Джастин Ларбалестьер - Моя сестра Роза [litres]

– Конечно, у вас тут новые модные радиаторы, – говорит она.

Ее губы совсем рядом с моими.

– Но работают они так же, как наши. Пар поступает по вот этой трубе и наполняет радиатор, так что дом отапливают как он сам, так и труба.

– Ага, – говорю я, не отрывая глаз от ее шеи.

– Радиаторы новые, поэтому их можно отключить. Вот здесь, видишь?

Она снова смотрит на меня. Да, вижу. Глаза у нее всех оттенков коричневого, от желтоватого до почти черного.

– Наши нельзя отключить, так что приходится открывать окна. Иногда в квартире так жарко, что мы открываем окна, даже если на улице метель.

– Не очень приятно, наверное, – говорю я, чтобы хоть что‐то сказать.

– Чем именно занимаются твои родители? Если они могут позволить себе такую квартиру и платят за миллион твоих занятий в зале. Я там даю уроки, я хожу не постоянно и все равно с трудом могу за все платить. А ты там почти живешь.

Я не знаю, что сказать.

– Так чем они занимаются?

– Они открывают фирмы. Самой успешной была «Санпау». Дурацкое название, я знаю. – Я уже не верю в то, что говорю. Была ли она успешной, когда родоки ее продали? Или стала потом? И если она и правда была успешной, то почему сейчас у них нет денег? – Это дешевые генераторы, работающие от солнечной энергии. Люди используют их в кемпингах. Когда ты покупаешь такой генератор, ты платишь еще и за то, чтобы второй такой же генератор отправили людям, которые живут в отдаленных уголках планеты и не могут сами себе его купить. В другой раз они продавали системы конденсации для сбора воды даже в самых засушливых местах. Они придумали кучу таких фирм.

– Похоже, они делают доброе дело.

– Да. И они не богачи. Обычно все свои деньги они вкладывают в новую фирму и в открытие разных фондов – для ликвидации безграмотности, для борьбы с малярией… – Я осекаюсь. Может, они поэтому разорились? – Они сняли эту квартиру и устроили вечеринку, чтобы собрать деньги. Видишь, как Дэвид по очереди подходит ко всем гостям? Он пытается завоевать как можно больше людей.

Мы смотрим, как Дэвид говорит с пожилыми мужем и женой. Они завороженно его слушают.

– Твой отец умеет использовать свое обаяние.

Я киваю.

– Ему приходится это делать. Тут полно самых настоящих богачей.

– И эти старички тоже богаты?

– Ага. Почему, – начинаю я, – ты меня по…

– А Сид танцует? – спрашивает Роза, и я подпрыгиваю от неожиданности.

– Конечно.

– Потанцуешь со мной? – спрашивает Роза, протягивая Соджорнер ладошку.

Роза оборачивается, улыбается мне и уводит Соджорнер. На миг я задумываюсь о том, какой была бы моя жизнь, если бы Розы не было. Я никогда еще так сильно этого не хотел. Что бы она ни замышляла, я ей не позволю. Я снова пытаюсь придумать способ предупредить всех вокруг насчет Розы, не говоря прямо: «Моя сестра – психопатка».

Соджорнер танцует так же изящно и легко, как боксирует. Олли и Вероника тоже танцуют, стараясь двигаться как можно нелепее, но я вижу, что на самом деле они отличные танцоры. Вскоре к ним присоединяются Салли и Лизимайя. Я иду к лестнице, кивая и улыбаясь людям, которых вижу в первый раз в жизни. Кто‐то берет меня за локоть.

– Потанцуй со мной.

Даже не оборачиваясь, я понимаю, что это Соджорнер. Я улыбаюсь, потому что не могу отважиться на какие‐то слова. Мы возвращаемся в центр гостиной. Я повторяю все ее движения, словно на тренировке, на ринге. Я вижу одну только Соджорнер, и от этого мне легко и радостно. Если вера в Бога и правда дарит людям такие же ощущения, я готов ходить с ней в церковь каждое воскресенье.

Мы с Лейлани, Вероникой, Олли и Джейми идем в «Кофе Нуар», где работают Вероника и Олли. Там все их знают. Бармен бесплатно наливает в рюмки Джейми, Олли и Веронике какой‐то зеленый напиток. Мы с Лейлани пьем воду. Олли и Джейми спорят, кто из них больший ньюйоркец.

– Я могу себе позволить здесь жить только потому, что это квартира моего дяди! – говорит Олли. – А он, в свою очередь, снимает ее у государства, и у него фиксированная арендная плата!

– А наш государственный дом снесли! Теперь моя мама живет в Квинсе, в районе, который едва можно найти на гребаной карте!

– Уймитесь уже, – закатывает глаза Лейлани. – У меня от вас голова разболелась.

Олли и Джейми, склонившись друг к другу, переходят на шепот. Их губы так близко, что они вполне могли бы поцеловаться.

– Они до утра не уймутся, – театральным шепотом сообщает Лейлани. – Похоже, это любовь.

– Вы точно не хотите выпить? – спрашивает Вероника. – Потрясающе вкусно.

Я качаю головой, Лейлани тоже отказывается.

– Лейлани на публике не пьет, – громко шепчет Вероника. – Боится, что ее сфотографируют, и тогда проблем не оберешься.

Странно думать, что Лейлани вроде как знаменитость.

– Тебе правда нравится Сид? – спрашивает Вероника, слишком близко придвигаясь ко мне. От нее пахнет чем‐то приторно-сладким.

– М-м.

– Они вместе тренируются, – говорит Лейлани. – Сид тоже занимается боксом. У нее уже было два любительских боя.

Интересно, откуда Лейлани об этом знает, думаю я, но потом вспоминаю, что они сидели рядом в корейском ресторане.

– Бокс, – говорит Олли, передергивая плечами.

– И что, она выиграла? – спрашивает Вероника.

– Оба раза, – отвечает Джейми.

– Вот почему у нее такие красивые плечи, – говорит Вероника. – Надо и мне заняться боксом, я хочу такие же плечи. – Она изображает пару боксерских ударов. – Она тебе поэтому нравится? Потому что она боксер?

Я не хочу говорить о Соджорнер. Эти разговоры могут разрушить то хрупкое нечто, которое у нас есть. Мы один раз целовались, мы держались за руки, мы танцевали. А сейчас ее лучшая подруга сидит напротив меня.

– Я думаю, она тебе нравится, потому что она темнокожая. Ты ведь считаешь, что она очень экзотичная, правда, Че? – говорит Лейлани. Она улыбается, явно пытаясь меня поддразнить, но меня словно ударили по лицу.

– Конечно же нет, – говорю я.

Я никогда не называл Соджорнер экзотичной. И вообще я говорил о ней только с Джорджи. Неужели я и правда так думал? Кожа у Соджорнер темнее, чем у всех девушек, которые мне когда‐либо нравились. Темнее, чем у всех, кого я когда‐либо встречал .

– Небось кайфуешь от того, как твои бледные руки смотрятся на ее черной коже? – спрашивает Олли.

– Нет, – отвечаю я. Они все смотрят на меня. И Джейми тоже. Смотрит так пристально, словно пытается заглянуть мне в душу и разузнать, не собираюсь ли я обидеть ее лучшую подругу.

Мы едва касались друг друга, но да, я кайфовал. Как иначе? Ведь это Соджорнер.

– Олли, в тебе многовато злобы, когда ты напиваешься, – говорит Вероника.

Мне кажется, что я вижу под ногами наметившуюся трещину, по одну сторону которой Лейлани с Олли, а по другую – Вероника.