Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

– Кое-кто из местных решил, что Моссмен им тут мешает, они взяли собак и ружья и отправились потолковать с ним, – начинает Роберт новую историю. – Прошло три дня, но никто из ушедших наводить порядок не вернулся. Еще через несколько дней шериф отправил полицейских на поиски. Все, что они нашли, – несколько кучек золы и раскиданное оружие. Кое-кто поговаривал, что Моссмена потом видели с собаками. Когда его спросили, откуда собаки, тот ответил, что их прислал дьявол.

Роберт наблюдает за моей реакцией.

– Звучит дико, знаю, но тут все только и болтают, что о Моссмене. Хотя очень мало кто его реально видел. Тебе повезло, он велел привести белого парня из Чикаго к нему познакомиться. Обычно он так не делает.

Про себя я размышляю, говорил ли Роберт с Моссменом лично или через «ВотсАпп».

– Сверни вот сюда, – указывает Роберт на ничем не примечательную рощицу.

– Что-то я не уверен, что тут есть дорога.

– Есть, не беспокойся, – отвечает он.

Я сворачиваю под деревья. Ветки царапают крышу, и я радуюсь, что в этот раз оформил полную страховку. Обычно я этого не делаю, но не хотелось попасть на деньги, если придется сдавать машину с дырами от пуль или лужей крови в багажнике. И то, и другое случалось с автомобилями, на которых я ездил, значительно чаще, чем мне хотелось бы.

Фары прорезают темноту, и в их лучах становятся заметны насекомые размером с небольших птиц, низкие ветки скребут по крыше, как щетки лесной автомойки.

– Так, приехали, – говорит Роберт. – Бери Библию.

Немого помедлив, я достаю с заднего сиденья коричневый бумажный пакет и вылезаю уже после Роберта, чтобы не был виден заткнутый за пояс пистолет. Или стоило его продемонстрировать? Себя я убеждаю, что грабить меня здесь уже не имеет особого смысла, я и так добровольно согласился отдать деньги.

– Сюда, – говорит Роберт, указывая на еле заметную в тусклом лунном свете тропинку под густыми кронами деревьев. Убывающая луна напоминает, что на поиски Тоймена осталось совсем мало времени. Я лезу за фонариком, но Роберт чуть ли не выбивает его у меня из рук.

– Разве я не говорил – никаких фонарей?! Чтобы дьявол не видел. Пусть только свет Господа падает на нас и наш путь, – шипит он, указывая на луну.

Ага, значит на новую луну, в смысле, когда луны в небе нет вообще, то и Господь ничего не видит? Занятно.

Тропинка под ногами еле видна, но Роберт идет вперед весьма уверенно. Я пытаюсь отслеживать путь, чтобы определить, не водит ли он меня кругами, но структура теней не кажется повторяющейся, да и идем мы практически по прямой. У меня выработалось неплохое чувство направления. Когда я путешествую пешком, то автоматически в голове составляю гидрологическую карту местности, по которой иду, а еще обращаю внимание на растительность, почвы и камни вокруг. Человеческие тропинки очень часто повторяют рельеф, проделанный ручейками, или пути животных к водопою.

– Ну, вот и пришли, – объявляет Роберт, когда мы выходим на небольшую полянку.

В ее центре камнями, похожими на километровые столбы, выложен круг метров шесть в диаметре. В его центре лежит бревно, на которое Роберт садится и жестом приглашает меня последовать его примеру.

– Это безопасное место. Дьявол нас тут не видит, пока мы сами не позовем его.

Пока? Мой саркастический настрой начинает давать трещины по мере того, как тишину заполняет отдаленное кваканье лягушек и стрекот сверчков, доносящиеся из туманного леса. Лунный свет кое-где пробивается сквозь ветки и создает призрачные островки в общей тьме. Кажется, что мы в тысяче километров от любой цивилизации. Или в тысяче лет. Даже постоянный шум машин с шоссе досюда не долетает.

– Теперь ждем Моссмена, если он вообще придет.

Минут через двадцать Роберт указывает в сторону смутного шевеления в кустах.

– Это он, – говорит Роберт шепотом.

Я чувствую холодок при виде того, как волна движения пробегает по листьям по периметру поляны.

– Что он делает? – спрашиваю я.

– Проверяет, чтобы дьявол не следил за нами.

Внезапно ко мне приходит понимание, от которого холодок только усиливается: хотя Роберт и мисс Виолет сознательно используют массу театральных эффектов, проводя ритуалы и нагнетая атмосферу, это не значит, что они сами не верят в их действенность. Листья перестают шевелиться, и внезапно я отчетливо слышу, что лягушки и сверчки замолкли. Возникает ощущение, что за нами наблюдают. И когда я перевожу взгляд на наши с Робертом тени, то понимаю, что между нами находится третья фигура.

На то, чтобы повернуться, уходит целая вечность. В этот растянутый момент мозг работает на полную мощность, создает столько нейронных связей, сколько может, в попытках оценить и проанализировать все возможные угрозы. Опасность первая заключается в том, что, обернувшись, я могу оказаться лицом к лицу не с очередным актером любительского оккультного театра, а с тем, кого я в реальности ищу в Атланте. До меня доходит глупость собственного плана. Если Моссмен и Тоймен – один человек, то он может не знать мистера Крейга из Чикаго, а вот доктора Тео Крея, благодаря которому по его дому разыскала полиция, узнает моментально. В результате, когда я наконец могу разглядеть стоящего передо мной человека, меня охватывает чувство облегчения. Не то чтобы он выглядел нормально, но, по крайней мере, на первый взгляд не угрожающе.

Моссмен явно слепой. Это становится понятно по белесым незрячим глазам, которые виднеются в сумраке. Он чуть выше полутора метров ростом, одет в рваные коричневые штаны, подпоясанные веревкой, и свободную белую рубашку. В его руках деревянная трость ростом почти с меня. Трость Моссмен передает Роберту, а мне жестом велит подняться на ноги и встать в центр круга из камней. Затем он начинает двигаться вокруг меня, изучая каждый квадратный сантиметр. Без слов слепой хватает меня за руку, по одному разгибает каждый палец, долго вглядывается в ладонь, а затем шепчет что-то Роберту на языке, отдаленно напоминающем креольский.

– Моссмен говорит, что нечто спрятано у тебя в левой руке.

Я смотрю на пустую ладонь, пытаясь понять, о чем он.

– Тайна. Он говорит, что ты скрываешь какую-то темную тайну.

Моссмен подходит к брезентовой сумке, которую бросил у бревна, роется в ней и достает бутылку. Она похожа на бутылку виски, но жидкость внутри прозрачна, а на этикетке нарисована свернувшаяся клубком кобра и написано «Змеиный укус». Из-за пояса он достает нож, хватает меня за большой палец и прокалывает подушечку. Затем сжимает палец над горлышком бутылки. Кровь клубится темным облачком, растворяясь в жидкости. Моссмен достает носовой платок из заднего кармана и затягивает его на моем пальце, причиняя больше боли, чем от пореза ножом. Он закручивает бутылку пробкой, трясет ее, перемешивая, и смотрит сквозь жидкость на свет луны. Я не могу понять, как он вообще может узнать, где находится луна, разве что Моссмен не полностью слеп или обладает каким-то шестым чувством. Удовлетворенный увиденным, он вновь открывает бутылку, набирает жидкость в рот и распыляет на мою левую ладонь. Я так понимаю, это способ решения моей метафизической проблемы.