Себастьян Фитцек - Инквизитор

Он взял папку и пролистал где-то до середины, до фотографий.

Их было две. Та, что побольше, с Йонатаном Бруком, упала на пассажирское сиденье и осталась лежать там рядом с полупустой бутылкой виски.

Но намного важнее была маленькая фотография на паспорт.

Почему я достаю фотографию своей дочери из медицинской карты и рассматриваю ее? Почему не смотрю на дорогу, залитую дождем полосу, которую и так едва вижу из-за слезной пелены на глазах?

Выскочили обе подушки безопасности, и ремень отбросил его назад. Но против языков пламени, которые вскоре появились на приборной панели, встроенные системы безопасности его лимузина были бессильны. Он пытался пошевелить ногами, смял в руке фото своей дочери, когда, превозмогая боль, хотел повернуться на бок, чтобы открыть дверь. Но он был… парализован. Или зажат.

«Проклятье, я в западне. Мне отсюда не выбраться, я должен… проснуться… я должен…»

– …Просыпайся! – Он снова услышал хлопок, на этот раз громче, потом почувствовал жжение на левой щеке.

– Хватит, не так грубо, – предостерег голос над ним.

– Да он же симулирует, – сказал Том Шадек.

Каспар открыл глаза и в тот же момент увидел, как на него мчится автомобиль с включенным дальним светом. Он вскинул руки, но их тут же схватили чьи-то сильные ладони. Потом он заморгал, и автомобильные фары превратились в галогеновую лампу. Видимо, он снова упал в обморок, и его положили на стол для вскрытия трупов. Каспар закашлялся и почувствовал вкус крови.

– С вами все в порядке? – обеспокоенно спросил Бахман. Рядом с его угловатым черепом появилось ребяческое лицо Шадека.

– Что ты сейчас вспомнил? – строго спросил тот.

– У меня был несчастный случай, – ответил Каспар.

– Да, вы упали навзничь и ударились головой, – объяснил консьерж.

– Нет, я не об этом. – Каспар слегка помотал головой, хотя это объясняло тупую боль, которая сейчас усилилась. Он с трудом приподнялся на локтях и снова закашлялся. – Тот несчастный случай произошел раньше.

– Что именно случилось?

Он задумался, не лучше ли утаить часть правды, как он до этого скрыл свои обрывочные воспоминания об Инквизиторе.

– Во время дождя я не справился с управлением и съехал с шоссе, – наконец сказал он. – Мой автомобиль загорелся, и я получил ожоги. Отсюда и шрамы.

– Так просто?

«Нет, не так просто», – подумал Каспар. Он мог понять, что Том ему не верит.

– Чушь на постном масле.

– Зачем ему это выдумывать? – спросила Грета, которая устало держалась за ручки кресла-каталки Софии.

– Чтобы отвлечь нас от того, как все это связано с психопатом и его одиозными шарадами. – Шадек погрозил Каспару пальцем. – Все-таки это странно, а? Последняя загадка приводит нас к футболке Каспара, под которой он скрывает шрамы, которые выглядят так, словно он лежал в микроволновке.

Грета бессильно покачала седой головой.

– Я могла и ошибиться. Свитер тоже подходит как вариант. А вы как раз в свитере.

– Но у меня нет шрамов от ожогов, – запротестовал Том. – А его грудь выглядит так, словно ее изуродовали во время какого-то извращенного ритуала. И он еще пытается втюхать нам невинную аварию.

– Не невинную. Я был пьян.

Каспар собрал все силы и сел, затем перекинул ноги через край стола.

– Ах да. До этого ты отказался сделать глоток из моей фляжки. Я думал, ты не пьешь? – Шадек язвительно рассмеялся.

– Тогда у меня была причина.

– Какая?

Каспар вздохнул.

– Я по-прежнему не уверен, но все действительно говорит о том, что я врач. У меня была маленькая пациентка, девочка. Я думаю, она моя дочь. Во всяком случае, я ее лечил и, видимо, сделал что-то неправильно.

– Врачебная ошибка? Вы неправильно лечили свою дочь?

– Вероятно. Я думаю, да.

Он попытался отогнать от себя болезненную картину ее спастических судорог, но вместо этого, со скоростью выпущенного под водой мячика, на поверхность выскочило воспоминание о Кате Адези. Ее учительнице в начальной школе, второй жертве.

– В любом случае сразу после сеанса я от отчаяния выпил полбутылки виски, сел за руль и врезался в дерево.

Каспар сунул руку под разорванную футболку и провел большим пальцем по самому длинному шраму, который тянулся от груди до пупка.

Он взглянул на себя. В искусственном свете безволосое утолщение на коже выглядело как розовый поток лавы, который прорывается наружу через потрескавшуюся почву.

Внезапно его страх улетучился, и ему на смену пришло более интенсивное чувство: грусть. Он знал, что на самом деле означают его шрамы. Они были знаком того, что он допустил ужасную ошибку и никогда не сможет сдержать своего обещания.

«Я скоро вернусь, и тогда все будет хорошо, мое сокровище. Все будет как прежде».

– Я не совсем уверен… я думаю… я предполагаю… – передразнил Том Каспара. – То есть ты сам к этому не причастен, да? А откуда тогда Инквизитор знает о твоих шрамах?

– Я не собираюсь выслушивать эту чушь. – Каспар спрыгнул со стола и в ярости сжал кулаки. – И это ты хочешь меня в чем-то обвинить? А где ты был, когда исчез Расфельд? Кто вытащил из сумки вторую записку с загадкой? А? – Теперь он имитировал презрительный тон санитара. – Видишь, я могу обернуть все против тебя.

– Перестаньте ругаться, – вмешалась Грета, и Шадек действительно немного остыл.

– Ладно, предположим, ты ни при чем, но что тогда означает эта загадка?

– Понятия не имею.

– Возможно, я знаю.

– Ты?

Все удивленно повернулись к Ясмин, которая неожиданно подала голос.

– Что же?

– Ну, я… – Она прочистила горло и снова принялась крутить кольцо на пальце. – Я уже думала об этом, когда сидела с Софией перед камином.

– О чем? – Шадек, стоявший ближе всех к медсестре, заботливо убрал ей со лба красную прядь волос.

– Об огне, – ответила она. – Ты сам сказал, что рольставни запрещено опускать из-за пожарной безопасности и тому подобного.

– Да, и что?

– Возможно, этими загадками Инквизитор дает нам подсказки. Это наверняка какой-то извращенный квест, а шрамы от ожогов лишь намек.

– На эвакуационный выход? – Каспар вопросительно посмотрел на нее.

– Да. Я имею в виду… – Ясмин замолчала, но затем все-таки решилась сформулировать свой план: – Почему бы нам не развести огонь? Рольставни наверняка поднимутся, когда сработает пожарная сигнализация.

– Неплохая идея, – хотел сказать Каспар, но Бахман перебил его:

– А если не поднимутся? Нет, нет, нет. Это слишком опасно. Я не настолько хорошо знаком с системой, мы еще никогда ею не пользовались.

Шадек тоже поднял руки в защитном жесте.

– Он прав. Если план не сработает, мы зажаримся здесь заживо.

– Необязательно, – заметил Каспар и немного подождал. Лишь завладев полным вниманием всей группы, он объяснил свой план.