Дмитрий Грунюшкин - Под откос

От припаркованной на обочине белой машины отделилась фигура в светящейся канареечной накидке, и бросилась наперерез, гневно размахивая жезлом.

За доли секунды Николай прокрутил в голове варианты действий. Если проигнорировать, то гаишник тут же даст команду по цепочке, и его заблокируют где-нибудь в районе Старой Басманной и Красных ворот. Добраться до Мясницкой, чтобы по ней попасть на Лубянку, и, даже, просто нырнуть внутрь центра, он не успеет. Это неизбежные разборки и потеря времени.

Коростелев резко ударил по тормозам, и крутанул руль, бросая машину к обочине. Не дожидаясь, пока гаишник подойдет к нему, газанул, сдавая назад, заставив милиционера в испуге отшатнуться. К дверце он подошел, держа руку на кобуре пистолета.

– Старлей, слушай сюда! – Николай показал свои «корочки». – Я полковник Генерального штаба. У меня срочное дело в ФСБ. Речь о национальной безопасности. Понял?

Гаишник озадаченно застыл, медленно опуская руку от козырька – он даже не успел представиться, как положено.

– Мне некогда объяснять, да и не твоего ума это дело. Сейчас быстро в машину, и обеспечь мне сопровождение до Лубянки. И не тормози ты так! – рассвирепел Коростелев, глядя на опешившего милиционера. – Выполнять!

Старший лейтенант метнулся к машине, врубил люстру с сиреной, и дал по газам. Николай едва успевал за ним.

Гаишник гнал по Садовому, и чувствовал себя полным идиотом. Кто такой этот полковник? Почему он послушал его распоряжение? Старлей упрямо тряхнул головой, отбрасывая сомнения. Чтобы не заронить сомнение в собственной адекватности и умственных способностях, лучше принять на веру, что он поступает правильно.

Перед поворотом на Мясницкую гаишник плюс к «цветомузыке» врубил еще и стробоскоп с «крякалкой», и, нарушив все мыслимые правила, повернул налево, пересекая встречные полосы. Через пару минут они тормознули у здания ФСБ.

– Не переживай, старлей, – похлопал его по плечу полковник. – Ты все сделал правильно и, возможно, спас кучу жизней.

Он стремительно побежал к дверям ФСБ, а гаишник перевел дух, закурил, и весь в противоречивых чувствах поехал обратно к месту своего дежурства, решив, на всякий случай, никому ничего не рассказывать. Либо взгреют, либо засмеют.

– Ну, что, Михей? Как там наши дела?

Технарь обернулся через плечо на остальных оперов, которые покуривали в сторонке. На его лбу дрожали крупные капли пота.

– Отключил.

– Проводки не перепутал? – хохотнул старший группы. – Красный или синий?

– Да пошел ты, – беззлобно огрызнулся технарь.

– Не обижайся, это я от нервов. Как, по-твоему, это реальное изделие? Рабочее?

– Реальное, – подтвердил технарь. – А рабочее или нет – это пусть в лаборатории решают. Мое дело деактивировать.

– Ладно, – толстяк поднялся на ноги. – Оттащи ее метров на сто, доложи наверх результаты, а мы пока Мишку деактивируем. – Старший сокрушенно махнул рукой. – Эх, Михась, что ж ты не уберегся?

Когда боевики вышли и заблокировали за собой дверь, в вагоне с минуту было тихо, только похныкивал совсем маленький мальчик лет трех. Остальные сидели настороженно, не веря своей удаче.

Неужели все кончилось? После ужаса переполненных вагонов, где сидевшие внизу задыхались без кислорода, а «обитатели» самых верхних полок теряли сознание от жары, здесь было прохладно и свежо.

Текли секунды. Ничего не происходило. Первой заплакала женщина с маленьким сыном, у которой на глазах зверски избили мужа. Она просто хотела с ним попрощаться, а ее грубо оттолкнули. Муж вскочил, чтобы заступиться. И его тут же свалили на пол и били ногами. Сын это видел, и плакал от страха до сих пор.

Следом начала подвывать старуха в восточной одежде. Светлана скрипнула зубами, и поднялась на ноги, едва не упав от слабости. Она потеряла очень много крови. В глазах темнело, колени дрожали. Но ее деятельная натура не могла оставаться в неизвестности.

– Вы что, Светлана Игоревна? – испуганно вскочила девочка, к которой приставал тот боевик, из-за которого все случилось.

– Гляну, что там происходит.

Она медленно подошла к двери в тамбур, придерживаясь за полки. С ней пошла еще одна женщина, помогая удержаться. Они вышли в тамбур, и решили посмотреть в торцевое окошко.

В следующий миг грохнула автоматная очередь. Пули пробили обшивку, и ушли вверх, через крышу. Разведчицы шарахнулись назад. В вагоне началась паника.

Уже никто не верил в чудесное спасение. Они были заперты. Рядом с ними не было боевиков, но от этого не становилось легче. Сейчас заложники чувствовали себя, как жители белорусской деревеньки, которых фашистские каратели загнали в один сарай и замкнули засов. Разве спасение бывает таким?

– Зачем палишь? – возмутился Витя. – Ты мог кого-нибудь задеть!

– Пусть не высовываются, овцы, – презрительно отмахнулся Хасбулат.

Он был в жилетке-разгрузке на голое тело. Мышечные бугры перекатывались на его покатых плечах, но талия была узкой, как у девушки. Он действительно был гибок, ловок, подвижен и, при этом, могуч. Гладкий бритый череп поблескивал и казался отполированным.

Два боевика, которые гнали заложников, вернулись на свои посты в центральных вагонах. Витю никто не рассматривал всерьез как противника, к тому же он сам пошел на сотрудничество. Поэтому Хасбулат был с ним один – то ли для контроля, то ли для помощи.

– Пошли в тамбур, скажу что делать, – мрачно позвал Витя.

Лысый состроил горделивую физиономию – дескать, кто ты такой, чтобы мне указывать – но двинулся следом. Гордость – гордостью, а задание – заданием…

…Алексей медленно, как только что очнувшаяся от зимней «заморозки» змея, выпростал тело из глубин багажной ниши. Уперся руками в противоположные полки, свесил голову и краешком глаза поглядел в коридор. Аккуратно, чтобы не издать ни звука, сполз вниз, и приготовил к бою свой «арсенал»…

…Витя открыл боковую дверь и отшатнулся. Воздушный вихрь ворвался в тамбур, заметался по нему, грохот колес ударил по ушам. Он понимал, что поезд идет, на самом деле, очень медленно, не выше шестидесяти километров в час. Но отсюда, из открытого тамбура, скорость казалась огромной.

– Боишься? – оскалился боевик.

Соколов гневно дернул плечом и шагнул вперед. Он поднял площадку, закрывающую ступени, и спустился вниз, крепко вцепившись в поручни. На «разведку» ушло несколько секунд. Концевой кран тормозной магистрали находился с другой стороны от механизма автосцепки. Для хотя бы минимальной безопасности «трюка» нужен был третий человек. Он уже хотел сказать это Хасбулату, но вдруг за его плечом в вагоне мелькнула фигура человека, и тут же скрылась в купе. На размышление ушло полсекунды. Витя решил рискнуть.