Себастьян Фитцек - Инквизитор

– Значит, вы входите в верхние десять процентов. Между прочим, это тест на интеллект. Широкие массы… – она бросила поверх очков уничижительный взгляд на Тома, – то есть простые смертные, насчитывают три. Немногие – четыре, как вы, Каспар. Но на самом деле их шесть.

– Шесть? Это смешно, и где же они? – Том рассмеялся.

Он вернул ей листок, на этот раз с торжествующим выражением лица.

– В слове «of», которое вы, как и многие до вас, просто не заметили.

Каспар заглянул Шадеку через плечо, и действительно – в глаза ему вдруг бросились, словно вспыхнув, все шесть F.

FINISHED FILES ARE THE RESULT

O FYEARS O FSCIENTI FIC STUDY COMBINED

WITH THE EXPERIENCE O FYEARS

– Не может быть, – прошептал Том.

– Может, мозг человека всегда думает картинками. А к слову «of» не получается подобрать подходящего изображения, поэтому мы его пропускаем, хотя буква все время находится у нас прямо перед глазами.

Каспар потрясенно помотал головой и на мгновение задался вопросом, говорила ли Грета сейчас о загадке или о его воспоминаниях.

– Шесть F? – Том, очевидно, все еще не мог этого осознать и пересчитал еще раз. – О’кей, и что это нам дает?

– Хм, я тоже насчитал только три, но думаю, что на этот раз знаю ответ.

Бахман вытащил из бокового кармана комбинезона внушительную связку ключей и начал перебирать пластиковые брелоки.

– Вот, – наконец сказал он и показал им зеленую пластину. – Это ключ к комнате Шесть F.

– Шесть F? – недоверчиво спросила Ясмин. – Я никогда о ней не слышала. У нас только пять этажей. Что это значит?

– Ну, это наша с Расфельдом инсайдерская шутка. Шесть F означает «sixfeet». Трудно поверить, но у Расфельда тоже есть чувство юмора: «Шесть футов под землей». В подвале. – Заметив, что другие все еще ничего не поняли, Бахман пояснил: – Это ключ к отделению патологии.

В зале было уютно, как на заброшенной скотобойне. Изредка Расфельд проводил здесь со своими студентами вскрытие учебных трупов, или кадавров. Однако Каспару все равно казалось, что медицинские кусачки, мозговые шпатели, ранорасширители и скальпели оставили свои следы и на стенах помещения в отделении патологии. «Раненая душа комнаты», – вспомнилась ему цитата, которую он когда-то прочитал в одном научно-популярном журнале. Вот что осталось в его памяти. Ненужные знания о фэншуй вместо важной информации о собственной персоне.

Каспар чувствовал внутренний разлад, конфликтовал сам с собой. Он был как дошкольник, который не знает, на какой улице живут мама и папа, но почему-то может с ходу сделать доклад об отрицательной энергии. О людях, которые придерживаются взгляда, что травматические события оставляют следы не только в психике живых, но и в окружающей их мертвой материи. Как невидимый отпечаток пальца Зла, который ощущается, как только ты входишь в травмпункт в больнице или попадаешь на место преступления. Отпечаток, который порождает то, что эзотерики называют аурой, а реалисты атмосферой, и который – в зависимости от восприимчивости наблюдателя – может вызывать чувство подавленности, мурашки или страх. Казалось, что большинство находившихся в подвале испытывали сейчас все сразу. Даже дыхание Софии ускорилось, хотя взгляд так и остался пустым и безучастным.

– Я бы не хотела здесь лежать, когда умру, – прошептала Ясмин и поставила каталку рядом с рукомойником во главе стола для вскрытия. В слабом свете аварийного освещения и при наличии фантазии это вытянутое помещение можно было бы принять за футуристическую кухню эксцентрика – с серыми каменными полами, белыми кафельными стенами и алюминиевым рабочим столом в центре. Только вытяжка на самом деле была галогеновым светильником, а хромированные холодильники предназначались не для продуктов, а для трупов.

Бахман включил изогнутые потолочные лампы, что лишь усилило жуткую атмосферу.

– И что мы здесь ищем? – спросил Шадек.

– Следующую подсказку.

Каспар проверил, нет ли на полу пятен крови. Но, в отличие от помещения радиологии, здесь Инквизитор не оставил никаких следов.

– Зачем частной психиатрической клинике такой подвал для трупов? – хотел знать Шадек.

– Думаю, это предписание. Любая больница должна быть подготовлена на случай, если кто-то из пациентов умрет. – Бахман задумчиво почесал свой лысый затылок. – Но такого еще ни разу не случалось.

«До сегодняшнего дня», – подумал Каспар.

– И сразу девять холодильников для трупов? Черт, здесь даже столько палат нет. – Том постучал себе по лбу.

– Расфельд специализировался на виртопсии [1] Виртуальная аутопсия – методика посмертного исследования тела, не требующая вскрытия трупа. , – сказал Бахман и, казалось, обрадовался, что Шадек не знает этого слова.

– Чтобы вскрыть труп, необходимо судебное распоряжение или согласие родных, – объяснил он. – Но многие не хотят, чтобы их родственников уродовали. Поэтому все чаще умерших сканируют в трубе томографа. К сожалению, полное сканирование трупа длится несколько часов, зачастую всю ночь. Обычные томографы даже не запрограммированы на такую продолжительность. Также из-за шумовой нагрузки эти исследования часто отдают на аутсорсинг, а Расфельд давно понял, что на виртопсии можно неплохо подработать. Иногда все холодильники заняты.

Бабах!

Каспар вздрогнул и повернулся к стене за спиной, где Грета Камински пыталась открыть один из холодильников.

– Черт возьми, что вы делаете? – спросил санитар, который, похоже, до смерти испугался.

– А ты как думаешь, мальчик?

Грета выдвинула из камеры пустой металлический поддон.

– Стоите здесь как дураки и шепчетесь, будто мы находимся в соборе. И вряд ли из уважения к мертвым. На самом деле вы все просто трусите. Если Инквизитор и спрятал для нас подсказку, то только в этих штуках.

Бабах! Она задвинула поддон и открыла следующий холодильник.

Санитар сухо рассмеялся.

– Она ведь сказала, что проходит терапию от страха? – Шадек, удивленно подняв брови, повернулся к остальным.

– Я тоже хочу такие таблетки, – согласился с ним Бахман.

Как и Ясмин, Каспар невольно улыбнулся. Он почувствовал, что они вот-вот впадут в ребячество. Как родственники, которые после похорон рассказывают шутки, чтобы преодолеть скорбь с помощью принудительного веселья.

Бабах!

– Тоже ничего. – Грета захлопнула третий из девяти холодильников. Группа опять вздрогнула, но на этот раз из-за другого, нового шума, который шел от противоположной стены. Каспар первым вышел из оцепенения.

– Что это? – спросил он и указал на прямоугольный пластиковый ящик у стены, который на первый взгляд напоминал морозильный ларь.