Джастин Ларбалестьер - Моя сестра Роза [litres]

Я все это знаю.

– Но это не страшно. У нас тоже нет денег. Спроси Дэвида. Он сейчас в кабинете, пытается добыть деньги из воздуха.

Она начинает меня бесить.

– Тебе нравится твоя адвокатша? Мне моя нравится. Она говорит, что со мной не случится ничего плохого, потому что я ничего не сделала, а если даже и сделала, я все равно слишком маленькая. Интересно, кто ей платит. Вряд ли Макбранайты.

– Зачем ты убила Майю? Зачем, Роза?

– Я ее не убивала. Это Сеймон. Но она не собиралась ее убивать. Это вышло случайно.

Я ей не верю.

– Сеймон хотела ее напугать. Она расстроена.

Расстроена?

– Последнее, чего я хотела, – это чтобы Майя умерла. Сеймон слишком сильно ее толкнула. Я говорила ей не делать этого. Сеймон хотела наказать Майю. Я все время говорю Сеймон, что можно наказывать людей, не применяя насилие. Насилие слишком очевидно.

Я в ужасе смотрю на Розу.

– Ты сам всегда так говоришь, Че. Тех, кто проявляет насилие, сажают в тюрьму. Если только они не занимаются боксом. Сеймон не хочет в тюрьму.

– У меня от тебя голова болит.

– Я по тебе скучаю, – продолжает она. – Мы почти не разговаривали с тех пор, как я вернулась из лагеря, а мне так много нужно тебе рассказать. Мы и до лагеря не разговаривали. Мне не хватает разговоров с тобой, Че. С Сеймон все по‐другому. Я не обо всем могу ей рассказать.

Я не скучаю по разговорам с ней. Я не хочу слышать все . Я снова ложусь, закрываю глаза. Может, она уйдет.

– Мне больше нравится, когда мы с тобой дружим. Мне больше нравится, когда ты не грустишь так сильно.

– Мне жаль, что ты страдаешь, – бормочу я. Мне плевать, слышит она меня или нет.

– Это ведь был сарказм? – спрашивает Роза. – Видишь? Я знаю , что такое сарказм.

Я не могу заснуть до половины восьмого утра, а в девять меня уже будит Дэвид. Он стучит в дверь и говорит, что мой адвокат уже здесь. Я быстро принимаю душ, одеваюсь, бегу вниз. Салли, Дэвид и Айлин сидят за барной стойкой и пьют кофе. Похоже, из них спал только Дэвид. Айлин в знак приветствия касается моего плеча.

– Ты поспал? – спрашивает она.

Я знаю, что выгляжу ужасно.

– Немного.

Я сажусь рядом с ней, беру чашку кофе, которую протягивает мне Дэвид. На стойке лежит маленький черный блокнот Айлин.

– Сканирование и беседа с психиатром сегодня в полдень, – говорит она. – У вас обоих.

– Так скоро?

Она кивает и сообщает нам название и адрес частной клиники.

– Макбранайтам удалось обо всем договориться.

– Деньги, деньги, – говорит Дэвид. – Эти машины, кстати, стоят миллионы!

– Еще есть новости? – спрашиваю я. – Полицейские ничего не говорят?

– Ничего нового. Они ведут расследование, – говорит Айлин. – Я прослушала все, что ты мне дал.

– Прослушала? Что именно? – интересуется Салли.

– Разговоры с Розой, которые Че записывал на телефон, – говорит Дэвид.

Салли явно хочет что‐то сказать, но Дэвид берет ее руку в свои.

– Разговоры странные, это правда, – замечает Айлин, – но ничто в них не доказывает, что Роза хотела навредить Майе.

– А что насчет разговора, в котором она говорит, что хочет навредить Майе? – спрашиваю я, стараясь вложить в свои слова как можно меньше сарказма.

– Разве Роза такое говорит? Она говорит, что хочет, чтобы Майя умерла. Мы все время от времени желаем кому‐нибудь смерти. Роза – ребенок. Дети гораздо чаще, чем взрослые, желают кому‐то смерти. Вчера я опоздала к ужину, и моя дочь сказала, что лучше бы я умерла. Из этих записей мне ясно одно: Розе нравится максимально усложнять тебе жизнь. Я не стану утверждать, что она типичная младшая сестра, потому что порой она говорит действительно ужасные вещи, но братья и сестры могут вести себя куда хуже. Ваши отношения легко представить как обычное соперничество брата и сестры.

– А что насчет моих записей?

– Честно говоря, Че, там много домыслов. К тому же, – она делает паузу, – кое‐что из того, что ты пишешь о себе самом, как бы это сказать, вызывает беспокойство. Если дело дойдет до суда, не думаю, что твои записи тебе помогут.

– О чем вы? Что именно из того, что я написал, вызывает беспокойство?

– Ты шпионил за своей сестрой, – вмешивается Салли, – вот что прежде всего вызывает беспокойство. Неужели ты этого не понимаешь?

– Я говорила не об этом, – замечает Айлин. – Например, ты пишешь о том, как учишься контролировать свои чувства, не поддаваться желанию причинять людям боль, о том, как бокс помогает тебе перенаправлять свой гнев. – Она открывает свой блокнот и читает: «Во мне кипит гнев. Мне до смерти хочется выпустить его, уничтожить все и всех. Особенно Розу. Как бы я хотел ее убить. Иногда я просто не могу удержать это в себе. Не знаю, кем бы я был, если бы не бокс».

– Что за хрень? Я этого не писал. Я даже никогда так не думал.

– Тогда почему это было в твоем дневнике? – Выражение лица у Айлин не меняется. Она выглядит так же профессионально, как и до того, как прочла вслух эти жуткие слова. Она меня не осуждает, она говорит, что мне поможет в суде, а что – нет.

У меня вертится на языке объяснение: все это написала Роза. Но разве я могу заявить об этом после того, что сейчас сказала Салли? Я знаю, это была Роза. Я вспоминаю фразу, которую нашел у себя в дневнике: «Подожги и смотри, как горит». Это написала Роза еще до того, как подслушала наш с Дэвидом разговор, – так она дала мне понять, что знает о дневнике. И это она приписала туда слова про гнев. Она все подожгла. Теперь она смотрит, как я горю. Господи.

Единственный, кто может меня поддержать, – это Дэвид, но он молчит. Он знает, какая Роза на самом деле. Почему он не говорит, что она могла добавить в мой дневник этот бред?

– Роза, – говорю я, потому что это правда. – Наверное, это написала Роза.

– Что, правда? – говорит Салли. – Теперь Роза еще и пишет в твоем дневнике?

И в этот миг я понимаю, что слышал эти слова, когда Дэвид сказал мне, что в нем бурлит гнев. Дэвид говорил, что ему приходится бежать от собственного гнева, сдерживать желание все уничтожить. Дэвид полон гнева. Он все это время знал про Розу, но никогда ничего не делал. Он настаивал на том, чтобы мы ничего не рассказывали Салли. Салли думает, что я такой же, как Дэвид. Дэвид в молодости был буйным. Насколько буйным ?

В тесте на психопатию есть и поиск острых ощущений, и принятие рискованных решений. Дэвид харизматичен, он умеет расположить к себе людей. Салли сказала, что я умею расположить к себе людей. И это не был комплимент. Это Дэвид поджег меня и смотрит, как я горю. Вот что имела в виду Салли, когда говорила, что я похож на Дэвида. Вот чего она боится. Вовсе не того, что я такой же, как Роза. Дэвид – ее психопат. Точно так же, как Роза – мой психопат. Как я мог этого не понять?