Влада Ольховская - Дом мистера Кристи

— Эй, дядя! — нахмурился тощий студент, сидящий напротив Василия. — Хорош, эта фишка с наркоманами уже ни хрена не смешная!

— Не заставляй на тебя заяву писать, — добавил его спутник, который не был ни старше, ни солидней.

Два претендента на высшее образование жили прямо над Гордейчиками. Пару раз у них случались конфликты с молодой семьей — из-за музыки и ночных вечеринок. То есть, из-за того, с чем сталкиваются почти все соседи страны, вот только никто из-за этого резню не устраивает.

Анне эти двое были интересны другим. В ночь убийства Юрчик и Никитос, как они сами себя называли, были дома, но они не слышали ни звуков борьбы, ни криков Вячеслава, вернувшегося домой. При таких стенах это сложно, так что они, скорее всего, соврали. Но почему? Из трусости… или из-за чувства вины?

— Да не наркоманы они, хватит уже, — поморщилась Юлия. — Не надо следствие сбивать!

— Я буду сбивать следствие, если оно смотрит на меня подозрительно, — гордо объявил Василий.

— Следствие на вас пока вообще не смотрит, — вздохнул Леон. — Ни подозрительно, ни как-либо еще. Следствие просто пытается понять, что случилось. Начнем с главного… Кто из вас думает, что Вячеслав Гордейчик мог убить свою жену?

— Только если он — тайный серийный убийца, который вдруг сорвался, — с важным видом сказала Антонина Павловна.

Вряд ли она подозревала, насколько близка к истине.

— Антонина Павловна, вы же взрослый человек, в школе работали, — укоризненно заметил мужчина, стоящий у окна. — Какие серийные убийцы, о чем вы?

Он был из тех, кто, добравшись до среднего возраста, внезапно пугается старости и начинает отчаянно молодиться. Олегу Галахову, жильцу квартиры на верхнем этаже, это удавалось с переменным успехом. Он ходил в тренажерный зал и это чувствовалось, носил молодежную одежду, наведывался к парикмахеру, чтобы поддерживать на длинных пшеничных волосах стильную стрижку, так что издалека или со спины его вполне можно было принять за юношу лет двадцати пяти. Но подойди к нему поближе — и станет видно, что время все равно побеждает. Привлекательные от природы черты были тронуты возрастом, да и в серых глазах сквозила усталость, которой в начале жизни просто нет.

Несмотря на наивное противостояние с ходом часов, Галахов был человеком вполне адекватным, директором центра дополнительного образования, и его мнение было любопытно Анне.

— Я видела тело Машеньки, когда ее выносили, — указала Антонина Павловна. — Нормальный человек такого сделать не мог!

— Не сказал бы я, что Славик — нормальный, — поежился Василий.

— То, что он пригрозил тебя с лестницы спустить, когда ты варежку на его жену раззявил, еще ничего не значит, — фыркнул Юрчик.

— Да тебя тут половина подъезда мечтает с лестницы спустить, — добавил Никитос. — Что мы, все маньяки?

— Я прошу занести это в протокол! — взвизгнул Василий.

— Нет здесь никакого протокола, вы не в суде и не на допросе, — напомнил Леон. — Вы помогаете следствию. Ссоры с соседями случаются, но ни одна из них не стала бы мотивом для убийства.

Тут он был прав. У каждого есть своя история про безмозглого соседа. У кого-то — про нескольких соседей или всех без исключения. Со студентами Гордейчики не ладили из-за музыки, с Юлией не поделили место для коляски в подъезде, с Антониной Павловной поссорились из-за голубей, которых она кормила под окном, а с Василием в принципе невозможно общаться по-человечески.

Но если бы из-за такого убивали, апокалипсис бы уже наступил.

— Если вам действительно жалко своего времени, то даже не рассматривайте Славика как подозреваемого, — посоветовал Галахов. — Ищите его сразу как жертву.

— Почему вы в этом так уверены? — спросил Леон.

— А я совсем недавно общался с Машей, заходил к ней. Она меня сама попросила: хотела узнать, есть ли у нас хорошие студии для слепых деток.

— Уж не из-за тебя ли муж ее так приревновал, что зарезал? — окрысился Василий.

— Ее задушили, а не зарезали, — уточнила всеведущая Антонина Павловна.

— По делу! — велел Леон. Он повернулся к Галахову: — Продолжайте, прошу.

— Ну, продолжение будет недолгим. Мне стало так жалко ее пацана, что я даже сам задумался об открытии специального кружка для таких детей в моей школе. Это было бы трудно, но Маше так понравилась моя идея, что она хотела пойти туда воспитателем. Ей как раз не хватало работы… И если какой-нибудь баран все еще меня подозревает, имейте в виду: Славик знал, что я заходил к ней!

Он бросил вызывающий взгляд на Василия, но тот промолчал. Как и все люди с гнильцой внутри, он боялся идти на открытый конфликт с тем, кто сильнее.

— Так что не Славик это сделал, — продолжил Галахов. — Его ревность была шумной, но безобидной. Я еще специально спросил Машу: тебе точно не нужна помощь? Но она сказала, что муж ее и пальцем не тронет, а крики ей даже нравятся. Кстати, я и на первом допросе об этом говорил!

— Да мне каждый друг убийцы говорит, что тот невиновен, — проворчал Макеев. — Что мне теперь, верить каждому честному слову?

— Не обращайте внимания, — посоветовала Анна. — Поверьте, Леон сейчас далек от того, чтобы возмущаться из-за вашего непрофессионализма.

Леон работал следователем, он не хуже Макеева знал все, что обычно говорят на допросах. Он и сейчас оставался невозмутим, хотя соседи волновались все больше. Но в этом был риск любого коллективного допроса — чарующая атмосфера базара.

К счастью, Леон умел это пресекать:

— Достаточно, своих собственных подозреваемых, прошу, обсудите потом. Сейчас мне нужно знать, как убийца получил информацию о Марии Гордейчик. Если кто-то расспрашивал вас о них, пожалуйста, не скрывайте это. Ваши ответы не считаются преступлением, вас никто не накажет, но вы поможете следствию.

— Вот его и расспрашивайте! — Василий мстительно покосился на Галахова. — Он же был близкий знакомый и друг семьи!

— Семьи, а не всех, кто о них спрашивает, — парировал Галахов. — У меня нет времени трепаться со всеми подряд, я работаю, в отличие от некоторых!

— Я инвалид, я не обязан!

— Мы сейчас не об этом, сорвались уже! — вмешалась Антонина Павловна. — Думаю, если бы кто и спрашивал о Маше и Славике, то подошел бы ко мне. Во-первых, я часто бываю на улице, отдыхаю у подъезда. Во-вторых, нас, пенсионерок, считают такими безмозглыми сплетницами, вы уж простите! Но я не помню, чтобы ко мне кто-то подходил, а память у меня хорошая, вы Олежку спросите, мы с ним какое-то время даже вместе в школе работали!

— Подтверждаю, — слабо улыбнулся Галахов. — Память у Антонины Павловны почище, чем у слона.

— Так может, кто-то нашу «я же мать» выловил, — Василий кивнул на Юлию. — Она целыми днями круги вокруг дома наматывает, ей скучно, болтает со всеми, даже с теми, кто просто дорогу до магазина спросил.