Джоди Пиколт - Второй взгляд

— Смотри внимательно, — повторял ей дед, — Ты должна запомнить это на всю жизнь.

Даже непроницаемый Эз Томпсон, негласный предводитель абенаки, сегодня выглядел явно растроганным. Они одержали победу, а такое случалось нечасто. Всякий раз, когда абенаки пытались приобрести землю или право на рыбную ловлю, им отказывали на том основании, что они не являются племенем, признанным на федеральном уровне, а значит, не имеют права голоса. Согласно критериям Бюро по делам индейцев, племенем могла быть признана лишь группа коренного населения с многовековой историей.

В истории абенаки зияла пропасть, которая разверзлась в 1930-х.

Илай всегда считал, что его соплеменники сами были виноваты в этом: в ту пору они были слишком плохо организованы и не стремились к объединению. Но теперь он понимал, что индейцы оказались жертвой собственной хитрости. Как объяснила вчера Шелби, в тридцатые годы абенаки, чтобы избежать преследований со стороны поборников евгеники, часто заключали браки с белыми, отказывались от своих индейских имен и от традиционных ремесел. Многие из них покинули Вермонт и смешались с другими племенами. Опасаясь утратить свои традиции и обычаи, они припрятали их до лучших времен. И теперь расхлебывали последствия.

Илай наблюдал, как абенаки сгрудились вокруг огромного барабана, который они притащили с собой. Их голоса, звучные, радостные, сливались в удивительную мелодию. Индейские песни никогда не следуют заданным курсом, они подобны рекам, выбирающим правильное русло. Илай вспомнил, как проводил летние вечера на берегу озера в кругу маминой родни и, лежа в палатке, слушал доносившуюся снаружи музыку, навевавшую сладкие сны.

Эти песни и есть их история. Как и все предания абенаки, они передаются из уст в уста — слова, записанные на бумаге, ничего не значат, пока не превратятся в легенду. Сегодняшний день тоже станет легендой, и когда-нибудь внучка Чарли Роупа поведает ее своим внукам… Любопытно, есть ли среди присутствующих те, кто помнит, что творилось в Комтусуке во времена Спенсера Пайка? Тот факт, что прошлое покрыто пеленой безмолвия, был исполнен зловещего смысла. Никто не рассказывал о тех печальных событиях детям и внукам. Люди хотели стереть их из памяти. Но помнить было необходимо, в этом Илай не сомневался.

— Это просто произвол, — произнес чей-то голос за его спиной.

Обернувшись, Илай увидел Рода ван Влита, стоящего в окружении репортеров. Тот кипел от ярости.

— Эта земля принадлежит нашей компании. Честно говоря, мне ровным счетом наплевать, что здесь было прежде. Наша компания приобрела ее на абсолютно законных основаниях, — заявил он, вытащил из папки договор, заключенный со Спенсером Пайком, и помахал им в воздухе.

— Вам наверняка вернут деньги, — сказал Илай, хотя вовсе не питал подобной уверенности.

Род ван Влит тем более не мог надеяться на это. В ответ на слова Илая он лишь злобно прищурился.

— Идите к черту! — бросил он, разорвал на мелкие части договор и начал протискиваться сквозь толпу.

Клочки бумаги, легкие, как перья, кружились в воздухе. Наблюдая, как они опускаются на землю, Илай заметил, что в грязи зеленеет какой-то росток. Крокус, судя по всему. Промерзшая насквозь земля, похоже, начала оттаивать. Кто знает, что еще скрывается в ней?

Илай сунул руки в карманы и подошел к группе поющих индейцев. Слова песни, казалось забытые давным-давно, сами собой слетали с его губ. За много миль отсюда жители Свантона и Моррисвиля, которые, сами того не сознавая, слушали песню, принесенную ветром, на мгновение перестали косить свои лужайки и протирать кухонные столы. Они почувствовали, что эта мелодия проникает в душу и что-то меняет в ней.

Конечно, все это были мелкие чудеса. Но в том, что каждый раз происходит чудо, жители Комтусука не сомневались. Не приклеивался скотч — и они многозначительно улыбались. Дыни, продававшиеся в магазине на автозаправке, источали столь сильный аромат, что он достигал ближайших домов, — и все понимали: это неспроста. Некоторые горожане находили в своих бумажниках четырехлистный клевер, лежащий между самыми крупными купюрами; другие слышали, как рысь надрывно вскрикивает в холмах, точно кого-то оплакивая. Были и такие, кому подушки казались по ночам подозрительно мягкими. В общем, все происшествия, которые можно было бы объяснить множеством причин, теперь считались проделками призрака.

Однажды утром Росс вышел на крыльцо и увидел нечто, заставившее его вздрогнуть от неожиданности. Конечно, это могла быть шутка соседских детей. Но Росс подозревал, что они тут ни при чем. Кто-то аккуратно разложил семнадцать крошечных камешков в форме сердца. Росс догадывался, чья это работа.

Нет, это была не его мама. Сидя на кровати, Итан наблюдал, как самозванка, похожая на маму только внешне, собирается на свидание. Напевая что-то себе под нос, она вдела в уши серьги с камешками, намазала ресницы дурацкой черной ваксой, которой прежде пользовалась чрезвычайно редко, и принялась брызгать духами в самые неожиданные места — под колени, на живот.

— Собираешься чпокнуться с ним? — осведомился Итан.

— Что-что?

— Не строй из себя дурочку. Уж если встречаться с парнем, так по-серьезному.

Шелби, сосредоточенная на том, чтобы надеть туфли на высоком каблуке, на мгновение оцепенела.

— Ты уверен, что я нуждаюсь в подобных советах? — наконец произнесла она.

— Хороший совет никому не повредит, — парировал Итан.

— Согласна, — кивнула Шелби. — Но, честно говоря, я пока не уверена, что последую твоей рекомендации.

— На твоем месте я бы сделал это, — заявил Итан, разглаживая складки на покрывале. — Но только в том случае, если он разрешит тебе пару раз пальнуть из пистолета.

Шелби отчаянно пыталась скрыть улыбку и придать своему лицу выражение величайшей серьезности.

— Я передам ему, что ты поставил именно такое условие.

Итан припомнил все, что ему было известно о поцелуях. Это занятие казалось ему не слишком приятным. Все равно как если бы девчонка плюнула в стакан, а потом предложила ему выпить.

— Но если тебе не хочется, можно обойтись и без этого, — милостиво разрешил он.

Шелби подошла к сыну, взялась за козырек его бейсболки и передвинула его на затылок.

— Давай вернемся к этому разговору, когда ты вырастешь.

— Я не собираюсь целоваться с девчонками. Даже когда вырасту, — отрезал Итан, наблюдая, как мама привередливо оглядывает свое отражение в зеркале.

Надо признать, выглядела она классно. Сияет, словно внутри у нее лампочка. Сразу видно, человек втрескался по уши.

— Преждевременное заявление, мой милый. Придет время, и ты почувствуешь, что больше всего на свете хочешь поцеловать какую-нибудь девочку.