Камилла Стен - Мертвый город

Но от этого мне ни капельки не легче.

– А сейчас она пропала, – констатирую я, завершая свой приговор.

– Пожалуй, мы излишне драматизируем ситуацию, – говорит Макс. – Возможно, Туне просто пошла до ветру.

– Тогда она давно услышала бы нас, – возражаю я. – Мы здесь уже почти полчаса.

– Но ведь у нее нога болит, – не сдается Макс. – А вдруг она пошла пописать, упала и не в состоянии сама подняться? Так вполне могло случиться… – Он берет меня за руку. – Послушай, нам надо поискать Туне. Мы быстро ее найдем. Я могу пойти с тобой.

Он слегка сжимает мой локоть, словно поддерживая меня. Я качаю головой.

– Нет, – говорю, впиваясь взглядом в Эмми. – Иди с ней. Контролируй ее. Кто-то ведь должен проследить, чтобы она не взяла одну из машин и не сбежала снова.

Я жду вспышки злости со стороны Эмми, но та не реагирует. Потом смотрит на Роберта.

– Иди с ней, – говорит она ему. – Важно, чтобы мы нашли Туне, пока она не сделала себе еще хуже.

– Туне! – кричу я, поворачивая в переулок.

Роберт берет меня за руку. Он делает это осторожно, но я все равно чувствую, как мое тело тащит назад.

– Проще, если мы будем действовать планомерно, – говорит Роберт. – Проверять улицу за улицей. Иначе можем пропустить ее.

У него мягкий голос. Но в душé у меня уже поселилось недоверие к нему.

Я останавливаюсь и смотрю на него.

– Ты знал, что она уедет?

Роберт медлит с ответом, отводит в сторону взгляд. Его зрачки кажутся очень маленькими на фоне орехово-коричневых радужных оболочек.

Меня охватывает отвращение.

– Само собой, ты знал, – говорю я.

Если б Эмми не вызвалась сама, с Туне могли бы остаться я или Макс… я позаботилась бы о том, чтобы кто-то находился рядом с ней.

Если б Эмми просто призналась мне, что хочет съездить позвонить кому-то, поведала о своем беспокойстве, я сказала бы «да»…

А сказала бы я это?

Солнечные лучи колют мне глаза, а стены домов словно сдвигаются, сближаются, смыкают строй, берут в кольцо… Скоро Сильверщерн поглотит нас. Мы станем его неотъемлемой частью, как это произошло с Айной, Эльзой и Стаффаном. От нас не останется и следа…

Я пытаюсь избавиться от этих мыслей. Слишком уж они мрачные, и толку от них никакого.

– Туне! – орет Роберт. Его окрик более четкий, и в нем меньше отчаяния, чем в моем. Но один недостаток у него есть. Его слышно не так уж и далеко.

Мои нервы натянуты, как струны, слух обострился до крайности. Я стараюсь не пропустить ни один шорох, каждую секунду надеясь услышать в ответ ее крик «я здесь!». Тихий и жалобный, пронизанный нотками боли…

Она, скорее всего, упала на больную ногу и повредила ее еще сильнее. Лежит, наверное, где-нибудь со слезами в глазах, крепко стискивая зубы…

Найдя Туне, мы сразу уедем отсюда. Отвезем ее в больницу. Покинем чертов Сильверщерн.

По обеим сторонам от нас возвышаются дома. Но сколь бы идиллической ни выглядела картинка спящего вечным сном города, теперь ей не обмануть меня. Я иду быстрым шагом по улице, беспощадно давя нежные подснежники и крокусы, которые в конечном итоге сумели пустить корни в ее пыльной земле, некогда плотно убитой шагами множества ног. Проржавевшие насквозь почтовые ящики висят вкривь и вкось на тонких деревянных столбах. У них остроконечные крыши и металлические цифры на лицевой стороне. 16. 17. 18.

– Туне!

Мой голос начинает слабеть. Неужели я в самом деле жду, что она ответит?

Где она может быть?

Против собственного желания я слышу, как странный смех с видеозаписи эхом отдается в моей голове. Вижу силуэт за пеленой дождя…

Я, конечно, еще надеюсь, что она упала и снова поранилась или усугубила старую травму и валяется где-то в канаве, потеряв сознание от боли или температуры. Но какова альтернатива?

Мы здесь не одни.

Я по-прежнему не могу смириться с мыслью, что Сильверщерн, мой пустынный, заброшенный город, пожалуй, не так уж и мертв. Что кто-то ждал нас здесь. И этот кто-то, наверное, забрал Туне, а теперь, прячась в тени, наблюдает за нами…

И мне никак не избавиться от этой мысли.

Роберт догоняет меня, и я останавливаюсь перед грязно-серым, некогда явно светлым домом. Белый пластмассовый ящик для цветов, прежде аккуратно висевший под окном, покосился и треснул; по бокам видны черные полоски земли.

Когда я закрываю глаза, жаркое апрельское солнце ощутимо обжигает мои веки.

Роберт кладет руку мне на плечо; я стряхиваю ее и качаю головой.

– Нет.

– Она не имела в виду ничего плохого, – говорит Роберт.

Я открываю глаза.

– Что?

– Ты права, – продолжает он тихо. Я слышу нотки сомнения в его голосе. – Мы разговаривали об этом. Я и Эмми. Она сильно сомневалась, что ты станешь ее слушать.

Он выглядит таким искренним, таким честным… что я не знаю, можно ли верить ему. Подобное лицо люди обычно делают, пытаясь добиться чьего-то доверия. Но далеко не всегда они правдивы…

Не отвечая, я гляжу вдаль и кричу:

– Туне! Туне, ты слышишь меня? Это Алис! ТУНЕ!

В ответ ни звука. Ничего, кроме шума моего собственного порывистого дыхания и ветра, со свистом прогуливающегося сквозь разбитые окна.

Не могу стоять на месте. Окидываю улицу взглядом, провожу пальцами по волосам и направляюсь назад к перекрестку. Когда солнце начинает бить мне в глаза, я приставляю ко лбу ладонь козырьком, останавливаюсь и щурюсь, смотря вдоль другой улицы.

Меня окружает тишина.

А потом все вокруг словно замораживается, останавливается на мгновение. Происходящее расщепляется на множество коротких временных отрезков, каждому из которых соответствует одна картинка, а вместе они составляют короткий фильм. На первой я стою. На второй поднимаю руки к ушам. На следующей, приседая на корточки, как можно ниже пригибаюсь к земле. Далее резко зажмуриваюсь. Пытаюсь защитить органы чувств от резко нарастающего страшного грохота, прокатившегося над городом.

Это взрыв. И прогремел он в районе городской площади.

Сначала я чувствую запах и только потом вижу дым.

Он черными клубами поднимается над городом и, повинуясь ветру, ползет в нашу сторону; я бегу ему навстречу, и он заставляет меня кашлять, попадая в легкие. Я в довольно хорошей форме, но все равно уже успела запыхаться и начинаю отставать, а Роберт меня не ждет. Сейчас он меньше всего думает обо мне, Туне или о себе самом. Он бежит к Эмми.

Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить дыхание, кашляю в ладонь и устремляюсь вдогонку за ним.

Зрелище, представшее перед нами, напоминает кадры из фильмов о войне. Закоптелые, обгорелые останки одного из автофургонов разбросаны по всей площади. Наши вещи все еще горят, и именно от них валит этот черный дым. Второй фургон взрывом отбросило в сторону, и он лежит на боку. Его белый корпус сплошь покрыт черными пятнами сажи, а колеса оплавились от жара.