Сью Фортин - Сестра! Сестра?

– Ну! – кричу я на «БМВ», поворачивая ключ зажигания.

Двигатель заводится сразу, и я, не замечая ничего вокруг, рву с места вперед, колеса визжат, буксуют, расшвыривают грязь.

Я почти на месте, уже видна каменная стена вокруг нашего участка. Как в тумане, замечаю припаркованный у обочины темный седан, виляю и обхожу его в последнюю минуту. Раздается треск. Скашиваю глаза влево – боковое зеркало повисло на обломанной ножке. Плевать.

Вот и ворота. Я боком, как заправский каскадер, бросаю туда автомобиль и чудом проскальзываю внутрь, не задев каменных опор.

Ее я не вижу.

Только что путь был чист, а в следующий миг она вырастает прямо передо мной. Я нажимаю на тормоз – резко, сильно, почти встаю на ноги. Встречаюсь с ней взглядом.

Она просто стоит и ждет удара, но потом я замечаю – нет, не стоит, движется. Руки у нее раскинуты.

Она спешит убрать что-то с моего пути. Смотрит на меня, и в ее глазах я вижу отражение собственного унизительного страха.

Время замирает, и тут я вдруг понимаю, что – точнее, кого – именно она пытается убрать с пути летящего на нее металлического монстра.

Я выкручиваю рулевое колесо влево. Объехать, только бы объехать…

Где-то кто-то кричит. Не знаю, где и кто. Или, может, кричим мы все, затем – чудовищный удар. Остальные звуки исчезают. Ее голова врезается в лобовое стекло, оно идет трещинами, как паутина, вминается в салон. Еще удар. Теперь о крышу.

Автомобиль скользит юзом, но такую скорость быстро не погасишь. Он наскакивает на камни возле травяной клумбы, неведомая сила выдирает из моих пальцев руль, и я целое мгновенье парю в невесомости: «БМВ» взлетает в воздух, падает на бок, потом бьется о дерево и вновь становится на колеса. Срабатывает подушка безопасности, меня еще не успевает откинуть назад, а она уже выстреливает мне в лицо, и я виском впечатываюсь в боковое окно.

Как в тумане слышу свой крик. Голоса – знакомые, но очень далекие. Люди… Бегут ко мне. Я пробую пошевелиться, но меня держит какой-то ремень. Не пойму, что это. Опускаю глаза. Туннель, черный. Смыкает вокруг меня стены.

– Клэр! Клэр!

Туннель пульсирует, исчезает. Я поворачиваю голову и вижу Люка, который дергает водительскую дверь.

– Ничего, малыш, ничего. Сейчас мы тебя вытащим.

Что-то отвлекает его внимание, он смотрит на подъездную дорожку. И вдруг издает мучительный рев. Потом пропадает из виду. Еще кто-то кричит, но слов я не разбираю. Голоса то наплывают, то глохнут.

Рядом со мной вырастает Леонард. Он говорит. Голос строгий. Лицо мрачное. Леонард хлопает меня по щекам. Речь как у пьяного, слова смазаны. Мой мозг не понимает того, что слышит. Перед глазами туман, я их прищуриваю. Изо всех сил концентрируюсь на голосе Леонарда, и наконец что-то проясняется.

– Клэр. Отстегни ремень безопасности. Ремень безопасности, Клэр. Отстегни его.

Леонард просовывает голову в машину, я шарю рукой по сиденью. Нащупываю пряжку, со второй попытки нажимаю, что-то щелкает, давление на живот и грудь исчезает, и я заваливаюсь на бок. Вокруг вновь смыкает стены черный туннель. Голос Леонарда уплывает далеко-далеко. Там вроде бы еще и голос Люка…

Я сражаюсь с неодолимой усталостью. С трудом разлепляю глаза, вижу встревоженное лицо Леонарда. Он хмурится и говорит тихо-тихо, едва слышно. Что-то резкое, никак не уясню… Что ты натворила?.. Идиотка… Предупреждал же…

Бессмыслица какая-то.

Голова у меня перекатывается набок, сквозь полуопущенные веки я вижу дымок над капотом машины.

Смотрю на Леонарда, хочу сказать… Не могу сложить слова…

– Мар… – Я булькаю. Дышать больно. Пробую еще: – Март…

– Ш-ш, молчи. Ничего не говори.

На этот раз голос Леонарда громок, и на меня накатывает новая волна страха.

Плачет ребенок. Он будит во мне материнский инстинкт, тот самый, который способен усмирить любой хаос, отодвинуть в тень любые мысли-чувства и вычленить один-единственный звук. Я воспринимаю его отчетливо. И сразу узнаю Хлою. Слышу ее, но не вижу.

– Черт. – Леонард отскакивает и убегает в сторону Хлои.

Столкновение с деревом развернуло машину перпендикулярно к подъездной дорожке, и теперь Леонард не загораживает мне обзор. Я прекрасно вижу царящий впереди кошмар. Мозг быстро устанавливает, что требует моего внимания в первую очередь.

Абсолютно неподвижная, с окровавленным лбом, на земле лежит Ханна. Люк перед ней на коленях. Срывает с себя темно-синий джемпер, который мама купила Люку на день рождения в «Маркс энд Спенсер», и укрывает маленькое тело дочери. Говорит. Губы шевелятся, но слов я не слышу. Слышу только себя.

– Нееееееет! Господи, нет!

Не представляю, сколько машин «Скорой помощи» прибывает к дому, сколько полицейских патрулей. Я воспринимаю лишь вой сирен, хруст колес по гравию, бормотание и потрескивание раций, обрывки разговоров – твердые профессиональные голоса и голоса помягче, приглушенные. Я постоянно спрашиваю о Ханне, но мне твердят – ей оказывают помощь, не волнуйтесь, вас нужно доставить в больницу. Потом – свист вертолетного пропеллера, суета за воротами. Кого транспортируют по воздуху? Не знаю, не меня.

Мою голову обкладывают тремя мягкими оранжевыми подпорками, лоб фиксируют ремнем. Несколько пар рук переносят меня на оранжевые носилки. Тело тоже стягивают ремнями – очень туго, не пошевелиться. В руке у меня, наверное, капельница. Я ничего не чувствую, просто вижу рядом пакет с жидкостью, он висит на небольшой стойке. Мне задают вопросы, ответы на которые я не знаю.

Возвращается Леонард.

– Хлоя? – выдыхаю я, когда носилки поднимают.

– В порядке. Твоя мама везет малышку к Пиппе. – Он припадает губами к моему уху. – Никому ничего не говори. Не отвечай на вопросы, пока с тобой не побеседую я.

Я не успеваю спросить почему – носилки помещают в «Скорую». Я закрываю глаза, двери машины захлопывают, и мы пускаемся в путь к брайтонской больнице. Мне чуть легче от мысли, что Пиппа забрала Хлою. Не знаю, что это означает для нашей дружбы, но хотя бы знаю, что Хлою окружат заботой. Вспоминаю сломанную руку Дейзи. Пиппа тоже думала, что ее дочь окружат заботой. Полагалась на меня. А я сотворила такую глупость! Забыла о девочках! Как я могла? Пиппа права. Я виновата в том, что произошло с Дейзи, – и точно так же виновата в том, что произошло сейчас.

Голова раскалывается, я чувствую дикую усталость. Вновь спрашиваю о Ханне и вновь получаю уклончивый ответ.

Машина подпрыгивает на выбоине, я вскрикиваю. Левая рука болит невыносимо. Будто со стороны слышу собственный стон.

– Где больно, Клэр? – спрашивает сидящая со мной медсестра. – Рука?

Я мычу.

– Ясно. Клэр, я дам вам еще обезболивающего. Морфина. Хорошо?