Рэндалл Силвис - Два дня

– Все, что я прошу у вас, – сказал сержант, стараясь не выказывать голосом того раздражения, которое накопилось в нем за пять минут общения с ней, – это сообщить мне его домашний адрес и номер аудитории, где он ведет занятия.

– А я вам уже сказала, – уперлась блондинка, – что мы считаем такие сведения приватной информацией. Мы можем сообщить ее вам только с разрешения студента. Или при предъявлении вами ордера.

– Тогда позвоните ему, пожалуйста, и спросите его разрешение.

Упрямица улыбнулась:

– Боюсь, что вам придется сделать это самому.

– Ну, так дайте мне номер его телефона.

– Извините, но я не могу его дать вам.

– Вы понимаете, что этим делом занимается полиция?

Она так сильно ухмыльнулась, что по носу пробежали морщинки:

– Я это сразу заметила.

– Значит, университет не желает сотрудничать с полицией?

– Мы всегда сотрудничаем с полицией.

– Отказываясь предоставлять информацию?

– Извините, но это против наших правил.

– У меня из-за вас уже голова начинает болеть, – буркнул Демарко.

Она снова одарила его ухмылкой со сморщенным носом.

– Вы можете ответить мне хотя бы на один вопрос: у него сегодня есть занятия?

Несколько секунд женщина размышляла над его вопросом, прокручивая в голове возможные варианты ответов, но потом все-таки забила имя «Нейтан Бриссен» в окно поисковика.

– Нет, – произнесла она.

– А завтра?

– Извините, но предоставление подобной информации противоречит политике нашего университета.

– Знаете, я ведь легко могу получить ордер.

– Не сомневаюсь, что вы можете без труда получить многое, если действительно захотите.

«Уж не флиртует ли она со мной?» – закралось в голову Демарко подозрение. А такое возможно? Он снова окинул взглядом слишком плотное платье и слишком большой вырез на груди. И тут же отбросил все мысли о возможном флирте. Он отлично знал женщин такого сорта. Они идут на какие угодно уловки и приманки, но только для того, чтобы заманить жертву достаточно близко, а потом отшить как можно болезненней.

Демарко предпочел остаться вне досягаемости. Он достал из кармана куртки свой маленький блокнот, в котором записал адрес и телефон Хизер Рэмзи. Забил номер в мобильный и нажал «позвонить». Девушка ответила на середине четвертого гудка слабым и захлебывающимся от слез голосом.

– Это снова сержант Демарко, – сказал он ей. – Я пытаюсь найти Нейтана Бриссена. Вы с ним, случайно, не знакомы?

– Это который ассистент кафедры? – уточнила Хизер.

Нос упрямой блондинки снова наморщился. Но уже без ухмылки.

– Да, вы, случайно, не знаете, где он живет?

– Где-то в центре города, – ответила Хизер. – За пекарней вроде бы. Я не знаю его точного адреса.

– Как вы сами? В порядке? – поинтересовался Демарко.

– Скажу вам прямо – не знаю…

– Позвоните мне, ладно? Если вам что-то понадобится. Или если просто захотите поговорить.

– Спасибо, – всхлипнула Хизер.

Демарко опустил мобильник в карман и улыбнулся блондинке:

– Благодарю, что уделили мне время.

– С кем это вы разговаривали? – затребовала та ответ.

– Приятного вам дня…

Демарко знал только две пекарни в городе. Первая, «Бейсик Нидз», занимала маленький одноэтажный коттедж. Вторая, «Пекарня Шнайдера», располагалась на первом этаже большого трехэтажного кирпичного дома на Мейн-стрит. Нырнув в арку сбоку от пекарни, Демарко поднялся на лестничную площадку и остановился перед запертой дверью. Возле нее было четыре кнопки вызова. Под кнопкой квартиры 3В чернела табличка с белыми печатными буквами: «Бриссен». Демарко нажал на кнопку. Через пять секунд из динамика раздался мужской голос: «Кто там?»

– Это сержант полиции штата Пенсильвания Райан Демарко. Мистер Бриссен, мне бы хотелось переговорить с вами. Я не отниму у вас много времени. Всего несколько минут.

– Поднимайтесь на третий этаж, – в голосе Бриссена прозвучала обреченная покорность.

Студент встретил сержанта в дверях квартиры.

– Заходите, – со вздохом посторонился он.

Молодой человек оказался старше, чем ожидал Демарко. На вид ему было лет тридцать, плюс-минус пару годков. И он был выше сержанта ростом. Чернокожий мужчина среднего телосложения, чисто выбритый и коротко остриженный. Одет он был в мешковатые выцветшие джинсы, под которыми виднелись белые носки, и такую же выцветшую джинсовую майку, на груди которой красовалась оранжевая надпись «Морские волки».

– Не часто мне доводилось с ними встречаться, – кивнул Демарко на майку. – Вы их фанат?

Бриссен закрыл за сержантом дверь и прошел следом за ним в гостиную.

– Состоял у них три сезона вторым бейсменом. Но меня так ни разу и не вызвали. Поэтому я решил на некоторое время завязать с бейсболом. И продолжить учебу. Присаживайтесь. Выпьете что-нибудь?

Демарко уселся в парусиновый шезлонг, вклинившийся между углом и окном гостиной. Бриссен выдвинул из-под письменного стола кожаный вращающийся стул и, повернув его к Демарку, тоже присел:

– А я все думал, когда же ваши ребята меня навестят.

Демарко улыбнулся. Ему понравился этот парень.

– Жернова правосудия вращаются медленно, – сказал он.

– Ну, не так уж и медленно. Всего четыре дня прошло. Хотя кажется, будто четыре месяца.

Демарко кивнул:

– Вы родом из Эри?

– Из Чикаго. Когда «Тигры» заключили со мной контракт, они направили меня в Эри.

– А что привело вас сюда?

– Томас Хьюстон.

– Вы познакомились с ним до приезда сюда? Как долго вы здесь?

– Это мой третий семестр, последний перед курсовой.

– И вы занимались у него этот семестр?

– В рамках самоподготовки. Кроме того, он мой научный руководитель и консультант. Я занимался у него и в первые два семестра.

– Значит, вы успели узнать его очень хорошо.

– Да, и потому мне так трудно поверить в то, что случилось. Это просто… в голове не укладывается.

– Вы никогда не допускали мысли, что Хьюстон способен на что-нибудь в таком роде?

– Да это просто уму непостижимо. Семья была для Тома всем. Всем, понимаете?

– Но если это сделал не он… кто мог бы учинить такую резню?

– Господи… я не могу себе даже представить… то есть…

Демарко не стал торопить Бриссена с ответом. Молодой человек изо всех сил боролся с подступавшими к горлу слезами. Он жил в этой квартирке с двумя стульями, сотней книжек на пластиковых этажерках, крохотной кухонькой и спальней. От жара и ароматов пекарни воздух в ней был тяжелый и чересчур сладковатый. Постоянный гул проезжающих мимо машин проникал с улицы внутрь, то и дело заставляя стекла противно дребезжать. Судя по изящным рукам и длинным, тонким пальцам, Бриссен был «привилегированным мальчиком» из Линкольн-Парка или Стритервилла. Но игрока в бейсбол из него не вышло. Теперь он жил один и мечтал стать писателем. И вдруг в одночасье лишился своего кумира. Необъяснимая и непостижимая трагедия отняла его у Бриссена.