Шалини Боланд - Тайная мать [litres]

– Послушай меня, Скотт, – говорю. – Я не похищала того ребенка. Заруби себе это на своем толстом носу.

Его лицо заливается краской. Он не привык, чтобы я спорила с ним. Раньше я вряд ли хоть раз даже голос на него повысила.

– Пари держу, что это все твои штучки! – поворачиваюсь к Элли. – Как же, отличная идея: сбыть первую жену в психушку, чтобы она не доставала своими притязаниями…

– Вообще-то мы оба считаем, что так было бы лучше, – говорит она. – Мы действительно думаем, что тебе нужна профессиональная помощь. Послушай, Тесса, ответь мне только на один вопрос – если это не ты похитила Гарри, то как он оказался на твоей кухне? Вряд ли его привел сюда отец. А ты хочешь, чтобы мы поверили, будто некто неизвестный привез маленького ребенка из Дорсета в Лондон, и именно в твой дом… Зачем это кому-то понадобилось?

– Господи, да не знаю я, Элли! – восклицаю я, не удержавшись от соблазна передразнить ее пискливую манеру. – Спасибо, что задала мне этот вопрос. А то я как-то раньше над ним не задумывалась.

– И вовсе не обязательно передразнивать. – Лицо Тредуорт обиженно кривится. – Я ведь только помочь хочу. А ты ведешь себя… слишком эмоционально.

– Ну извини, Элли. Только должна тебя предупредить: к сожалению, потеря детей часто приводит к такому нежелательному побочному эффекту.

К ее чести надо сказать, что она краснеет и отводит глаза.

– Нам лучше уйти, Скотт. Все равно мы ничего здесь не добьемся. – Элли встает на ноги.

Множество ядовитых комментариев так и просятся у меня с языка, но я решаю, что не стоит тратить на нее силы.

– Верно, – говорю. – Вам лучше уйти.

Элли качает головой так, словно перед ней безнадежный пациент, и во мне снова вскипает злоба. Это она отравила мозг Скотта. Не я должна убеждать его в том, что что-то не так, он сам должен захотеть это услышать. Он должен испытывать ту же ярость, что и я, то же желание открыть правду.

Поворачиваюсь к нему.

– Скотт, я надеялась обсудить с тобой проблему, серьезную проблему, которая, как мне кажется, возникла при рождении наших детей. Но ты, видимо, не настроен слушать. Так что иди отсюда, и шалашовку свою с собой забери. – До чего же приятно выговорить это вслух: шалашовка.

– Обратись за помощью, Тесса, – говорит Скотт, выходя.

Я наблюдаю, как они покидают комнату, и снова жалею, что он не пришел сюда без подружки. Может быть, тогда бы он меня выслушал.

– Скотт, пожалуйста, – окликаю его я, в последней тщетной попытке заставить его слушать. – Ты только подумай над тем, что я хочу тебе сказать. За всей этой историей что-то кроется. Что-то нехорошее. Скотт!

Но, судя по полному жалости взору, который Скотт бросает на меня через плечо, он не готов слушать. Он уже все для себя решил. Для него прошлое прошло, а я – просто бедная, жалобная тварь, застрявшая там и пытающаяся затянуть во тьму и его тоже.

Но Скотт ошибается. Прошлое не проходит навсегда. Оно возвращается.

Голова у меня все еще идет кругом от всего, что случилось со мной вчера: от визита в клинику с ее ненадежными записями до отказа Скотта выслушать меня. Я опять осталась один на один со всем этим, но я не сдамся. И ничего не брошу. Сейчас встану и проживу еще один день, каким бы он ни был, – и постараюсь выяснить правду. У меня такое чувство, словно я стою на пороге чего-то важного. Словно стоит мне протянуть руку и соединить вместе какие-то точки, и они сложатся в рисунок.

Мрачным зимним утром собираюсь на работу, на скорую руку завтракаю и натягиваю дождевик, готовясь к пробежке под проливным дождем от дверей до машины. Открыв парадную дверь, вижу, что дорожка от крыльца до калитки залита водой, которая стоит на ней по крайней мере на целый дюйм. Я не уверена в полной водонепроницаемости своих ботинок, поэтому к калитке продвигаюсь прыжками, ожидая, что ледяная жижа вот-вот хлынет мне в носки. По улице текут ручьи, вода перехлестывает через решетки ливневой канализации, собирается во вмятинах и впадинах неровного асфальта.

– Эй!

При звуке мужского голоса я поднимаю голову и всматриваюсь в пелену дождя, пытаясь понять, ко мне он обращается или нет.

– Эй! Тесса! – Кто-то в черном стоит на той стороне улицы, у самого дома Карли. Он меня и окликнул.

Пригнувшись, чтобы спрятать от дождя лицо, я перебегаю на ту сторону. Подойдя ближе, понимаю, что это Винс, брат Карли. Прохожу по короткой гравийной дорожке и поднимаюсь на крыльцо, где он стоит под навесом, с которого также текут струи дождя.

– Привет, – говорю я. – Еще раз спасибо тебе за мое окно.

– Не за что. Слушай, ты Карли не видела?

– Нет, с пятницы не видела, когда вы оба у меня были. Но в субботу мы с ней переписывались.

– Она должна была зайти вчера вечером, но так и не появилась, – говорит Винс, стирая дождь с лица. – Она у нас, конечно, девушка занятая, но папкин день рождения вот так, ни за что ни про что, не пропустила бы. По крайней мере позвонила бы.

– Вчера был день рождения твоего отца?

– Ага. Собрались у нас, картошки со стейками поели. Карли говорила, что придет.

Я чувствую легкий укол тревоги.

– Она вчера поехала в Дорсет из-за истории, над которой сейчас работает. Но, по-моему, должна была вернуться еще к вечеру. Хотя вообще-то погода такая мерзкая, так что, может, она решила заночевать в каком-нибудь «Би-энд-Би» [4] Название гостиничной сети. .

– Она бы написала мне, если б знала, что не приедет. А так мне пришлось врать па и ма. Наплел им, будто у нее машина сломалась. Чтобы они не беспокоились – родители, они ведь такие, сама знаешь.

– Может, у нее мобильник разрядился или сигнала нет, – предположила я.

– Да, наверное… Ну ладно, мне на работу пора, а то поздно уже.

– Мне тоже, – отвечаю, взглядывая на часы. – Оставь мне свой номер, я тебе перезвоню, как только что-нибудь узнаю.

Мы обмениваемся номерами телефонов, и я спешу назад, к взятой напрокат машине, так задумавшись о том, что могло случиться с Карли, что даже забываю про дождь, который снова вымачивает меня с головы до ног.

Пока добиралась до работы, моя тревога за соседку разрослась в настоящую панику. Въехав во двор садового центра, я выключила двигатель и некоторое время сидела в машине, собираясь с мыслями. Карли не отвечает на мои звонки и сообщения и, оказывается, пропустила день рождения отца. Что-то здесь не так. Или она попала в аварию, или… Или что? Может ли Фишер быть причастен к ее исчезновению? Неужели он что-нибудь с ней сделал? Неужели он опасен?

Внезапно я вздрагиваю от стука в окно. Поднимаю голову и вижу лицо Бена. Он открывает дверцу, проскальзывает на пассажирское сиденье и закрывает ее за собой. Я стараюсь не обращать внимания на бабочек у меня в животе, которые оживляются всякий раз, стоит ему только подойти ко мне поближе.