Говард Лински - Безымянная тропа

― Обязанным?

― Нет, ― и Картер приподнял брови в вопросительной манере, ― ну, может, чуть-чуть, нет дело не в этом, не обязанным, нет, больше...

― Ответственным?

― Да.

И тогда с Йеном Брэдшоу произошла забавная вещь. Он ощутил, как у него на глаза набежали слезы, и он знал, что не сможет удержать их, так что и не пытался.

Картер продолжил говорить, будто вид взрослого мужчины, плачущего перед ним, был абсолютно нормальным.

― Я тоже об этом думал. Я много об этом думал. Хотел винить каждого за то, что случилось со мной: мелкого мудака, который вломился в эту фабрику, и который пошел по мансардному окну вместе со мной, но отделался парой сломанных костей. Я винил полицию за то, что отправила меня туда. Пытался винить Бога, но я не думаю, что он слушал, а затем был ты. Вот, я признаюсь в этом. Я даже пытался винить тебя.

― Знаю, ― Брэдшоу теперь плакал в открытую, хныча так, как не делал с малолетнего возраста, ― это была моя вина. Ты сказал мне не лезть на крышу, ты сказал, что это не стоит мороки, наша смена почти закончилась, ты сказал просто оставить вызов другим, в форме, но я не стал слушать. Если бы я послушал тебя... если бы мы сделали то, что ты сказал...

― Я бы никогда не прошел по тому чертову мансардному окну?

― Да.

― Может быть, ― согласился Картер, ― и вот почему, я винил тебя поначалу, вместе с тем мелким засранцем вором, чье падение я смягчил, но ты не толкал меня на ту крышу, Йен, и мне не нужно было пытаться схватить его, когда он пытался сбежать. Я сделал это, не думая, это был инстинкт, и, если я бы мог отмотать время и переиграть все, я бы позволил ему промчаться мимо меня и улизнуть, ― сказал он, ― или, может быть, я бы просто поставил подножку мелкому идиоту, и он бы полетел через окно один в этот раз.

Он снова улыбнулся.

― Да, я бы так и сделал.

Брэдшоу не знал, что ответить, так что Картер продолжил.

― Я хочу рассказать тебе кое-что, Йен, и я хочу сделать это сейчас, потому что я думаю, тебе нужно услышать это от меня, а затем я больше никогда не хочу об этом говорить, слышишь меня?

― Да, ― Брэдшоу морально готовился.

― Ты не виноват в том, что со мной случилось. Ты был там со мной, когда все пошло наперекосяк, и в результате я загубил свою жизнь. Ты мог бы поступить иначе, но так же мог и я. Я ненавижу себя за то, что пытался схватить того парня на крыше. если ты думаешь, что я винил тебя за то, что парализован, тогда ты не имеешь представления, как много раз я винил себя. Но, когда дело дошло до этого, это было несчастным случаем. Я упал. Конец истории. Что я пытаюсь сказать, Йен, так это то, что это не было твоей виной. Тот факт, что я в этом кресле ― не твоя вина.

Йен Брэдшоу позволил словам проникнуть в него, а затем сделал серию глубоких вдохов. Только тогда, он смог найти в себе силы сказать: «Спасибо», прежде чем дал слабину и расплакался как ребенок, прямо там в комнате.

В этот самый момент, Кэрол вошла с подносом с горячими напитками. Она резко остановилась, увидела их хорошего друга Йена Брэдшоу, рыдающим перед ее мужем, который выглядел необычно спокойным и безмятежным, чем таким был в течение месяцев, и замерла. Брэдшоу не слышал ее, он все еще был повернут к ней спиной, а его голова опущена, он обхватил лицо руками, надломленные, спертые, задыхающиеся, рыдающие звуки вылетали из его рта. Она посмотрела на своего мужа руководства, и он быстро покачал головой. Кэрол молча покинула комнату.

День четырнадцатый

― Где, черт возьми, ты был? ― потребовала ответа Хелен. Она проходила мимо «Грейхаунд» и заглянула в окно. Она была потрясена увидеть Тома, сидящим там.

― Ты говоришь, как моя бабушка, ― он преувеличенно посмотрел на часы, ― мне пора идти спать или что?

Одна или две головы повернулись от бара, завсегдатаи, которые были позабавлены увидеть Тома, наконец, получающим по шее от той горячей молодой женщины, которая искала его днями.

― Почему ты мне не позвонил?

― Мне пришлось отослать мобильник обратно, ― ответил он, будто в мире не было других телефонов, которые он мог бы использовать.

― Ты пропадал несколько дней.

― Да, ― согласился он, ― и, похоже, что я пропустил все веселье.

Она тупо посмотрела на него.

― Они поймали его, Ловца детей, ― пояснил он.

― Да, ― сказала она, теперь спокойнее, ― поймали.

Она присоединилась к нему за столом, и ее голос сейчас стали спокойнее, от чего парни у бара потеряли к ним интерес.

― Где ты был?

― В Лондоне, ― объяснил он, ― пробовался на нескольких работенках.

― Нашел что хорошее?

― Может быть. Я понравился «Миррор», но не уверен, хочу ли я снова оказаться связанным контрактом с таблоидом.

Он рассказал ей о своем телефонном разговоре с Доком.

― Что б мне провалиться, я видела твое имя на первой полосе «Миррор», ― сказала она. ― По крайней мере, они опубликовали что-то о Мишель Саммерс и школьном учителе.

― Малколм запорол твою статью?

― Нет, но отредактировал ее... цепной пилой, ― призналась она, ― мы остановились на заголовке «Пропавшая девушка найдена целой и невредимой в деревне", но ничего более.

― Что ты ожидала?

― Я не знаю, ― призналась она, ― чего-то... чего угодно... больше чем это. Ты был прав о нем и о «Вестнике». Как только я смогу, собираюсь уволиться и начать работать на настоящую газету.

― Рад за тебя, ― сказал он.

― Ты сказал, там была пара работенок?

― Есть еще одна: работа на новый журнал. Это абсолютно новая концепция. Они называют его мужским журналом и нацелены на молодых парней: куча фотографий девушек в бикини и интервью с второстепенными звездами. Я буду заниматься интервью, а не фотографированием девушек в бикини.

― Ты собираешься ее принять?

― Думаю, да. Платят хорошо, так почему бы и нет?

― Но я думала, что ты настоящий журналист, ― сказала она.

― Я и есть... ― запротестовал он, ― я был... просто иногда все чертовски сложно. Последние несколько недель вымотали меня. Это будут легкие деньги, и мои статьи не зарубят на корню или не изменят до неузнаваемости.

― Тогда удачи тебе в этом, ― сказала она, ― нет, правда, ― а затем мрачно добавила, ― я думала, что ты уже уехал.

― А ты бы предпочла иначе?

― Не будь глупым.

Он минуту за ней наблюдал. Она выглядела несчастливой и раздраженной. Как и он, Хелен была напугана их недавним опытом.

― Поедешь со мной? ― внезапно выпалил он, не думая.

― Что?

― Поехали в Лондон, ― побудил он ее, ― ты легко найдешь, чем заняться.

― Я не могу просто бросить все, оставить всех и уехать в Лондон с тобой.

― Почему нет?

― Потому что у меня есть жизнь. У меня есть работа, семья и...

― Парень?

― Да, парень.

― И ты любишь его?