Дж. С. Монро - Забудь мое имя

– Только я вам ничего не говорила, – предупреждает Стровер.

– Я поклянусь на Библии, что мы не встречались, – хмыкает Шон.

Похоже, Люку скоро придется провожать его домой. На прошлой неделе одна киностудия купила сценарий Шона, и с тех пор он отмечает это событие в пабе безвылазно.

– Во всех газетах писали, что отец Мэдди – ирландец, а мать из Индии. Но эксперты обнаружили в ее ДНК доказательства наличия русских предков.

Шон закашливается, поперхнувшись пивом.

– А что я тебе говорил? – восклицает он Люку, разбрызгивая вокруг себя «Гиннесс». – Я так и знал! Наверняка, одна из лучших москвичек.

Люк косится на Стровер. Та подмигивает ему. Ладно, он все выскажет Шону позднее. А сейчас пускай успокоится.

После событий в Берлине Стровер приложила большие усилия, чтобы помочь Люку найти свою дочь. И даже сообщила ему, что, по одной из версий, Фрейя Шмидт вовсе не пропала, а просто предпочла больше не контактировать со своими родителями. Берлинские следаки тоже проявили коллегиальный дух – в благодарность за содействие уилтширской полиции в поимке серийного убийцы. И когда Стровер попросила их передать Фрейе Шмидт послание от одного лица, без всяких обязательств, они были счастливы услужить. Люк надеется, что когда-нибудь эта Фрейя решится ответить и свяжется с ним. Он еще не выяснил, была ли она удочерена, но… ее ведь зовут Фрейя!

– А вот и босс, – говорит Стровер.

Вскинув глаза, Люк замечает в дверях Харта. Он один.

– У всех есть что выпить? – спрашивает детектив, подходя к их столику и глядя на Люка. Харт выглядит стройнее, чем помнится Люку. Они не то чтобы стали друзьями. Но испытывают теперь друг к другу взаимное уважение. По возвращении Люка из Берлина, Харт пригласил его на Гейблкросс и лично поблагодарил за все, что он сделал.

Когда Харт получил от Люка адрес студии Тони и переслал его берлинским коллегам, те, наконец, отнеслись к делу серьезно. Тем более, как оказалось, один бдительный сосед Тони на протяжении нескольких лет засыпал их сообщениями о «странностях» за стеной – подозрительном шуме, звуках борьбы, автомобиле, частенько возвращавшемся поздно ночью. Но делу тогда так и не был дан ход. А сейчас выяснилось, что Тони оттаскивал тела в гараж, а потом отвозил их и сбрасывал в Мюггельзе. Пока обнаружили только трех его жертв. Флер еще предстоит найти. Но и этого достаточно, чтобы засадить Тони за решетку пожизненно.

– Что, наша докторша – домоседка? – проявляет очередную бестактность Шон.

– Доктор Паттерсон работает допоздна, – бурчит Харт, перехватывая взгляд Стровер.

– Позвольте мне вас угостить? – спрашивает детектива Люк, чтобы разрядить обстановку. – Что вы будете?

– Я пойду с вами, – говорит Харт.

Они встают у барной стойки – совсем не похожие на собутыльников.

– Извините за Шона, – бормочет Люк.

– Я плохо слышу, – делает паузу Харт, а потом добавляет: – Впрочем, меня не в первый раз уже динамят…

– Вы хорошо выглядите, – переводит разговор на другую тему Люк.

– Это все вегетарианская диета. Еще курить бросил. Я намедни прочитал ваши свидетельские показания. И хочу вас поблагодарить – за то, что вы написали там про стрельбу на канале.

– Я описал то, что видел, – пожимает плечами Люк.

– Хотел бы я, чтоб и другие были столь же честны, – Харт берет свою кружку и отпивает большой глоток. – От нас наконец отстали. Не каждый день местный уголовный розыск ловит серийных убийц.

– Да, после дела «суиндонского душителя» нашей полиции на таких типов не везло, – поддакивает Люк, наблюдая за Шоном и Стровер. В глазах обычно застенчивой Стровер этим вечером сверкают искры.

– Вам что-нибудь известно об одиннадцатом Панчен-ламе? – вдруг спрашивает Харт.

– Очень немногое.

– Он пропал в шестилетнем возрасте, – инспектор достает постер «Разыскивается» и показывает его Люку. Тот изучает лицо тибетского мальчика.

– Мэдди пообещала монахам перед отъездом из Индии, что распространит информацию о нем на Западе. У вас могла бы получиться отличная история! Кто знает, может, и с Далай-ламой встретиться удастся.

– Спасибо, – бормочет Люк.

Он берет листок бумаги, читает текст и убирает его. Мэдди уже рассказала ему об одиннадцатом Панчен-ламе и взяла с Люка обещание, что он напишет о нем. И Люк планирует поехать в ту часть света летом, вместе с Майло. Повидаться сначала со своей старой любовью в Лудхиане, а потом уже отправиться в Ладакх. Может быть, он возьмет в это путешествие и Лауру, если она согласится, конечно.

– Немецкие доктора утверждают, что Тони Мастерс не сможет предстать перед судом по состоянию здоровья, – говорит Харт. – Хирургическое долото по голове – не лучший метод для лечения болезни Альцгеймера.

– Я сделал все, что мог, для его спасения.

Люк вспоминает, как пытался остановить кровь, хлеставшую из раны Тони, и как Мэдди призналась потом, что желала ему смерти.

– Другие и пытаться бы не стали, – усмехается Харт. – Как себя чувствует его жена – Лаура?

– Нормально в подобной ситуации. Доктор Паттерсон показала себя верной подругой и отличным врачом. Да и остальные жители деревни ей помогают, – Люк выдерживает паузу. – Мэдди прислала ей длинное письмо. Думаю, оно будет кстати.

– Возмещение ущерба – так Мэдди объяснила нам свои действия на допросе, – говорит Харт.

– Она чувствует себя ужасно, – восклицает Люк.

– Надо думать! – Харт делает еще один глоток и обводит глазами паб. – Да, к вашему сведению… Мне сегодня позвонили наши германские коллеги. Они нашли в озере еще одно тело.

– Флер?

– Они так полагают. Сейчас делают анализы. Вам, наверное, следует предупредить Мэдди. Подготовить ее.

Люк признался Харту, что общается с Мэдди. Может, ей, наконец, полегчает. А ему остается надеяться, что Фрейя Шмидт все же объявится.

– Что мне до сих пор не дает покоя, так это ее оригинальный и дерзкий план, – говорит Харт. – Приехать сюда в деревню, разыграть из себя больную и уязвимую женщину прямо в доме у серийного убийцы. И ведь это действительно был единственный способ заманить Тони в Берлин и выведать у него, что на самом деле случилось с Флер! – Харт поднимает кружку, словно хочет сказать тост за Мэдди, и смотрит Люку прямо в глаза: – Для этого нужны стальные яйца.

Я едва перевожу дух, поднявшись до самой вершины ступеней. Но оно того стоило. Вид просто потрясающий! Внизу, пробивая себе путь по ущелью, течет река Кумарадхара. Над каскадным потоком ее воды поднимается легкая дымка, обволакивающая тонким шлейфом тропический лес. Розовый каштан, белый даммар, манго, ароматная ашока – мама научила меня названиям всех индийских деревьев еще десять лет тому назад, вскоре после моего возвращения из Берлина. И отличать местных птиц – ракетохвостых дронго и малабарских токов – мама тоже меня научила. Я тогда была молчаливой, подавленной и растерянной, не помнившей, что случилось со мною и Флер.