Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

Проклятье!

За углом я останавливаюсь, глушу мотор и размышляю о том, что дом адвоката стоит на пригорке и из окон второго этажа прекрасно видно, кто подъезжает по улице с этой стороны, а с противоположной просто так не подъедешь – улица кончается тупиком. Ойо сидит наверху и следит, кто и когда придет за ним.

Нужно было вызвать полицию. Но нет, Ойо не из тех, кто будет общаться с переговорщиком, а если я его спугну, он снова сбежит, предварительно убив заложников. Я обхожу дом, примыкающий к внутреннему дворику адвоката, и оказываюсь сзади особняка, где прячется Ойо. Осторожно заглянув через забор, вижу дворик, деревянную лестницу на веранду и заднюю дверь, отсвет через которую я видел снаружи. Слева на втором этаже окно спальни выходит на небольшой балкончик. Шторы в окне задернуты и, похоже, чем-то закреплены, но сверху между ними виднеется небольшая щель. Как раз для того, чтобы было удобнее наблюдать за движением на улице.

Вызывай копов, Тео.

Копы пришлют патрульную машину. Может быть, при этом перекроют дорогу. Но он будет знать, что за ним пришли. Я отодвигаюсь к той части забора, которая не просматривается из окна спальни. Мне нужно пробраться на веранду, но пока он смотрит в окно, это невозможно. Нужно чем-то его отвлечь, но без полицейских машин, появление которых закончится убийством заложников.

Черт! Да для этого же есть приложение.

Я достаю телефон и вызываю «Убер» по адресу дома напротив. Это неэтично по отношению к водителю, но, думаю, он бы согласился помочь, если бы знал, что на карту поставлены человеческие жизни. Восемь минут, что я жду машину, тянутся как восемьдесят. Затем значок машинки на экране появляется на углу, и одновременно я слышу звук мотора. Наверняка Ойо наблюдает, как такси подъезжает. Я дожидаюсь, когда машина приблизится к дальнему концу дома, и максимально быстро перелезаю через забор. Водитель паркуется у дома напротив, прямо под окном спальни, где затаился Ойо.

Я отправляю водителю сообщение: «Выхожу через 5 минут, включайте таксометр».

Он отвечает: «Без проблем».

Это провоцирует у меня очередной укол совести, но все проходит, когда я начинаю тихонечко подниматься по лестнице веранды, стараясь слиться со стеной и не издавать ни звука. Наконец я добираюсь до сдвижной стеклянной двери в кухню и заглядываю внутрь, проверить, не решил ли Ойо освежиться стаканчиком апельсинового сока. Внутри на первый взгляд пусто. Но потом я замечаю фигуру человека, стоящего у парадной двери и выглядывающего на улицу через ее стекло.

Ойо.

Черт.

Это в мой план не входило.

Я делаю шаг назад, достаю пистолет и навожу его прямо на маньяка.

Нейробиологи говорят, что можно предсказать действие, которое собирается совершить человек, за несколько мгновений до того, как осознанное решение совершить это действие оформится в мозгу. Сознание нужно нам не для того, чтобы принимать решения, а для того, чтобы обосновывать их задним числом. Так наш мозг объясняет себе и другим, почему мы сделали то или это, – эдакий отдел по связям с общественностью, благодаря работе которого мы успешно выдаем себя за рациональное и осмысленное существо, а не помесь ящерицы с обезьяной, которой управляют инстинкты.

Я могу обосновать свои действия рациональными соображениями. Я оценил риски и принял оптимальное в данном случае решение. Спроси меня минуту назад, способен ли я убить человека, я бы затруднился ответить. И хотя моя реакция на скинхеда и «военного» могла навести на некоторые размышления, даже столкнувшись лицом к лицу с Джо Виком, я искал другие варианты выхода из ситуации, кроме самозащиты нападением.

Я ору что есть сил: «Ойо!»

Он резко оборачивается.

Я дважды нажимаю на спусковой крючок. Первая пуля разносит стеклянную дверь, но, преодолев эту преграду в полном соответствии с законами физики слегка отклоняется от прямой линии, соединяющей дуло пистолета и лоб маньяка. Вторая пуля летит уже четко по прямой. Прямо ему в лоб. Его отбрасывает назад, и он падает одновременно с осыпающейся дождем осколков дверью.

Я вхожу в дом, не опуская оружия, и подхожу к неподвижному телу. Из-за пояса у него торчит пистолет, который я забираю и сую себе под ремень. Будет намного проще убедить полицейских, что я увидел его с пистолетом в руке, хотя им наверняка все равно. Потом я проверяю пульс, чтобы убедиться, что пуля действительно вышибла ему мозги, а не просто поцарапала. Ойо мертв.

Я начинаю подниматься наверх, на всякий случай продолжая держать пистолет наготове. В прошлом у него бывали сообщники. Дверь в спальню открыта, на кровати лежат два тела, вероятно, адвокат и его жена. Горло мужчины перерезано, а на шее женщины видны фиолетовые кровоподтеки – следы удушения. Я проверяю шкаф – пусто. Иду дальше, в холле на полу валяется кукла. Первая дверь ведет в детскую, никого. Открываю шкаф – только одежда. Из холла ведет еще одна дверь, во вторую детскую, но и там никого нет. Чуть дальше по коридору видна дверь в ванну. Я захожу внутрь и за занавеской вижу две неясные тени, лежащие в ванной. Они неподвижны. Ноги как будто прилипли к полу, но я обязан проверить. Я вхожу в ванну и останавливаюсь прямо на пушистом розовом коврике напротив занавески. Левой рукой я хватаюсь за ее край и отдергиваю в сторону. На меня смотрят две пары испуганных глаз, заплаканных, но, несомненно, живых.

Шериф Дуэйн сидит рядом со мной на бордюре, пока его подчиненные огораживают дом мобильными барьерами и принимаются обследовать его внутренности. Я точно так же сидел с перепуганными девочками, пока не приехала полиция. Их зовут Конни и Бекка, а испугались они потому, что никогда не видели мистера Кристиана таким разъяренным и не понимали, что его так разозлило. И они все еще не знали, что потеряли родителей. Не завидую тому, кто расскажет им об этом. Я был с ними, пока в ванной не появилась женщина-полицейский с ласковым голосом и не сменила меня. Я же отправился с ее коллегами на улицу, где те упаковали оба пистолета в пакеты для улик и взяли мазки на следы пороха с моих рук.

Шериф Дуэйн приехал через двадцать минут. Он быстро осмотрел место происшествия, а затем уселся рядом со мной на бордюр, чтобы выслушать мою версию событий. Слава богу, наручники на меня в этот раз никто не надевал.

– Значит, у вас было предчувствие, что он может оказаться здесь? – спрашивает шериф.

– Да, более или менее. Я знал, что он общался с этим адвокатом, и подумал, что ему может прийти в голову укрыться тут.

– А нам позвонить не думали? – говорит он с едва заметным упреком.

– Шериф, когда ваши люди воспринимали мои предчувствия серьезно?