Инна Жарчинская - Скрипач

Он подошел, взял за плечи и подтолкнул к раскрытой двери.

— А никто и не говорил про спиртное. У меня дома есть отличный чай и пирожные — люблю сладкое. Так как?

— Я тоже люблю, — не смогла я сдержать улыбку.

— Ну, тогда вперед. Надеюсь, вы меня не боитесь? Сейчас белый день, а у нас на площадке живет такая бдительная старушка, что никакого безобразия она не допустит.

— А я и не боюсь, на маньяка вы не похожи, — легкомысленно заявила я, как будто часто встречалась с настоящими маньяками и точно знаю, как они должны выглядеть.

— А на кого я, по-вашему, похож? — вопрос этот задан был шутливым тоном, но что-то такое было в его глазах, что мне стало не по себе.

— На дьявола, — невольно вырвалось у меня.

От удивления его брови взметнулись вверх. Надо думать, ляпнула такое, что и сама оторопела.

— Да я, вроде бы, на него не похож, — в его голосе не слышалось ни улыбки, ни насмешки, хотя губы улыбались. — Ни рогов, ни копыт, ни хвоста…

— Бросьте, Ник, в дьявола я не верю, но если бы он действительно существовал, то уж точно не выглядел бы, как это безобразное чудовище, — вырвалось у меня то, что постоянно крутилось в голове. — Вы можете представить, чтобы такая образина могла бы кого-нибудь искусить?

— Интересно, — задумчиво сказал он, открывая свою дверь, — и как, по-вашему, он должен выглядеть?

— Никак, — смеясь, ответила я, — потому что его нет. Но даже если бы он существовал, то все равно никак. Не думаю, что он материален.

В квартире у него все было как обычно. Не знаю, чего я ожидала, но никаких пентаграмм, черепов и прочей мистической ерунды. Я даже немного разочаровалась. Он заметил мое разочарование и усмехнулся кротко и застенчиво.

— Моя берлога вам не понравилась, да? Хотелось бы чего-нибудь более таинственного и страшного?

— Да нет, почему же, — поспешила я его успокоить, — как раз наоборот. Если бы все оказалось так, как я себе придумала, я бы, наверное, тут же сбежала. Не подумайте, не от страха, нет. Но достали уже все эти маги, сатанисты и прочие сектанты.

— Охотно верю, — согласился он, наливая в чайник воду. — Каждый мечтает встретиться с дьяволом и выгодно продать ему свою бессмертную душу и не понимает, что таких, как он, дьяволу не надо покупать, они и так уже принадлежат ему, и при этом совершенно бесплатно. Стоит только протянуть руку и взять то, что он считает своим по праву.

Я понимала, о чем он говорит. Каждый вечер, выступая в «Империи», он вдоволь насмотрелся на человеческие пороки, и ему, наверное, уже кажется, что нормальных людей не существует. Мне сразу же вспомнился лихо отплясывающий с вилкой в руке красномордый прокурор. А потом еще и полуголые девицы, извивающиеся у самой эстрады и тянущие к скрипачу свои жадные руки с ярко накрашенными длинными ногтями. Наверное, на его месте я бы тоже разочаровалась в человечестве.

— Ник, а почему бы вам не попытаться пробиться на большую сцену? Возможно, тогда бы вы лучше думали о людях…

— Я думаю о людях так, как они того заслуживают, — резко оборвал он меня и полез в холодильник. — И у меня нет причины считать, что я ошибаюсь. Кстати, вы слышали, что на скрипке играет дьявол? Не страшно?

— Нисколько, — фыркнула я, — потому что все это сказки.

На столе появилась коробка с пирожными. Я облизнулась. С раннего детства обожаю сладости, и ничего с этим невозможно поделать. У каждого свои слабости, и мои, пожалуй, самые безобидные.

Я принюхивалась к фантастическому запаху свежезаваренного чая и удивлялась тому, что даже не подозревала, как восхитительно чай может пахнуть!

— Пахнет замечательно! — воскликнула я.

— А на вкус еще лучше, — ответил он и протянул мне белое и воздушное, как наряд невесты, пирожное. — Давайте, Мария, съедим по пирожному на брудершафт и перейдем на «ты».

Я кивнула, хотя, если честно, меня очень пугал даже самый несерьезный поцелуй с ним. Не то чтобы я была такой уж дикой, нет, но его я почему-то боялась. Странное такое чувство, когда одновременно чего-то и желаешь, и панически боишься.

Мы скрестили руки и откусили по куску, он — темного, шоколадного пирожного, а я — белого, бисквитно-кремового. Почему-то мне на ум пришло неуместное сравнение с женихом и невестой, и оставалось только порадоваться, что он не умеет читать мысли. А то бы подумал обо мне черт знает что.

Я даже не успела слизнуть с губ остатки крема, как вдруг он неожиданно поцеловал меня. Неожиданно, потому что это был вовсе не шуточный дружеский «чмок», а настоящий серьезный поцелуй, почти так же во сне целовал меня мой безликий кавалер. Я задохнулась и попыталась отстраниться, но он схватил меня за шею и держал крепко, как будто хотел выпить до дна.

— Ничего себе! — воскликнула я возмущенно, когда он, наконец, соизволил меня отпустить. — Вы уверены, что на брудершафт полагается так целоваться?

— Понятия не имею, — рассмеялся он, — никогда этого не делал раньше. И ты, пожалуйста, не забывай, что мы теперь с тобой на «ты».

— Ага, — усомнилась я, — скажи еще, что до этого момента ты никогда не целовался. Что-то не похоже.

— Я не целовался на брудершафт, — уточнил он. — Тебе не понравилось? Извини, если что-то не так, не хотел тебя обидеть.

Ну, не говорить же ему, что я совсем даже была не против, чтобы он меня еще пару раз так «обидел». Вот и пыталась из последних сил изображать из себя оскорбленную невинность, а у самой сердце колотилось где-то в горле, а руки едва заметно дрожали. Ух! Внутри меня как будто бурлил какой-то горячий поток, накатывая жаркими волнами, вгоняя меня в краску и обжигая где-то внизу живота.

— Не обидел, но мог бы предупредить, — меня даже саму покоробило от собственной тупости. Нашла, что сказать. Ну кто же о таком предупреждает?!

— Ну извини, не сдержался. Ты необыкновенная девушка, таких сейчас мало. Знаешь, если допустить на минуту, что дьявол существует, то, пожалуй, именно такие люди, как ты, интересовали бы его больше всего. Он ведь хороший охотник, и легкая добыча его не волнует.

— Но его нет, и некому оценить мои высокие морально-нравственные качества, — не удержалась и съязвила я.

Я чувствовала себя очень неуютно под его пристальным, немигающим взглядом. Не выдержав, я отвернулась к окну и неожиданно даже для себя самой сказала:

— Иногда я сомневаюсь, что его нет. Бывают такие моменты, когда здравый смысл сдает свои позиции, но я быстро беру себя в руки. Чудес не бывает. Даже если наука и не может чего-то объяснить, то это не значит, что происходит чудо, это значит только то, что наука пока до этого не дошла.

Он дотронулся до моей руки своими гибкими длинными пальцами и слегка притянул к себе. Я по своей старой привычке сопротивлялась, но не особенно старательно. Наклонившись к моему лицу через стол, он шепнул: