Инна Жарчинская - Скрипач

Вообще-то Игорь этот — нормальный мужик, но редкий зануда. Помнится, он даже пытался меня воспитывать и делал это смешно и неловко, как будто я маленький ребенок.

Человек не может постоянно находиться на пределе. В итоге мне настолько надоело это мое ненормальное состояние, что я решила с головой уйти в учебу, чтобы отвлечься от своей болезненной и так некстати свалившейся на меня страсти. Учеба заполнила все мое время. Я училась даже тогда, когда просто сидела в университетской столовке и тупо жевала сомнительный пирожок или помятую сдобную булку. Почему-то у всей столовской еды вид всегда такой, как будто ее до тебя уже кто-то ел. В этот момент я раз за разом прокручивала в голове то, что услышала от преподавателей.

Мое рвение не осталось незамеченным, и однажды ко мне подошел Славка Саватеев и, немного потоптавшись, сказал:

— Слушай, Азерцова, у меня тут хвосты накопились. Надо сдавать, а конспектов, как ты понимаешь, у меня нет. Ты мне не дашь свои? Будь другом, товарищем и сестрой!

Я давно подозревала, что Славка неровно дышит в мою сторону, но, поскольку мне это нисколько не мешало, я предпочитала не обращать на него внимания. Видимо, и он понимал, что шансов у него ноль, поэтому никогда не переступал ту черту, которую я между нами провела. Друг, одногруппник и не более того. И все же с ним мне было легче общаться, чем с остальными, наверное, потому, что я чувствовала его симпатию и мне это льстило.

— Ну, — согласилась я, — хорошо, я завтра принесу тетради. Тебе что именно надо?

— Не, Азерцова, давай лучше сегодня, — заупрямился Славка. — У меня там работы непочатый край. Меня ведь могут турнуть из универа. Мама этого не перенесет. Понимаешь, мне триста лет этот универ не нужен, но я у нее один, и если я облажаюсь, то компенсировать мое раздолбайство будет некому. Вот и приходится учиться. А я, Маня, мечтал быть столяром-краснодеревщиком.

Никогда не могу понять, где он шутит, а где говорит серьезно — такая уж у него манера общаться. Вот ведь шут гороховый!

— У меня с собой всего нет, — принялась я неловко оправдываться, — серьезно. Ты же не думаешь, что я все конспекты таскаю с собой?

— Ну, — весело предложил Саватеев, — пойдем к тебе. Не бойся, домогаться я к тебе не буду. Я человек порядочный и, если что, я и жениться могу, — он хохотнул.

— А я и не боюсь, — спокойно ответила я. — Как хочешь. Насчет женитьбы — отдохни от этих мыслей, я не спешу. Но, по-моему, один день ничего не решает…

— С ума сошла! — воскликнул он. — Это для тебя не решает, а я за сутки могу разрушить старый мир до основания и на его обломках построить новый. Пошли.

Этот февраль больше напоминал март. Вместо белого пушистого снега под ногами чавкала грязная мокрая жижа, напоминающая мне кашу-размазню. С неба сыпалось что-то среднее между дождем и снегом. Погода — отвратительнее придумать сложно. Но я с удовольствием вдыхала сырой воздух и лихо перепрыгивала через мутные лужи.

Надо же, как здорово! За последние несколько дней я ни разу не вспомнила о скрипаче! Это было мое первое достижение. А второе… Мне нравилось идти по городу под руку с Саватеевым и болтать ни о чем. Со Славкой было легко и приятно общаться, он не вызывал у меня того нервного озноба, который начинал меня бить, едва только я слышала на площадке хлопанье дверей соседней квартиры.

С ним было все просто. Он охотно подхватывал любую тему, которую я затрагивала и при этом проявлял удивительную для раздолбая осведомленность.

И уже только в подъезде я вспомнила, про Ника. Воспоминание это слегка царапнуло мне душу, но особой боли я на этот раз не почувствовала. Славка рассказывал мне какой-то новый анекдот, я смеялась и все было просто замечательно, пока перед нами не появился ОН.

Можно сказать, что мы столкнулись с Ником нос к носу. Он шел выносить мусор. Лицо такое же бледное, только круги под глазами стали немного бледнее. Легкий вежливый кивок, тихое «Здравствуйте, Мария» и взгляд, от которого у меня мурашки побежали по спине. Когда он оценивающе посмотрел на Славку, мне показалось, что за доли секунды он уже все про того понял и мог бы разложить его душу на мельчайшие составляющие. На губах у него задрожала презрительная ухмылка. И, как это уже случалось несколько раз, я вновь увидела в его темных глазах опасные желтые всполохи. Настроение испортилось моментально, и Саватеев это заметил. Дома он спросил меня:

— Маш, а кто был тот мужик, что шел нам навстречу?

— Сосед, — ответила я нервно, — а в чем дело?

— У тебя с ним что-то есть?

— Слушай, Слав, тебя это не касается. Тебя ведь интересуют конспекты, а не моя личная жизнь, — я даже не старалась скрыть свое раздражение.

— Ясно, — задумчиво произнес он, — этот тип имеет какое-то отношение к твоей личной жизни, и судя по тому, как у тебя изменилось настроение при виде его, не все у вас с ним хорошо.

— У нас с ним вообще ничего нет, — прошипела я зло. — А ты, пожалуйста, не ковыряйся в моей душе — я этого терпеть не могу.

Вытащив из ящика стола пачку цветастых тетрадок, я протянула их Славке и всем своим видом дала понять, что ему пора уходить. Но, как назло, Саватеев даже не думал покидать мою негостеприимную квартиру.

— Слышь, Машка, а почему бы тебе не предложить мне чай или кофе? — спросил он. — Я хоть согреюсь немного. У меня ноги уже все мокрые: кроссовки хреновые — воду пропускают. Ты же не выгонишь меня, голодного и холодного, в такую слякоть? Это не по-христиански. Я знаю, ты добрая, ты накормишь одинокого путника, — он дурачился, но лицо у него при этом было серьезным.

После такого заявления я не могла его прогнать. Ругая себя за мягкотелость, я поплелась на кухню. До меня стало доходить, что никакие ему конспекты не нужны. Саватеев и раньше обрастал хвостами, но как-то справлялся без моей помощи.

Вытащила из холодильника сыр и масло, на скорую руку соорудила ему несколько бутербродов, поставила на огонь турку с кофе и с недовольным видом уселась на стул. Мне хотелось поскорее остаться одной, чтобы спокойно потосковать о скрипаче. А Саватеев мне мешал. Вот черт! А я, наивная, думала, что все у меня прошло. Куда там, стоило мне его опять увидеть, как тут же заныли старые раны. В голове опять каша, в душе — тоска. И никуда мне не деться от этого, нигде не скрыться от его горящих темных глаз. Такое чувство, что Ник постоянно следит за каждым моим шагом, а это уже похоже на паранойю.

— Маш, — робко обратился ко мне Славка, — что-то не так? Что случилось-то? У тебя ведь было нормальное настроение, и вдруг такая перемена. Это ты из-за него, да?

Мне захотелось запустить ему в голову сахарницу, но пришлось сдержаться. Конечно, у меня в последнее время небольшая депрессия приключилась, но не стоит ее усугублять. Я умею, если надо, себя контролировать.