почта, а кто придет забрать ее, но еще больше он сожалел, что отделали его до обеда. Когда люди в черных костюмах ушли, оставив Джо, тот еще долго валялся на земле, пялился в голубое с серым небо, где клубились облака, обращаясь в пирамиды и ветряные мельницы: задник такой же фальшивый, как и декорации, виденные им здесь, внизу. Болели ребра, во рту стоял теплый и соленый вкус морской воды или крови.

Вблизи его никого не было. Народу в парке было мало, и никто не подходил. Наконец он перекатился, стоная, поднялся на колени, а потом заблевал всю траву вокруг.

Когда почувствовал, что сумеет встать, встал – и мир пошел крýгом. Ощущение было необычное. Он сосредоточивал взгляд на какой-нибудь точке в пространстве, и та сама собой двигалась, уносясь куда-то. И опять: он выбирал конкретную точку, цеплялся за нее взглядом, а глаза его подводили, и все опять плыло вокруг. Избавляясь от головокружения, он оперся о ствол дерева, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, и мир наконец-то стал успокаиваться. Дешевые костюмы, американский выговор, думал он, и еще кое-что – чего они боялись?

Он прошел нетвердой походкой и сел перед пирамидой. Сесть было приятно. Внизу пирамиды было небольшое отверстие, пустой дверной проем, выступавший из основного сооружения. Кирпичи мешались коричневые с зелеными, нисходя ближе к земле до серо-белого. По бокам стояли две каменные урны. Он подумал, что мальчишка положил сумку в отверстие, но не спешил идти и проверять. Вытащил пачку сигарет и расстроился, увидев, что та смята. Тем не менее вытряхнул одну, расправил ее, насколько смог, и закурил, втянув в легкие дым дрожащим вдохом и задержав его подольше, прежде чем выдохнуть. Пирамида служила почтовым ящиком – тайником. Он рассматривал ее и прислушивался к уличному движению вдалеке, вдыхал дым и запах деревьев. Туч в небе стало больше, Джо чувствовал приближение дождя, и, когда первые капли успокаивающе покатились по коже, он, запрокинув голову, раскрыл рот, ловя капельки на распухший язык. Он повернулся лицом к лучу света, пробившемуся сквозь тучи и ткнувшемуся в землю на дальней стороне пирамиды, и на какое-то мгновение показалось, что опять увидел ее, приходившую к нему девушку, изображение ее колебалось между солнцем и каплями дождя, девушка смотрела на него, а когда ушла, то унесла солнце с собой. В голове у него саднила боль, Джо понимал, что ему нужно бы возвратиться в гостиницу, но он был настойчив и вскоре увидел еще одного курьера Папы До. Удивился не очень (скорее его подозрение подтвердилось): курьером была девчушка из бара, которая сейчас неуверенно, пошатываясь, пробиралась по протоптанной на земле тропке к пирамиде; добравшись, сунула руку в отверстие и вынула ее обратно уже с небольшой коричневой сумкой. Закинула ее на плечо, потом повременила, достала из кармана пальто фляжечку, открутила крышку и перед тем, как снова крепко закрутить ее, сделала затяжной глоток, после чего упрятала фляжечку обратно в пальто. Пальто на ней было длинное, черное, доходившее почти до лодыжек, а волосы прикрывала шерстяная шапочка, когда девчушка пошла к выходу, то шагала не оглядываясь.

Джо очень хотелось выпить. Вместо этого он поднялся со своего места (осторожно, чувствуя, что боль его еще не отпускает, но стараясь не обращать на нее внимания) и пошел следом за девчушкой.

Та, пройдя небольшое расстояние до конца парка и выйдя из него, спустилась в метро на станцию «Монсо». У Джо все тело болело, одежда намокла под дождем, липла к телу, все зудело. Он спустился вслед за девчушкой, купил билет и шел за ней на расстоянии, из поезда в поезд, пока они не пересекли Сену и вновь не оказались на поверхности у Сен-Мишель.

Солнечный свет больно бил в глаза. На площади голуби, казалось, зависли, взлетев над землей. Над фонтаном, где святой застыл, насмерть поражая дракона. Вода в нем, казалось, клубилась туманом. Какой-то аккордеонист выжимал из инструмента печальные, подавленные ноты. Какая-то девчонка рисовала издали собор Нотр-Дам, сидя на складном стульчике перед небольшим мольбертом и держа в руках кисть и палитру. Налетевший невесть откуда ветер сорвал шляпу с прохожего и забросил ее высоко в воздух. Джо шел за девчушкой, которая двигалась к узким петляющим переулкам Латинского квартала. Джо закурил, и голубой дым сигареты вился за ним, словно пар, выпущенный из движущегося локомотива. Улицы были мощеными, народу на них хватало, но на Джо, похоже, никто не обращал внимания. Он уловил свое отражение в витрине цветочного магазина, нашел, что очень похож на тряпичную мочалку, которую отжали досуха.

Сравнение вызвало у него улыбку. Он шел по следу, благополучно не замечаемый в толпе. Девчушка шествовала дальше, наконец пройдя через церковный дворик, она вышла на Рю-де-ла-Першмэнери. Джо чувствовал запах обжаренного кофе, дыма, готовящегося мяса и пропитывающий все запах кипящего в масле чеснока, в желудке у него бурчало, и в то же время одолевала тошнота. В доме двадцать девять был книжный магазин, возле которого прямо на тротуаре были свалены в неопрятные кучи книги, еще больше книг жались к витринным стеклам изнутри магазина, выглядывая на улицу, будто пытались удрать. Сбоку находилась дверь. За ней и исчезла девчушка. Джо, прислонясь к стене, следил. Было приятно опереться о камни. Улица Першмэнери пахла готовящейся едой, старой бумагой и пылью. Прохожих было немного. На втором этаже горел свет, но занавески были задернуты плотно. Пять минут спустя девчушка вышла из двери и пошла по улице. Джо направился к двери. На ней имя проживавшего не значилось. Джо толкнул дверь, но та была заперта. На двери крепилось небольшое переговорное устройство с кнопкой вызова, он нажал на кнопку и услышал мужской голос, раздраженно спросивший: «Ну что еще, Мален?» – затем раздалось жужжание, и, когда Джо опять толкнул дверь, та открылась.