Тереза Дрисколл - Это не сон [litres]

Все дело в том, что я перепутала это событие с ярмаркой современного искусства графства, которая раз в год занимает громадный палаточный город в Дартмуре, где привлекает посетителей стендами с изысканной керамикой, гобеленами, работами по шелку и всем, что может предложить буйное воображение художника.

Наш местный вариант оказался гораздо более скромным. В основном это была возможность показать себя для художников (включая Хизер), которые не могли уговорить галереи выставить их работы. По финансовым соображениям и речи не было о палаточном городке; вместо этого неразбериха из натянутых полотен и единственного шатра делала мероприятие настолько же подверженным капризам погоды, насколько им была подвержена ярмарка в Тэдбери.

В первый раз, сильно переоценив происходящее, я решила, что должна соответствовать толпам художественных личностей, разгуливающих между стендами, но сильно перестаралась. Розовая, украшенная вышивкой юбка, ярко-фиолетовый жакет и, мое самое большое несчастье, замшевые ботинки на «кошачьих каблуках» [71] Напоминают по форме шпильку, но ниже. . Хотя в тот день было сухо, до этого почти всю неделю шел дождь, и я выглядела не только слегка смешно в своем наряде, раскрашенном во все цвета радуги, но и с каждым шагом все больше увязала во влажной почве, нанося непоправимый вред обуви.

На второй год я ударилась в другую крайность – практичный черный джемпер, джинсы и кроссовки заставили меня почувствовать себя триумфатором, пока внезапно не выглянуло солнце и все не вышли на улицу в красивых юбках с цветочным принтом и украшенных бижутерией сандалиях.

А что же в этом году? Я опять уставилась на свои ноги. Веревочные туфли на танкетке с кремовыми лентами, подвязанными под коленками. Практично и в то же время довольно мило.

– Я никак не могу понять, для чего все это, – я заговорила громче, чтобы меня могла услышать Хелен, находившаяся на кухне. Поднявшись на цыпочки, проверила свое отражение в зеркале рядом с дверью в нижний чулан.

– Не волнуйся. Ты прекрасно выглядишь, – ответила Хелен, наливая себе кофе из кофейника, стоявшего на кухонном столе. Я повернулась сначала вправо, потом влево, чтобы проверить длину юбки с цветочным принтом.

Хизер была настолько мила, что позвонила подтвердить номер стенда – шестнадцать, как будто найти ее на выставке было проблемой.

Более того, она резко выделялась на фоне скромного ряда стендов, за которыми улыбались нетерпеливые художники и чуть раньше, чем надо, налетали на потенциальных покупателей, – из-за чего большинство посетителей уже собрались на центральной, покрытой травой площадке, где наслаждались кофе и старательно избегали прямого зрительного контакта с продавцами.

– Как ты понимаешь, нам придется что-то купить, – прошептала я на ухо Хелен, сжимая ее руку и подводя ее к стенду. – Хизер, это моя лучшая подруга из Корнуолла, о которой я тебе говорила, – произнесла я уже во весь голос. – Ну, и как идут дела? Стенд выглядит просто великолепно.

– Ни шатко ни валко. Большинство посетителей – настоящая деревенщина, – Хизер слегка понизила голос. – Пытаются приобрести все по бартеру, словно это простая барахолка.

– Но эти вещи просто прелестны, – Хелен взяла в руки два браслета, висевших на деревянной подставке для кружек. – Это же лак, правильно?

– Да. Я часто мечтаю о море. Так что это навеяно им. И морскими ежами тоже.

– Понятно.

Хелен надела один из браслетов и стала вертеть рукой, наслаждаясь его видом, а Хизер в это время отвлеклась на потенциальную клиентку, желающую посмотреть серьги. Пока она искала под прилавком зеркало для своей новой жертвы, Хелен неожиданно повернулась ко мне с вытаращенными глазами:

– Милая, я влипла…

– В чем дело?

– Браслет. Он не снимается.

– Не может быть. Ведь ты как-то его надела…

Я попыталась ей помочь. Мы тянули. Мы толкали. Мы выкручивали ей кисть, но все тщетно. Какая-то невероятная биологическая загадка.

– Терпеть не могу морских ежей, Софи… Да помоги же мне!

Но чем больше мы пытались пригнуть ее большой палец к ладони, тем больше, казалось, раздувалась рука. И тут появилась Хизер.

– Как тут у вас дела, дамы?

– Мне он очень нравится. Даже снимать не хочется. – Хелен триумфальным жестом подняла руку и сдвинула браслет на запястье.

– Тридцать фунтов. За один, а не за пару.

– Тридцать фунтов?

– Да, он же раскрашен вручную. – Хизер вздернула подбородок и прищурилась.

– Очаровательно… Думаю, что я возьму один . Не люблю, когда браслеты звенят друг о друга. – Хелен достала свой кошелек и стала в нем рыться, а я прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и стала рассматривать кулоны.

– Мне нужно что-то яркое, чтобы можно было носить с черным.

Хизер, отсчитав сдачу Хелен из небольшого денежного ящичка, мгновенно выбрала самый крупный кулон из всей коллекции.

– Вот этот сразу бросается в глаза. И к нему есть такие же серьги.

– Хизер, у меня бюджет – максимум двадцать фунтов, – повернувшись, я подмигнула Хелен.

– Ты такая же, как вся эта толпа, скрывшаяся на травке… Ладно, бог с тобой. Двадцатка за набор – и только ради тебя.

Когда она вновь открыла свой денежный ящик, я с болью заметила, как мало в нем было денег. Но в этот момент краем глаза уловила знакомый промельк красного парусинового пальто рядом со входом в шатер.

– Отлично, Эмма уже здесь. Я собиралась звонить ей утром.

– Да, она с Натаном. И Том из деревни тоже здесь. У него птичий стенд в шатре – Королевское общество охраны птиц… Но мне, наверное, надо предупредить тебя, кто еще пришел, – Хизер захлопнула денежный ящик и серьезно посмотрела на меня. – Ты ни за что не догадаешься.

– И кто же?

– Та женщина, инспектор полиции. Или сержант. Или как там еще… Та самая, которая ведет дело Хартли.

– Она здесь? Сегодня? Но зачем?

– Ну, сегодня она не на работе. Говорят, что она здесь со своей подругой-художницей – у той стенд с циновками в шатре. Кстати, отличная работа.

– Ты с ней говорила?

– С художницей?

– Да нет же, тупица! С инспектором.

– А-а-а… Нет, просто кивнула ей. Честно сказать, я немного растеряна. То есть я понимаю, что она не при исполнении, но не знаю, что ей говорить. А вот Эмму я предупредить не смогла.

Мы обе проследили за тем, как Эмма с Натаном вошли в шатер.

– Всё будет хорошо. – Даже я сама не поверила в то, что сказала.

– Конечно.

– Хотя, думаю, пойду и перекинусь с ней парой слов. Для моральной поддержки.

– Отличная мысль.

По дороге я быстренько рассказала Хелен о той несправедливости, с которой к Эмме относились полицейские и деревенские сплетницы. О кирпиче, брошенном ей в окно. И о беспочвенных слухах об интрижке с Энтони. Я объяснила, что только недавно уговорила Эмму не выбрасывать полотенце и остаться в деревне, после того как Тео обидели в детском саду. Но ничего не сказала о Хоббс-лейн и о давлении со стороны Эммы, которая всячески старалась ускорить открытие кулинарии, особенно теперь, после того как она решила остаться. Я знала, что это заставит Хелен беспокоиться обо мне.