Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

Юханнес и сам не заметил, как оказался на берегу. Снял обувь, разделся и вошел в воду. Он так отчаянно работал конечностями, будто плыл стометровку. Поэтому долго не замечал ни холода, ни белых барашков на волнах, ни даже самих волн. Все ускорял темп, потому что только так и можно было забыться.

Охранники запросили подкрепление. Ребека, все еще плохо представляя, что делать, поднялась в кабинет Юханнеса. Возможно, подсознательно она все еще надеялась понять, что же произошло. Но в кабинете не обнаружилось ничего, за что можно было бы ухватиться. В камине догорали какие-то бумаги. Ребека хлопнула ладонью по столу, и тут совсем рядом что-то заверещало. В первый момент она подумала, что случайно нажала какую-то кнопку. Но это оказался мобильник Юханнеса. «Микаэль Блумквист» – высветилось на дисплее.

Ребека решила не реагировать. С кем ей точно не хотелось сейчас разговаривать, так это с журналистом. Их братия и без того достаточно отравляла ей жизнь. Глаза Ребеки наполнились слезами. «Вернись, – мысленно воззвала она. – Мы все тебя любим».

Что было потом, Ребека не помнила. Похоже, у нее подкосились колени. Так или иначе, она обнаружила себя сидевшей на полу в молитвенной позе. Это показалось ей тем более странным. Последний раз она молилась маленькой девочкой.

Между тем мобильник смолк и зазвонил снова. Блумквист, это опять был он. Ребеке вдруг пришло в голову, что журналист мог бы оказаться ей полезен. Что, если он больше ее знает о том, что стряслось с Юханнесом?

Она поднесла трубку к уху:

– Телефон Юханнеса. Это Ребека.

Микаэль сразу понял: что-то стряслось. Но это могло быть что угодно, вплоть до обычной супружеской измены, поэтому он спросил как ни в чем не бывало:

– Я не помешал?

– Да… или… нет.

Похоже, она и в самом деле была в замешательстве.

– Может, мне перезвонить позже?

– Он убежал! – закричала Ребека. – Просто убежал, один, без охраны…

– Вы на Сандёне?

– Что?.. Да.

– Что с ним, как вы думаете?

– Не знаю… я так боюсь, что он с собой что-нибудь сделает…

В ответ на это Блумквист пробормотал что-то ободряющее, вроде того что «все образуется». А потом со всех ног помчался к своей моторной лодке, отвязал ее от мостика и отчалил. Но площадь острова составляла пятьдесят четыре гектара, и дом Форселля находился на противоположном его конце. К тому же сильно дуло, а судно у Блумквиста было довольно утлое, не говоря о том, что не быстрое. В лицо летели брызги, но что оставалось делать? Микаэль не знал, поэтому просто действовал. Таков был его обычный способ выхода из кризисных ситуаций. Он прибавил скорости.

Где-то совсем неподалеку послышался шум вертолетного мотора. Блумквист подумал, что это тоже может быть связано с Форселлем, и вспомнил его жену Ребеку. Она как будто взывала ко всем сразу и ни к кому конкретно: «Что произошло?» Страх мешал ей говорить, заглушал ее голос. Микаэль окинул взглядом воду. Ветер дул в спину, и это немного облегчало его положение. Лодка подходила к южному берегу, когда мимо, поднимая встречную волну, пронесся спортивный катер. Микаэль из последних сил сохранял спокойствие. Стоило ли сердиться на малолетних несмышленышей?

Он зажег фонарь и оглядел берег, не особенно многолюдный. Плавать в такую погоду – небольшое удовольствие. Блумквист хотел было причалить и поискать в лесу, как вдруг заметил в фарватере нечто подозрительное – круглый предмет, который то терялся в волнах, то вновь показывался на поверхности.

– Эй, эй! – закричал Микаэль. – Я уже иду!

Но ветер заглушил его крик.

Да и Юханнес Форселль едва ли был способен воспринимать звуки извне. Мышцы обмякли, спазматическое напряжение отпустило. Его охватило чувство приятной расслабленности, почти блаженство. Форселль сопротивлялся, он собрал силы для последнего рывка, но в результате погрузился в воду, все стремительней отдаляясь от дневного света и жизни.

Все оказалось сложней, чем он думал. Юханнес не хотел жить, но совсем не был уверен, что хочет умереть из-за всего этого. Надежда иссякла, остались стыд и пульсирующая злоба, которая была не что иное, как его преобразившаяся жизненная сила, меч, направленный острием вовнутрь. И Форселль понял, что больше не выдержит.

Он вспомнил сыновей, Самуэля и Юнатана. Мог ли он обмануть их, позволив себе умереть? Или все-таки остаться жить и стать ходячим позором? И то, и другое было одинаково невозможно. Поэтому Форселль продолжал плыть, словно надеясь, что вода даст ему ответ на главный вопрос. Где-то высоко застрекотал вертолет, а потом вдруг стало очень холодно. Форселль решил, что его накрыло волной. Так или иначе, силы стремительно таяли.

Держаться над поверхностью давалось все трудней, и он перешел на брасс. Это не особенно помогло, потому что ноги словно налились свинцом и все равно потянули его вниз. Под водой Форселля снова охватила паника. Он не хотел умирать, только не здесь и не сейчас. Поэтому задвигал руками, ощущая резь в мышцах. После чего что-то снова вытолкнуло его на свет, и он задышал, глотая ртом воздух, и обернулся в сторону берега, до которого оставалось не менее пяти и не более десяти метров.

Он погрузился снова, но желание жить уже окончательно пробудилось. А вместе с ним – ужас разверстой под ногами черной пропасти. Форселль из последних сил работал конечностями, но ничего не помогало. Тело уходило все дальше в глубину. Началась гипервентиляция, и вода хлынула в легкие и желудок.

Грудь и голова взрывались от боли. Форселль потерял сознание, но оно быстро вернулось. Опускаясь на дно, он думал – насколько вообще был способен думать в таком состоянии – о семье, жизни, обо всем и ни о чем. Губы сформировали какое-то слово – не то «прости», не то «помогите».

Голова показалась над водой и снова пропала.

– Эй! – закричал Микаэль. – Сейчас я вам помогу!

Но лодка передвигалась слишком медленно. Взглянув на море в следующий раз, Блумквист не увидел ничего, кроме покачивающейся на волнах чайки и паруса вдали. Он попытался сообразить, где в последний раз над волнами мелькала черная точка, и растерялся окончательно. Оставалось последнее. Блумквист отключил мотор и посмотрел на воду. Она была мутной. Он читал об этом – дожди, водоросли, химикаты и частички гумуса. Над головой все так же стрекотал вертолет. Блумквист помахал ему рукой, хотя и плохо представлял себе, куда и зачем его подзывает. Снял обувь, носки и несколько секунд стоял в лодке, которую так и шатало из стороны в сторону. Потом прыгнул.

Оказалось холодней, чем он думал. Блумквист плыл, вглядываясь сквозь мутную толщу и ничего не видя. Безнадежная затея. Когда несколько минут спустя Микаэль вынырнул, чтобы набрать воздуха, лодка была довольно далеко. Он нырнул еще раз и поплыл в противоположном направлении. И тут наконец заметил тело. Безжизненное и окоченевшее, оно погружалось на дно подобно мраморной колонне.