Сол Лелчек - Спастись от опасных мужчин [litres с оптимизированной обложкой]

– Федералы в своем репертуаре, в смысле невыполнения данных обещаний.

– Это расследование еще не закончено.

– Ну и ладно, – сказала я. – Только потом не стучитесь в мою дверь, если вам придут в голову какие-то вопросы, которые вы забыли мне задать. А я не стану стучаться в вашу, если мне придет в голову что-то такое, о чем я забыла рассказать.

Джейд сердито уставился на меня:

– Утаивание информации от федеральных агентов считается тяжким преступлением.

Я посмотрела на него так же сердито.

– Иди ты со своим тяжким преступлением знаешь куда? – И направилась в сторону Окленда.

– Никки!

Я продолжала идти, не оглядываясь.

– Да ладно тебе, Никки, подожди.

Я остановилась и повернулась к Руби:

– Ну что?

– Ты должна понять, что собой представляет «Care4». Ты столкнулась с осиным гнездом.

– Я ни с чем не сталкивалась. Это осиное гнездо столкнулось со мной.

– Карен Ли вовсе не продавала технологические секреты компании конкурентам, или какую еще там фигню наговорил тебе Грег Ганн. Она не занималась такими делами. К тому же у нее и так было достаточно денег. Она была очень хорошим специалистом и работала в индустрии, которая тратит больше денег на покупку талантов, чем Национальная баскетбольная ассоциация – НБА.

– Тогда что же ей было надо?

В разговор снова включился Джейд:

– Она кое-что раскопала.

– А нельзя ли поконкретнее?

– В этом-то и состоит загвоздка – вариантов слишком много. Мы считаем, что «Care4» наворотила кучу незаконных дел, начиная от нарушений эмбарго до дачи взяток. Некоторое время назад мы начали собирать доказательства их вины в совершении преступлений для возбуждения против них уголовного дела.

– Значит, Карен вам помогала?

– Сначала она не хотела этого делать, – признался Руби и почесал толстую шею. – Ответила отказом, сказала, что не делала ничего плохого и нам лучше найти кого-нибудь другого, а ее оставить в покое. Затем, по прошествии некоторого времени, совсем недавно, она обратилась к нам уже по собственной инициативе: она раскопала кое-что новое, кое-что похуже того, о чем с ней говорили мы, – что-то настолько ужасное, что она передумала и стала нам помогать.

– И что же это было?

– Мы точно не знаем, но это было что-то срочное, совершенно не терпящее отлагательств. Ей удалось спрятать какие-то доказательства, но мы понятия не имеем какие – речь может идти о чем угодно, начиная со склада, полного золотых слитков, и кончая одной-единственной флешкой. Мы договорились встретиться с ней позже на той же неделе, чтобы она смогла передать это нам.

– И она больше ничего не сказала вам о том, что же это такое?

Погибнут люди. Много людей. Невинных людей.

– Только название. IN RETENTIS. Какой-то внутренний проект ее компании. Нам известно только одно – то, что это сильно ее напугало.

За эту неделю я слышала эту странную латинскую фразу уже второй раз. Это была тема электронного письма, с которого, по словам Карен, все и началось.

– Неужели вы не можете выяснить, о чем именно идет речь?

Джейд ответил, рассеянно заплетая в косичку волосы в своей бородке:

– Это не так-то просто. По словам Карен, то, что должно случиться, планируется за границей, вне нашей юрисдикции. Мы пытаемся добиться выдачи ордеров на обыск и повесток с вызовом в суд для дачи показаний, но у нас нет достаточного количества веских доказательств, чтобы обратиться за ордерами и повестками в суд и начать процесс. И это настоящая катастрофа, поскольку Карен сказала нам, что то, что должно случиться, произойдет…

Он перехватил предостерегающий взгляд Руби и осекся.

– Произойдет первого ноября, – закончила за него я. – Так что, если к тому времени мы не разберемся в этом деле, будет уже поздно.

Они недовольно на меня посмотрели, но ничего не сказали.

– Верно? – с вызовом спросила я.

Их взгляды встретились, и Руби едва заметно пожал плечами.

– Верно, – согласился Джейд. – Значит, она рассказала об этом и тебе?

– Да. Есть какие-нибудь догадки по поводу того, в чем именно заключается дело?

– Нам известно, что руководитель компании, Ганн, недавно летал в разные опасные места.

– В такие места, где плохие парни сидят, попивая крепкий кофе, и обсуждают детали того, как они направят в очередное здание очередной начиненный взрывчаткой автомобиль, – уточнил Джейд.

– Террористический акт?

Я уже думала об этом и относилась к такой возможности со скептицизмом.

– Какую выгоду может извлечь американская компания, работающая в сфере информационных технологий, помогая террористам атаковать граждан западных государств? Какой вообще у такой компании может быть навар? Разве тогда они не превратят себя во врага номер один для государства?

Джейд согласно кивнул.

– Остается только гадать, в чем здесь смысл, но компаниям Кремниевой долины вообще свойственно свято хранить тайны своих клиентов, причем любой ценой. Они печально известны этим своим упрямством. В этом плане они похожи на швейцарские банки двадцать первого века.

– Мы должны таскаться по судам просто для того, чтобы нам разрешили считать информацию с какого-то чертова айфона, – с горечью вставил Руби. – Как будто какого-то маньяка, который только что перестрелял ни в чем не повинных сотрудников какого-нибудь офиса, надо во что бы то ни стало защитить от большого злого ФБР.

Джейд подхватил:

– Наше наиболее вероятное предположение сводится к тому, что «Care4» получила информацию о какой-то террористической ячейке или о готовящейся террористами атаке, причем вполне возможно, что это произошло непреднамеренно. Но они не могут ничего сообщить об этом нам, поскольку в таком случае утратят доверие своих самых прибыльных клиентов и, что еще важнее, получаемый ими от этих клиентов доход. Шайка стран Восточного блока и их олигархи, ближневосточные государства – экспортеры нефти и иже с ними. Они никогда не позволят «Care4» заниматься бизнесом в их странах, если будут думать, что эта компания передает какую-то информацию о них правительству США.

Пока что они меня не убедили.

– По-вашему, кто-то в «Care4» принял решение, суть которого сводится к тому, что гибель нескольких граждан Запада предпочтительнее сокрушительных финансовых потерь?

– Да, мы думаем, что они рассуждают именно так и при этом считают, что это решение останется безнаказанным, поскольку их никогда не поймают за руку, к тому же они не совершают ничего, что может быть расценено как активное пособничество и подстрекательство.

– И это преступление, в чем бы оно ни состояло, этот террористический акт должен произойти первого ноября?

– Все, что нам известно к настоящему времени, указывает именно на эту дату.