Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

Фредрика посмотрела на дочерей, как всегда, сидевших на диване с мобильниками, и вернулась к письму.

«Пациент не получал даже стоматологической помощи, – продолжал Мансур , – и не имел возможности общения с кардиологом, в чем крайне нуждался. При этом получал большое количество психиатрических препаратов и подвергался насильственному лечению. Есть информация, – источник которой я здесь, к сожалению, открыть не могу, – что этот человек мог представлять опасность для общества. Возможно, мы с Кристером не оценили серьезности этих предупреждений и не снимаем с себя ответственности. Мы всего лишь действовали в интересах пациента, поэтому старались проявить больше человечности по отношению к нему, с тем чтобы заручиться его доверием. Но пациент был дезориентирован. Он совершенно не понимал, где находится. В то же время проявлял агрессию, прежде всего в отношении тех, кто не желал выслушивать его бесконечные истории. Поэтому мы, значительно сократив дозу медикаментозных препаратов, сделали акцент на терапевтическом лечении. Боюсь, и оно не было особенно успешным.

Дезориентация усугублялась. Больной говорил все больше, при этом недоверие к нашему учреждению и всем нам росло. Не теряя надежды установить с ним контакт, мы стали называть его Нимой, «сидраром Нимой», как он того хотел.

Помимо прочего, пациент был одержим своей умершей женой Луной и вечерами бродил по больничным коридорам, выкрикивая ее имя. Иногда слышал ее плач и крики о помощи. Во время особенно тяжелых приступов он бредил какой-то «мэмсахиб», которую мы с Кристером поначалу отождествляли с той же Луной. Теперь же, дополнив картину новыми сведениями, я могу утверждать, что речь шла не об одной, а о двух травмах.

К сожалению, мы не преуспели в том, чтобы внести больше ясности в его историю. Но, с учетом обстоятельств, крайне неблагоприятных для работы с самого начала, наши действия вполне можно назвать успешными. В конце июня пациенту была возвращена его куртка, по всей видимости, внушавшая чувство защищенности. Правда, больной постоянно требовал спиртного – обычное следствие снижения седативных препаратов, – но слуховые галлюцинации по ночам, насколько мы могли судить, прекратились. Во всяком случае, он стал меньше кричать.

В общем, мы с Кристером имели все основания уйти в отпуск со спокойной совестью, будучи уверены, что придерживаемся правильной стратегии, как в отношении этого пациента, так и клиники в целом …»

«Да, конечно, – думала Фредрика Нюман. – Но Нима Рита мертв, а значит, руководство клиники просчиталось. То, что они позволили пациенту пребывание на террасе, с учетом общей картины заболевания, вопросов не вызывает. Но он находился там один, а это явное нарушение правил».

Нима Рита сбежал двадцать седьмого июля вечером. В узком промежутке между ограждением и крышей террасы был обнаружен кусочек ткани от его брюк. Очевидно, пациент умудрился протиснуться в эту щель, после чего спустился с крутой скалы к Остравикену и нашел пристанище в кварталах в окрестностях Мариаторгет.

Самым возмутительным при этом было то, что в клинике не предпринимали никаких действий по его розыску, вплоть до возвращения из отпуска Кристера Альма четвертого августа. Но и тогда сообщили не в полицию, а некоему контактному лицу, которого предписывалось ставить в известность обо всем, что касалось Нимы Риты.

Фредрике Нюман не нравилась ни эта таинственность, ни канцелярский стиль доктора Мансура. Она еще порылась в Сети в надежде узнать больше о клинике «Сёдра Флюгель», поговорила с комиссаром Бублански, а потом сделала то же, что и в первый день знакомства с историей Нимы Риты.

Она позвонила Блумквисту.

Микаэль еще не успел ответить Катрин. Он сидел в «Тюдор Армс» на Гревгатан, пил «Гиннесс» и продумывал план дальнейших действий. Первое – добраться до Сванте Линдберга. Блумквист убеждался все больше, что именно Линдберг был ключом ко всей истории. С другой стороны, не менее ценным источником оставался Юханнес Форселль.

Как он себя чувствовал? Не имея возможности связаться ни с Форселлем, ни с его женой, ни с пресс-секретарем Никласом Келлером, Блумквист решил взять паузу и определиться с жильем. Прежде всего, ему требовалось место для работы и сна. Но не успел Микаэль всерьез озадачиться этой проблемой, как зазвонил мобильник.

Это оказалась Фредрика Нюман, которой тоже удалось нарыть много интересного. Блумквист извинился, дал отбой и послал ей сообщение, в котором советовал скачать приложение «Сигнал», с тем чтобы они могли общаться по секретной линии.

« Ради бога , – ответила Фредрика. – Эти приложения сводят меня с ума. Ненавижу их ».

« Разве у вас нет дочерей, которые дни напролет сидят с мобильниками? » – написал Блумквист.

« Вы шутите? »

« Попросите их скачать для вас приложение. Скажите, что мама решила подработать детективным агентом ».

« Я попробую ».

Блумквист глотнул пива и посмотрел на улицу, где две женщины возились с детскими колясками. Он отпустил мысли на волю, пока сигнал мобильника не возвестил получение очередного сообщения:

« Вы что, и вправду Микаэль Блумквист? »

Он послал им селфи с выставленными в виде буквы «V» пальцами.

« Круто ».

« Не преувеличивай ».

« Правда, что мама подрабатывает у вас детективным агентом? »

« Правда ».

Он прикрепил смайлик, изловчившись на этот раз не попасть на красное сердце, и далее объяснил девочке по имени Аманда, что именно она должна делать. Спустя пятнадцать минут Фредрика Нюман перезвонила Блумквисту по секретной линии. К тому времени он уже вышел на улицу и продолжил беседу на ходу.

– Даже не представляете себе, как я выросла в глазах дочерей! – похвасталась доктор Нюман.

– Значит, сегодня я сделал хоть что-то разумное, – ответил Микаэль.

Фредрика Нюман отпила белого вина из бокала и рассказала Блумквисту о том, что узнала из письма доктора Мансура.

– То есть как он туда попал, по-прежнему неизвестно, – резюмировал Микаэль.

– Все окутано тайной, – подтвердила Фредрика. – Военной тайной, я бы сказала.

– Вопрос национальной безопасности?

– Откуда мне знать?

– …или же речь идет скорее о безопасности отдельных лиц, – продолжал рассуждать Блумквист.

– И такое вполне возможно.

– Странно, вы не находите?

– Еще бы… – Фредрика Нюман вздохнула. – Человек годами сидел взаперти, не имея возможности даже лечиться у дантиста, – это же готовый скандал. Или я что-то не так понимаю… Вы вообще слышали об этой клинике?

– Я читал программную декларацию ее основателя Густава Ставшё.