Шалини Боланд - Соседский ребенок

Сквозь новый приступ головокружения и тошноты я узнаю голос. Я на мгновение прекращаю движение и смотрю на Тамсин Прайс, которая уставилась на меня с плохо скрываемым презрением. Что она здесь делает? Откуда она знает Клиффордов?

– Я не пьяная, – бормочу. – Мне плохо.

– Нечего напиваться, когда у тебя маленький ребенок, – говорит Тамсин.

– Ты знаешь ее? – шокированным шепотом спрашивает ее спутница.

– Раньше она никогда так себя не вела, – говорит Тамсин. – В школе была правильной серой мышкой. Наверное, это кризис среднего возраста.

– Как ты здесь оказалась? – спрашиваю я, нечетко выговаривая слова.

– Доминик меня пригласил, – с ухмылкой отвечает она. Во всяком случае, мне кажется, что она так сказала. Только разве это может быть правдой? Доминик никогда бы так не поступил.

Женщины расступаются, когда я добираюсь до последней ступеньки. У меня не хватает сил ответить на ложь Тамсин. Нужно удержаться на ногах и не уронить Дейзи. В общем, они позволяют мне пройти, провожая меня ошеломленными взглядами и перешептываниями.

Надо найти Доминика. Каким-то образом мне удается пройти через холл и попасть на кухню, где я вижу море лиц. Медленно протискиваюсь через толпу, и все с открытыми ртами смотрят на меня.

Мой муж где-то в саду. Надо выйти из дома. Надо отдать ему Дейзи. Он не обрадуется. Он не сможет от души повеселиться, если придется возиться с Дейзи. Я иду к заднему крыльцу, оступаюсь и цепляюсь каблуком за порог. Мои колени подгибаются, и я с криком падаю. Я стараюсь упасть на спину, чтобы удержать Дейзи и не дать ей скатиться на твердые плитки патио.

Я падаю очень медленно, и мне кажется, что я в любой момент могу выпрямиться. Но вдруг все начинает бешено ускоряться – как будто кто-то щелкнул переключателем. Я отчаянно пытаюсь удержать дочь, ужасаясь тому, что сжимаю ее слишком крепко или недостаточно крепко. Когда я боком ударяюсь о землю, Дейзи вылетает из моих руки и скользит через патио. Вслед за шокированными возгласами и криками наступает тишина, нарушаемая безразличной ко всему громкой музыкой.

А затем Дейзи издает пронзительный вопль.

– Господи!

– Что с ребенком?

– Как ты?

– Она упала.

– Она пьяна?

– Она под кайфом?

– Ее зовут Кирсти.

– Она выронила ребенка.

Голоса плывут надо мной, но меня сейчас волнует моя дочь, а не гости.

– Что с Дейзи? – спрашиваю я и тянусь к ней, но ее подхватывает кто-то чужой. – Она в порядке? – Я вытираю лицо тыльной стороной ладони. – В порядке? Я… нет… я. – Да что со мной такое? Я говорю как пьяная. Мое тело онемело, я не чувствую боли, хотя знаю, что ударилась сильно.

– Она пьяна в стельку!

– Кто она?

– Думаю, кто-то из их соседей.

– Кирсти! Что с тобой?

Это Доминик. Я встаю на четвереньки.

– Упала, – с трудом произношу я и изрыгаю содержимое желудка на плитки патио.

– Фэ! – вопят женщины.

– Мерзость какая.

– Какого черта! Она заблевала мне туфли!

Я ощущаю запах мужниного лосьона после бритья. Чувствую, как его руки обхватывают меня. Кладу голову ему на грудь. Слышу его голос, злой, шипящий.

– Ты напилась, Кирсти? Точно напилась. Набухалась под завязку. Как ты могла? Дейзи могла пораниться! Ты могла убить ее!

– Она порядке? – добиваюсь ответа я. – Дейзи? Она в порядке?

– С ней все хорошо, только не твоими усилиями.

– Я не пьяна. Мне плохо. – Меня опять тошнит, и на этот раз рвотные массы пачкают безупречно чистую рубашку Доминика.

– Чтоб тебя! – вопит он. – Все, домой.

– Принеси Дейзи, – говорю я. У меня нет сил держать голову, она мотается взад-вперед.

– Нет. Ты не в том состоянии. Просто не верится. Я не могу в это поверить, черт побери. Посмотри на себя, Кирсти. Тебе ни под каким видом нельзя было пить. Ты же кормишь грудью, ради всего святого. Это же безответственность.

– Дейзи, – не отступаю я. Хотя мое сознание затуманено, меня охватывает панический страх – ведь лучшего момента, чтобы ее похитить, не придумаешь.

– С Дейзи все в порядке, – зло говорит Доминик. – Она с Мел.

Я пытаюсь объяснить ему, что я не пьяна. Что я выпила всего две бутылки безалкогольного пива. Что со мной случилось что-то другое. Что, может, это аллергическая реакция. Но слова застревают во мне. Рот словно забит ватой, мозг обленился. Такое ощущение, что я не здесь. Вне своего тела. Это плохо. Надо закрыть глаза. Надо поспать.

Тяжело моргаю. Один раз. Два. Три. Успеваю заметить Розу с выражением шока на лице, Мел, держащую на руках Дейзи, Тамсин, Паркфилдов. Все они смотрят на меня как на безумную.

Закрываю глаза, и их лица исчезают…

Я просыпаюсь с тяжелой головой и обнаруживаю, что лежу на диване в гостиной. На мне все то же красное платье, от которого попахивает блевотиной. Я пытаюсь сесть и едва не кричу от боли в правой стороне тела. Постепенно в памяти всплывают вчерашние события: Мартин, головокружение, падение. И самое ужасное – то, когда я выронила Дейзи!

– Доминик! – хочу крикнуть я, но получается какое-то хриплое кваканье. Горло саднит, желудок болит, меня подташнивает. – Доминик! – предпринимаю я новую попытку, но опять безуспешно: в моем голосе нет силы.

Робко встаю на ноги. Выпрямившись, задираю платье и осматриваю свое тело. Правая нога красная и вся в черных синяках. Бедро опухло, к нему больно прикоснуться. Предплечье тоже в таком же состоянии. Я и в самом деле вчера здорово загремела. Но сейчас об этом думать не могу. Мне надо убедиться, что с Дейзи все в порядке.

Картинки вчерашнего мелькают в голове, как покадровое видео. Доминик говорит, что я пьяна, что я упала, но никаких серьезных увечий не получила. Помню, как пыталась объяснить ему, что не пьяна, что даже не пила, но слова все никак не шли с языка. Только кто бы мне поверил, ведь я и сама чувствовала себя как при тяжелом опьянении, да и вела соответственно.

Иду на кухню, надеясь найти там мужа. Чтобы извиниться и сказать ему, что была сама не своя. Что со мной что-то случилось. Что-то, чему у меня нет объяснений. При каждом шаге мне в бок впиваются тысячи иголок, каждое движение отзывается в мозгу, который будто бьется о стенки черепа. В кухне Доминика нет. На кухонных часах пять минут девятого утра. Рановато для воскресенья, но Доминик всегда встает рано. А сегодня, наверное, проспал. Беру с сушки стакан и наливаю в него воду. Я делаю несколько глотков, чтобы промочить горло.

Все думают, что вчера я напилась. Но я не выпила ни капли алкоголя. А мог кто-то подсыпать мне что-нибудь в бутылку? Я пытаюсь вспомнить вечеринку во всех подробностях. Я выпила только две бутылки безалкогольного пива, которые Роза открывала у меня на глазах. Одну я на какое-то время оставляла на столике позади себя. Как долго она там стояла? Мог кто-то в нее что-нибудь подмешать? Не знаю. Могла ли это быть аллергическая реакция на что-то? Я залпом выпиваю воду и ставлю стакан на стол.