Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

Я паркуюсь неподалеку от Объединенной администрации учреждений образования Лос-Анджелеса и неспешно обхожу здание, пока на парковке за администрацией не обнаруживаю искомую точку уязвимости – место для курения. Здесь две девушки и мужчина, все одеты относительно по-офисному, дымят под деревом, дисциплинированно соблюдая положенное расстояние от общественного здания. С пропуском на поясе, который «совершенно случайно» перевернулся фотографией внутрь, я присоединяюсь к курильщикам, дружелюбно киваю и, достав сигарету из только что купленной пачки, затягиваюсь.

– О, новенький, – приветствует меня мужчина. Он мексиканского происхождения, примерно моего роста, на голове – густая шевелюра, а на лице – приветливое выражение.

– Плохиши тусуются здесь, я так понял, – отвечаю я.

– Я Коррин, – представляется темнокожая девушка слева от меня, вежливо кивая. – А это Джеки и Рауль.

Она кивает на вторую девушку.

– А ты еще кто? – спрашивает та.

– Джефф, администрация губернатора. Просидел уже два часа на совещании, но пока так и не понял, о чем оно.

– Из Сакраменто?

– Из Лос-Анджелеса. На поезде.

– Что важнее – женат? Ориентация? У нас тут острая нехватка Y-хромосомы.

– Разведен, привыкаю к холостяцкой жизни.

Девушки переглядываются и хором выдают:

– Полин!

– Ох, приятель, ты не представляешь, как только что влип, – вздыхает Рауль.

Да уж, ты тоже. Чувствуя легкие угрызения совести, я провожу еще минут десять с новыми друзьями. Когда приходит время тушить сигареты и возвращаться, мы так увлечены беседой, что перед турникетом Рауль просто прикладывает свой пропуск, и мы все проходим.

– Ты помнишь, куда тебе?

– Конференц-зал, где все спят.

– Второй этаж, но там таких много, выбирай по вкусу, – шутит Рауль, пока мы заходим в лифт.

Я выхожу на следующем, и Коррин кричит мне вслед:

– Потом поднимись на четвертый, познакомим кое с кем.

Рауль закатывает глаза и скрывается за закрывающимися дверями лифта.

Вот и все, я не только вошел в здание государственного учреждения, но еще и успел организовать потенциальное свидание вечером, а все потому, что продемонстрировал принадлежность к группе людей, отверженных из-за общественно порицаемой привычки. Единственной трудностью в процессе было не кашлять от дыма.

Хоть я и нахожусь в здании с архивами, моя цель – вовсе не компьютер или картотека, на самом деле мне нужен свободный телефон. Я иду по коридору, заглядывая сквозь стеклянные двери в переговорные комнаты, пока не натыкаюсь на незанятую. Я усаживаюсь за стол, раскладываю перед собой бумаги из специально для этой цели принесенной папки и делаю вид, что именно тут я и должен быть. Убедившись, что в ближайшее время меня отсюда никто не выгонит, я снимаю трубку телефона и набираю номер Гарвинской начальной школы, тихо надеясь, что на том конце провода будет не мисс Доусон.

– Гарвинская начальная школа, здравствуйте. Чем могу помочь? – слышится из трубки.

– Добрый день, это Шуальтер из Объединенного архива, мы тут обрабатываем картотеку и не можем разобрать номер для связи в экстренных случаях у одного из ваших учеников. Может мне кто-нибудь помочь с этим?

– Да, давайте проверим. Имя?

– Рико Колдуэлл.

– Есть такой. Я не могу раскрывать эту информацию по неподтвержденному звонку, но могу сказать, правильно ли вы разобрали, если прочтете номер.

Ожидаемо.

– Да тут такой размытый скан, что я вообще ничего не могу разобрать. Давайте так: я вам оставлю свой внутренний номер, вы проверите и перезвоните, идет?

– Да, если это внутренний номер в администрации, так сработает.

Я сверяю номер на табличке, приклеенной к аппарату, с официальным номером администрации.

– Да, дополнительный 3874, если трубку возьму не я, просто спросите Шуальтера, хорошо?

– Конечно. Дайте мне буквально пару минут.

На самом деле до звонка проходит двенадцать.

– Шуальтер, – говорю я в трубку.

– Извините, пришлось перепроверять, что мы не выдаем личные данные учеников на сторону. Кажется, нам уже звонили по поводу Рико. С ним все в порядке?

– По нашей информации, да. А вы не в курсе, кто звонил?

– Дня три назад кто-то из детской поликлиники, но они не оставили номера, чтобы перезвонить.

Очень интересно. Уж не подготовка ли это к похищению?

– Есть чем записать? – спрашивает девушка на том конце провода, а потом перечисляет домашний адрес, как зовут родителей и вообще все контактные данные из анкеты.

Я благодарю ее за помощь, собираю бумаги и максимально быстро покидаю администрацию. Есть, конечно, соблазн подняться на четвертый и познакомиться-таки с коллегой Коррин, это облегчит доступ в здание в будущем, однако и шансы, что кто-нибудь начнет расспрашивать о «парне от губернатора», тоже увеличит. Но что еще важнее – нужно убедиться, что Рико ничего не угрожает.

Рико живет в комплексе под названием Линкольн Гарден. Комплекс состоит из двухэтажных домов, выкрашенных облупившейся желтой краской и окружающих парк с полузасохшими деревьями. Как бы воплощая все традиционные стереотипы, на спортивной площадке чернокожие дети играют в баскетбол, а мексиканцы пинают футбольный мяч. Матери болтают на краю поля, отцы – облокотившись на открытые двери машин. Слышна английская и испанская речь.

Квартира Рико расположена в дальней части комплекса, и я добираюсь туда, не удостоившись от жителей и лишнего взгляда. Через открытую дверь на втором этаже слышен включенный на полную громкость телевизор. На верхней площадке лестницы маленькая девочка – года два или четыре – играет со сломанной куклой и крышкой от кастрюли. Через открытую дверь видна гостиная, на диване развалились два подростка за просмотром телевизора – что-то про гонки. Я стучу по косяку.

– Добрый день?

Подростки бросают на меня взгляд и снова утыкаются в телевизор.

– Мама дома? – спрашиваю я.

Один из них кричит:

– ¡Vete, gringo tonto! [11] Уходи, глупый гринго! ( исп .)

– Bájate del sofá, cucaracha perezosa [12] Встань с дивана, ленивый таракан! ( исп .) , – ору я в ответ. Это привлекает его внимание, но лишь на секунду. Я снова стучу, надеясь, что это услышит кто-то из взрослых. Раздраженный издаваемым мною шумом, который отвлекает его от машин на экране, подросток снова орет, на этот раз в направлении другой комнаты:

– ¡Abuela! ¡Hay un maricón en la puerta! [13] Бабушка! Какой-то дурак приперся! ( исп .)

В комнате появляется очень низенькая пожилая женщина в халате.

– ¿Qué? [14] Что? ( исп .) – произносит она, глядя на меня. Я показываю удостоверение, надеясь, что оно придаст мне хоть какой-то вес в ее глазах.