Джеймс Деларджи - 55 [litres]

Перепалка между Митчем и Тери грозила перерасти в рукоприкладство, и Чендлер был вынужден вмешаться. Он начал теснить напарника к двери, напоминая о том, как важно вести себя профессионально, от чего Митч распалялся еще сильнее, а в спину его настойчиво пихала крошечная Тери.

Оставив разъяренного Митча слоняться возле машины, Чендлер вернулся в дом, чтобы закончить дело. В конце концов он убедил хозяина и Тери, что все ограничится воспитательной беседой и чем быстрее она согласится, тем скорее вернется к остальным гостям. Несовершеннолетним, утверждал он, не следует злоупотреблять алкоголем, иначе всякое может случиться, на что Тери ответила, мол, если кто попробует сунуться, то получит стаканом в рожу. Пораженный этой грубой прямотой, Чендлер поспешил отговорить ее от подобного поступка. Она язвительно поинтересовалась, в какой форме ей посылать ухажеров на хрен: устно или по почте. На все, что бы он ни сказал, у Тери имелся ответ. Была в ней какая-то стихийная сила, и к концу беседы Чендлер неожиданно для себя пообещал зайти еще раз, когда завершит дежурство.

Перед уходом он напомнил хозяину, чтобы тот загнал шумящий народ со двора в дом, убавил музыку, а также приглядывал за юными гостями, пригрозив, что вернется и проверит.

Дежурство, правда, продлилось еще несколько часов. Митч все никак не мог успокоиться: его глубоко задело, что какая-то пьяная девчонка выказала такое неуважение к нему и его значку. Чендлер покивал и посоветовал напарнику выспаться. По пути к себе он решил проехать мимо того самого дома. Во дворе было тихо и пусто, только трещали сверчки… но тут входная дверь открылась, и оттуда, как будто под напором музыки, вывалился мужик в одних семейниках.

Чендлер вошел внутрь. При виде формы народ снова начал рассасываться.

– А своего легавого приятеля где забыл?

Обернувшись, Чендлер увидел ее: Тери. Несмотря на бурную ночь, она по-прежнему держалась на ногах; алкоголь ее хрупкому организму, видимо, был нипочем.

– Домой отправил, – ответил Чендлер.

В глазах Тери мелькнуло облегчение и даже что-то похожее на уважение.

– Тот еще зануда.

– Просто серьезно относится к своей работе.

– А шило из задницы доставать не пробовал?

Чендлер не спорил. Он уже понимал, что спорить с Тери себе дороже.

– Ну а ты все еще на дежурстве? – спросила она.

– Нет, полностью свободен.

– Круто. – Тери протянула ему пиво. – Значок только сними.

Остаток ночи Чендлер провел в ее компании, общался и пил, не считая бутылок. Лишь в пятом или шестом часу утра кое-как добрался домой.

После знакомства он несколько месяцев в свободное от дежурств время ездил к Тери в Порт-Хедленд. В феврале ей исполнилось восемнадцать. В апреле она забеременела, и к июню Чендлеру уже не нужно было ездить на побережье. Тери перебралась в Уилбрук к нему и его родителям. Лето прошло в упоении новым окружением и новой жизнью, однако к сентябрю восторги стали понемногу осыпаться, а от постоянных ссор с властными родителями Чендлера и вовсе увяли.

Наступил декабрь, и их отношения охладели. Тери была на восьмом месяце, ее все раздражало, а особенно то, что в разгар лета ей приходится сидеть в самой, как она выражалась, «заднице мира». Чендлер хотел быть рядом, поддержать ее. Но долг требовал, чтобы он оставался в пустоши, ища парня, который ушел туда и не вернулся.

– Звонят из полиции штата, просят вас! – крикнул Ник из регистратуры и перевел вызов на телефон сержанта.

– Чендлер? – послышалось в трубке.

– Да, Стив.

И никаких тебе формальностей. Капитан Стив Яксли, служащий в Ньюмене, был полицейским старой закалки: трудолюбивый, но при этом человечный и всегда готовый оказать посильную помощь.

– Мне сообщили о твоей проблеме, – гудело по проводам. – Наши ребята перекрыли шоссе и девяносто пятую. Ни одна муха не пролетит.

Митч сработал быстро: связался с кем надо и раздал инструкции – без шума и без участия Чендлера. И это он еще только разминался.

– Спасибо, Стив.

– Общался тут с инспектором Эндрюсом… Готовься, он едет к вам. Даже не знаю, кто хуже: он или беглый убийца.

– Митча, по крайней мере, ограничивает закон.

– Ну, можно и так сказать…

– От меня что-нибудь требуется?

– Да нет, наверное. Основные магистрали мы перекрыли. Если есть свободные сотрудники, можешь расставить их на проселках. Это ваша территория, вам лучше знать.

– Спасибо, Стив.

Чендлеру казалось, что никто не хочет иметь с ним дела, что он только путается у всех под ногами.

Он повесил трубку и связался с тремя констеблями. Новостей не было: вопросов почти не задавали, пассажиров, подходящих под описание, не перевозили. Выходит, снова ждать. Растущая жара только нагнетала обстановку, а поделать ничего нельзя – и это бесило. Все упиралось во время, и никто не знал, что будет дальше: объявится ли Гэбриэл или они наткнутся на очередной труп.

– Сержант?

Чендлер посмотрел на Ника. Тот, похоже, все никак не мог сосредоточиться на бумагах.

– Чего там?

– Вы когда-нибудь задерживали маньяков?

– Ник… – начал Чендлер, но остановить полет фантазии у парня было не так-то просто.

Следующие десять минут сержанту пришлось выслушивать, как Ник рассказывает о своих любительских изысканиях, посвященных самым отъявленным (Чендлер осадил парня, когда тот назвал их «великими») серийным убийцам в истории Австралии. Он упомянул про Уоррелла и Миллера, которые в семидесятых задушили семь женщин в окрестностях Аделаиды; про Питера Дюпаса из штата Виктория, на чьем счету как минимум три жертвы; и, наконец, про самого знаменитого – Айвана Милата. Последнее имя было Чендлеру даже знакомо: трудно не слышать про маньяка, убившего семерых туристов в районе леса Белангло в конце восьмидесятых – начале девяностых.

– Знаете, сержант, – заметил Ник, прерывая пересказ жуткой биографии Милата, – может, мы имеем дело с подражателем? Подбирает на дороге молодых людей, убивает, а потом закапывает на холме.

Чендлеру стало еще более не по себе. А что, если и правда у них в камере сидит новый Айван Милат? Или, что хуже, разгуливает по улицам?

– А еще был Джон Уэйн Гловер, – продолжил Ник. – В конце восьмидесятых убил шесть пожилых женщин, потому что ненавидел тещу. Повесился в тюрьме.

У Чендлера пересохло во рту. В соответствии с процедурой у задержанного отобрали ремень и шнурки, зато оставили цепочку с крестиком…

Сержант рванул к камере, надеясь уловить хоть какой-нибудь звук: шаги, храп – что угодно. Раздался напряженный, задыхающийся голос:

– Слышал я, о чем вы там болтали.