Рут Уэйр - Смерть миссис Вестуэй [litres]

– Вы слышали, как я говорила Китти, что Влюбленные означают выбор, – начала она. – Если коротко, это карта сплошных противоположностей: женское – мужское, небо – земля, огонь солнца и вода реки, что вы видите за сплетенными телами, дорога наверху, в горах, и внизу, в долине. В прошлом вы стояли перед выбором, и нешуточным. Вы знаете, что такое очутиться на распутье. Что значит принять решение, куда… – Хэл умолкла, заметив, как у Абеля напряглись руки. Пальцы потянулись к кольцу на безымянном пальце правой руки. Он слегка прокашлялся, и Хэл поняла, что задела чувствительное место. Абель крутил кольцо, а она продолжила: – Мне думается, это было как-то связано с… отношениями? Вы сделали свой выбор, и в тот момент это казалось верным, единственно возможным решением, но теперь…

Она остановилась, вдруг поняв, на какую опасную тропу завело ее гадание. На лице Абеля уже не было никакой насмешки. Хэл увидела, как смущенно переминается за спиной Абеля Эдвард, испугалась, что сказала слишком много, и, чтобы скрыть смущение, перевернула следующую карту. Это был Шут, и Хэл увидела, как Абель чуть отодвинулся на стуле и в оборонительной позе перебросил ногу на ногу. Что-то не так, Хэл чувствовала исходящее от него напряжение. Действовать следовало осторожно. Она наткнулась на что-то, чего не понимала. Реальна была опасность, что она ударит лицом в грязь.

– Это… это настоящее, – медленно проговорила Хэл. – Проблема, которая не дает вам покоя сейчас. Тут… речь идет о предательстве… – Она осеклась.

– Простите, Хэл. – Абель встал. – Кажется, я на это не способен. – И, не дожидаясь окончания гадания, вышел из комнаты. За ним громко захлопнулась дверь.

– О Господи, – сказал Эдвард. Сильно побледнев, с тревогой на лице, он бросил быстрый взгляд на Хэл, в котором было и негодование, и печаль. – Огромное вам спасибо, – издевательски произнес он и, отшвырнув в сторону стул, на котором сидел Абель, выбежал в коридор. – Абель! – По коридору раздались его шаги. – Абель, вернись!

Митци посмотрела сначала на Эзру, затем на Хардинга и шумно выдохнула:

– Ну и дела.

– А в чем… – Хэл оглядела всех. Ей вдруг стало страшно. – Что я такого сказала?

– Вы не могли знать, Хэрриет, – покачала головой Митци. Она встала и подняла стул, опрокинутый Эдвардом, торопившимся догнать Абеля. – Хотя понятия не имею, почему Абель так отреагировал…

– Хэл говорила максимально общо, – сказал Эзра. – И если у Ала реакция, как у истеричного подростка…

– Дети, идите спать, – твердо сказала Митци. Ричард, Китти и Фредди хором запротестовали, но Митци подавила мятеж, добавив: – Можете взять с собой телефоны – только сегодня. Я заберу, когда придет время гасить свет. Марш!

Она подождала, пока дети нехотя выйдут из комнаты, и, закрыв за ними дверь, обернулась к Хэл.

– Хэрриет, я бы не стала трепаться на эту тему, но мне кажется, сейчас вам лучше об этом знать. Насколько мне известно, в прошлом году Абель сделал Эдварду предложение, но… – Она осеклась и посмотрела на Хардинга, который поднял руки, словно говоря: Да не смотри ты на меня! Сама начала .

– Но оказалось, что Эдвард несколько лет трахался с какой-то телкой, – грубо закончил ее фразу Эзра. – Вот, я это сказал. Ведь так и было, да?

Митци уныло кивнула.

– Да, я тоже так понял, – посмотрел на жену Хардинг. – У меня был довольно путаный разговор с Эдвардом примерно год назад, он был пьян и пытался представить все как последний всплеск, но вообще-то время для таких всплесков уже давно прошло. Этим можно заниматься в восемнадцать лет, и совсем другое дело, когда тебе сорок и ты давно состоишь в отношениях. Короче говоря, я думаю, у них был очень серьезный кризис. Я полагал, все давно улеглось, но судя по всему, история вызывает болезненные воспоминания. Вы не могли знать, Хэрриет.

– О нет! – в отчаянии простонала Хэл и закрыла лицо руками. – Простите. Лучше бы я этого не делала.

– Это моя вина, – сказал Эзра, покачав головой. – Я не должен был просить вас погадать. Простите, Хэл.

– Ты все время называешь ее Хэл! – натужно легко воскликнула Митци. Ее попытка сменить тему разговора была прозрачна и несколько неестественна, но Хэл тем не менее обрадовалась. Митци протянула Хэл коробочку, и та, собрав карты, закрыла крышку. – Кажется, я слышала от вас это имя. Это такое прозвище?

– Да, – кивнула Хэл. – Так… так звала меня мама.

– Вам, должно быть, очень ее не хватает, – сказала Митци.

Протянув руку, она поправила у Хэл выбившуюся прядь, убрав ее за ухо. К своему ужасу, Хэл почувствовала, как подступают слезы. Она отвернулась, сделав вид, что ищет запропастившуюся карту, пытаясь тем временем затолкать обратно поднявшийся в горле ком и сморгнуть навернувшиеся слезы.

– Да… не хватает, – выдавила она. Голос стал хриплым, несмотря на все ее усилия.

– О, Хэл, дорогая, идите ко мне. – Митци протянула к ней руки, и почти против своей воли Хэл очутилась у нее в объятиях. Все в Митци было таким чужим – худое, костлявое тело, как и у самой Хэл, запах духов и лака для волос сильно бил в нос, объемные бусы больно врезались Хэл в ключицу. Но в этом жесте было что-то очень простое, глубинно материнское, и она не могла заставить себя высвободиться. – Я просто хотела сказать, – прошептала Митци ей на ухо, не пытаясь утаить ничего от остальных, но предназначая свои слова только для Хэл, а не для всеобщего обсуждения, – что вы просто замечательная. То, что вы решили про изменение условий завещания… Что бы вы ни надумали – а вы вовсе не обязаны впутываться во все эти глупости или чувствовать ответственность за поступки вашей бабушки, – это было очень благородно с вашей стороны.

– Спасибо, – с трудом ответила Хэл.

В горле у нее першило. Она не убирала руки с плеч Митци и, с одной стороны, хотела освободиться, а с другой – усилием сдерживалась, чтобы опять не прижаться к ней.

– Мы не позволим вам остаться без наследства, – твердо сказала Митци, отпуская Хэл. – Об этом не может быть и речи. И что бы ни случилось, теперь у вас есть семья, не забывайте об этом.

Хэл кивнула, выдавив из себя улыбку, хотя глаза у нее были еще на мокром месте. Затем взяла коробочку с картами, извинилась и удалилась на покой.

11 декабря 1994 года

Тетка все знает. Не представляю откуда, но она все знает. Неужели Мод рассказала? Вряд ли. Не стала бы она трепаться, после того как дала мне слово. Может, Лиззи? Судя по ее взглядам, она обо всем догадалась, но я не хочу в это верить… В конце концов, не так уж и важно. Тетка знает.

Когда я собиралась ложиться спать, она без стука ворвалась ко мне в комнату.

– Это правда?

Я уже почти разделась и, быстро схватив рубашку, прижала ее к груди, под предлогом того, что стесняюсь, пытаясь скрыть набухшую грудь и живот. Сделала вид, что не понимаю, о чем она говорит, и тут она замахнулась и ударила меня. Голова отдернулась, в ушах зазвенело, а щека от удара загорелась. Рубашка упала на пол. Она внимательно осмотрела меня, мое изменившееся тело, и у нее искривились губы. Она поняла, что все вопросы излишни.