Рут Уэйр - Смерть миссис Вестуэй [litres]

Под ногами расползался мокрый снег, малюсенькие льдинки кололи щеки, слезились глаза, и, несмотря на снедавшую ее тревогу, Хэл обрадовалась, когда добралась до крыши над портиком, где не было ветра и она могла отряхнуться. Зайдя в прихожую, она сняла куртку Абеля, и на кафельном полу тут же образовалась лужа. В пальцы с болью вернулась чувствительность, кровь, кусаясь, снова побежала по жилам. Из гостиной доносились мужские голоса, и, сделав глубокий вдох, Хэл повесила пальто на крючок, пересекла прихожую и подошла к полуоткрытой двери.

– Хэл? – обернулся Абель, когда она робко зашла в гостиную. – Черт возьми, у вас вид, как у утопшей крысы. Почему вы не позвонили?

– Я с удовольствием прошлась.

Хэл придвинулась поближе к огню, пытаясь не показать, что у нее стучат зубы. И она даже не врала. Конечно, прогулка доставила ей не самое большое удовольствие, но она не хотела, чтобы за ней кто-то приезжал. Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих мыслях, продумать, что сказать.

В другом конце комнаты Эзра, растянувшись на диване, что-то вбивал в телефон, но, когда мимо проходила Хэл, поднял глаза и хохотнул.

– Никогда еще не имел счастья наблюдать такой степени замызганности. Боюсь, вы пропустили обед, но если вам нужно согреться, пожалуй, мы рискнем совершить налет на берлогу миссис Уоррен, чтобы раздобыть вам чашку чая. Если хотите принять ванну, вода в бойлере должна быть горячей.

– Охотно, – ответила Хэл, обрадовавшись отсрочке. Одной частью своего существа она хотела поскорей с этим разделаться, но другая, более трусливая, цеплялась за любую соломинку, чтобы отложить катастрофу, которая, конечно же, грянет. – А где Хардинг?

– У себя, наверно. Полагаю, прилег соснуть. А почему вы спрашиваете?

– О… просто так.

Ванная находилась на втором этаже – в доме была всего одна. Огромная ванна с зеленовато-ржавыми подтеками покоилась на когтистых львиных лапах, в углу белела раковина, а цепочка, когда Хэл потянула ее, лязгнула и заскрежетала, напоминая железный стон ворот.

Но когда она повернула латунный кран, из него сильной струей побежала действительно горячая вода. Наконец Хэл погрузилась в обжигающую ванну, и ее немного отпустило напряжение, которого она, оказывается, и не замечала.

Дядя Хардинг, дело в том, что я не та, за кого вы меня принимаете.

Нет. Нелепая театральность. Но как сказать? Как это сформулировать?

Дело в том, что, вернувшись домой, я кое-что обнаружила…

А потом история про дневник, как будто до нее только сейчас дошло.

Только это неправда.

Так как же?

Хардинг, Эзра, Абель – я хотела вас обмануть.

Может быть, слова придут, когда она увидит перед собой братьев Вестуэй. Закрыв глаза, Хэл опустилась так глубоко под воду, что слышала только собственный пульс и капанье воды из крана, вытеснившие все мысли.

– Хэрриет? – Хардинг высунул голову из приоткрытой двери одной из комнат.

Она подскочила и обернулась, затянув потуже полотенце. Увидев ее, мокрую, порозовевшую после ванны, с голыми плечами, дядя испугался не меньше племянницы.

– О, дорогая, простите.

– Я приняла ванну, – без всякой на то необходимости объяснила Хэл. Она почувствовала, как выскользнул кончик полотенца, и подхватила его, держа мокрую одежду перед собой. – И иду наверх одеться.

– Конечно, конечно. – Хардинг замахал рукой, давая понять, чтобы она шла дальше, но когда Хэл сделала шаг к лестнице, заговорил снова, вынудив ее развернуться. Она задрожала на внезапном сквозняке. – О, Хэрриет, простите еще раз, я только хотел сказать, пока мы вдвоем. Не хочу вас задерживать, но я хотел… Ну, в общем, ваше предложение заключить договор об изменении условий весьма щедрое, мы с Абелем и Эзрой обсудили его, и – мне грустно говорить – Эзра несколько заупрямился. Понимаете, он душеприказчик и в таковом своем качестве обязан принимать любые подобные предложения, но он твердо убежден, что необходимо исполнить пожелания нашей матери, сколь угодно капризные и пагубные. Должен признаться, мне такая позиция представляется из ряда вон, особенно если учесть, что при жизни матери он никогда не выказывал ни малейшего интереса к ее желаниям, но… короче, сейчас вот так. В любом случае мы обсудим это завтра с мистером Тресвиком.

Хэл продолжало колотить, она ничего не могла с собой поделать, и Хардинг с опозданием, похоже, все-таки заметил, что в коридоре холодно.

– О, дорогая, простите, вы только что из ванной, а я держу вас тут. Не сердитесь. Может, спуститесь вниз, выпьем по глотку джина с тоником?

Хэл кивнула, оцепенев под тяжестью правды, которую пока так и не сказала, а потом, не зная, что ответить, дабы не умножать ложь, которую уже тут нагородила, повернулась и пошла к лестнице на чердак.

Спустя примерно полчаса, открыв дверь в гостиную, Хэл обнаружила там всех троих братьев. Они сидели вокруг кофейного столика у тлеющих углей. На столе стояла бутылка виски и четыре стакана – один пустой.

– Хэрриет! – тепло воскликнул Хардинг. Лицо у него раскраснелось – от огня и от виски. – Заходите, выпейте с нами. Боюсь, мое предложение джина с тоником оказалось слишком поспешным – у нас не оказалось тоника. Но у меня хватило предусмотрительности заранее купить в Пензансе бутылку виски, так что по крайней мере этот напиток в нашем распоряжении.

– Спасибо, – начала Хэл. – Но я, право… – И осеклась. Она не прикасалась к спиртному. Уже давно. После смерти мамы в ее жизни было слишком много дающих забвение ночей, слишком часто один стаканчик превращался во множество. Однако сейчас Хэл вдруг испытала сильнейшую потребность хоть в капельке, которая придала бы ей сил для того, что она собиралась сделать. – А вообще да, спасибо, – закончила она, и Хардинг налил ей щедрую, слишком щедрую порцию виски и толкнул стакан по столу. Заодно он снова наполнил стаканы братьям, а затем поднял свой.

– Тост, – сказал он, перехватив взгляд Хэл. – Предлагаю выпить за… – Он помолчал и усмехнулся. – За семью.

Хэл похолодела, но ее спас Эзра, который фыркнул и покачал головой:

– Черта с два. Я пью за свободу.

Абель усмехнулся и поднял свой стакан.

– Свобода – это, судя по всему, довольно хлопотно. Я выпью за… – Он задумался. – За завершение дела. За то, что завтра мы повидаемся с мистером Тресвиком и я незамедлительно отправлюсь домой. Хэл?

Она поболтала стакан, и едкий запах виски ударил ей в ноздри.

– Я хочу выпить за… – Слова метались в голове – слова, которые невозможно произнести. Правда. Ложь. Тайны. У нее перехватило горло. Только один тост Хэл смогла выудить из всей растревоженной мучительной правды, что просилась наружу. – За маму, – торопливо договорила она.