Джастин Ларбалестьер - Моя сестра Роза [litres]

«Не такой уж ты и умный, Че». Сколько раз Роза мне это говорила? Мой отец такой же, как Роза. Суперответственному гражданину Дэвиду плевать на людей, которым он якобы помогает, и он вовсе не пытается сделать мир лучше. Ему не плевать только на него самого. Мы – его прикрытие. Как и сказала Роза, у некоторых психопатов есть любящая семья: так они скрывают свое истинное лицо. Роза меня предупреждала. Она говорила, что Дэвид такой же, как она. Она столько всего рассказывала мне про Дэвида. Столько правды. А я не слушал. Я ей не верил.

– Че, ты в порядке? – спрашивает Айлин.

– Не Роза, – шепчу я.

– Че? – повторяет Айлин.

Дэвид не улыбается, ничем себя не выдает, но я вижу, что он понимает: я знаю. Он ждет, расскажу ли я Айлин. Салли рассматривает свои руки. На барную стойку падает слеза. Как Салли с ним живет? Она говорит, что спасла его. Я слушал рассказы о буйствах Дэвида, но ни разу не подумал, что он такой же, как Роза.

Салли знает. Она наблюдала за нами с Розой и с ужасом ждала, что мы окажемся такими же, как он. Но она с ним живет, она верит, что изменила его, она его любит . Но вот Дэвид не любит Салли. Она нужна ему, потому что без нее у него не будет всей этой долбаной хорошей жизни. Вот почему он держит ее при себе, заставляет верить в то, что он изменился и что Роза нормальная. Но как же я? Я знаю, какова Роза на самом деле, поэтому мне нужно исчезнуть. Он решил, что мной можно пожертвовать. Неужели он все это подстроил, договорился с Розой? Неужели они все это спланировали вместе с ней?

– О господи, – шепчу я.

Все, что я думал о своей семье, неправда. Надо было уехать домой. Тетушки много раз говорили, что я могу жить с ними. Надо было бросить Розу, дать ей жить своей жизнью. Надо было улететь домой, тусоваться с Джейсоном, с Джорджи, с Назимом. Розу не спасти. Ей остается лишь катиться по наклонной. Я закрываю глаза. И вспоминаю, как Роза и Дэвид улыбаются. Как я мог не замечать, что они так похожи?

– Че всегда завидовал Розе, – говорит Дэвид Айлин. – Ему хотелось быть единственным ребенком в семье. С тех самых пор как она родилась, он утверждает, что с ней что‐то не так.

– Это все бред, – говорю я. – Ты же знаешь, я обожал Розу. Я делал все, чтобы ее защитить.

Салли рыдает.

– Это ведь сделал ты? – Я пристально смотрю на Дэвида.

Он точно так же смотрит на меня.

– О чем ты? Теперь ты решил, что это я толкнул Майю? Меня там даже не было.

Он разводит руками, словно показывая Айлин, что я совершенно неисправим.

– Ты ведь понимаешь, Че? – Айлин делает вид, что мы с Дэвидом не сказали друг другу ничего особенного. – Эти записи ничего не доказывают.

– Я не толкал Майю. Я не писал этих слов про гнев. Я вообще не испытываю гнев.

Айлин треплет меня по руке.

– Сканирование покажет, что это был не я, а Роза!

– Увидим, – говорит Айлин. – Мне пора.

Она встает. Не могу даже представить себе, что она на самом деле думает. Наверняка у нее были клиенты куда хуже меня, из гораздо более странных семей. Дэвид и Салли прощаются с ней.

Я вдруг понимаю, что даже после того, как сканирование мозга покажет, что психопатка – Роза, а не я, мне все равно не выпутаться. Мой отец – монстр, научивший ее быть хорошей маленькой психопаткой. Естественно, он не собирался никому признаваться в том, что знает, какая она на самом деле. Он не мог допустить, что кто‐то поймет, какой на самом деле он. У меня больше нет семьи. Мне до смерти хочется увидеть Соджорнер.

– Нам нужно поговорить, – бросает Дэвид, проводив Айлин.

– О чем именно мы будем говорить? Теперь я знаю, кто ты такой на самом деле.

– И кто же я, Че?

– Гребаное чудовище.

Я иду к двери. Я чувствую, что Дэвид сейчас прожжет мне взглядом спину. Мне не страшно, хоть я и понимаю, что должен сейчас бояться.

– Это твой единственный шанс, Че, – говорит Дэвид. – Если ты сейчас уйдешь, я тебе ничего не скажу.

– Не забудь про скани… – кричит мне вслед Салли. Конца фразы я не слышу, потому что со всей силы хлопаю дверью и скатываюсь вниз по лестнице, едва сдерживая желание заорать.

Я пишу Соджорнер. «СКУЧАЮ по тебе». Я не иду в спортзал. Не могу. Мне больно, я зол, я едва вижу. Все, на что я сейчас способен, – изорвать в клочья боксерский мешок. Или, что еще вероятнее, разбить в мясо руки. Я бегу к Ист-Ривер. Мне хочется разогнаться, но кругом слишком много машин и людей. Мне плевать на жару, на липкий, грязный воздух, я должен вымотать себя, должен бежать как можно быстрее. Добравшись до реки, я сворачиваю к югу – я широко размахиваю руками и на каждом шагу приподнимаюсь на носки. Мне нужно бежать так, пока все, что я сейчас чувствую, не выветрится прочь из тела.

У меня неожиданно быстро сбивается дыхание, легкие и ноги начинают гореть. Я теряю ритм. Перед глазами плывут черные точки. Я останавливаюсь. Иначе я бы просто упал. Дорожка кружится. Я стою посередине, уперев ладони в бедра, и быстро моргаю, словно мне что‐то попало в глаз. Надо сесть. Только спустя довольно долгое время я снова начинаю видеть. Распрямляюсь, дохожу до скамейки, хватаюсь за ее спинку, чтобы повернуться и сесть.

Я вообще пил сегодня воду? Нет, только кофе. Все ясно, это обезвоживание. К тому же я не помню, когда в последний раз ел. Вот и разгадка. Сердце у меня колотится слишком быстро, голова кружится. В паре метров от скамейки я замечаю питьевой фонтанчик. Ковыляю к нему, жадно пью. Голова по‐прежнему кружится. Нужно поесть. Но я не голоден.

Проверяю телефон. Салли напоминает мне адрес клиники. Это на западе Нижнего Манхэттена. Я добираюсь туда с десятиминутным опозданием. С меня ручьем течет пот, голова кружится. В медицинском центре «Доусон» есть швейцар. Он проверяет мои документы и только потом впускает в здание. Оказавшись внутри, я прохожу через металлоискатель, за которым стоят мужчины с пистолетами. В другом углу помещения регистратор за стойкой снова проверяет мои документы и лишь затем говорит, на какой этаж мне нужно подняться. Интересно, во всех медицинских центрах Нью-Йорка такие порядки?

Выйдя из лифта, я попадаю в приемную, напоминающую вестибюль дорогой гостиницы. На кожаном диване сидят Айлин и какой‐то незнакомый мне мужчина. В окне у них за спинами виден Гудзон.

– Привет, Че, – говорит Айлин, вставая. – Это Эл Вандермеер. Один из адвокатов Макбранайтов.

Мы обмениваемся рукопожатием. Я рад, что родоков здесь нет. Совершенно не представляю, что сказать Дэвиду.

– Ты в порядке? – спрашивает Айлин.

Я отвечаю, что да, и сажусь. Глубоко дышу, считаю про себя до десяти. Интересно, адвокат Макбранайтов пришел убедиться в том, что на сканирование и на беседу с врачом придем именно мы с Розой, а не какие‐то подставные лица? Я вижу четыре двери, но стойки регистратора нигде нет. И стопки журналов тоже. Совсем не похоже на приемную в клинике. На стеклянном столике перед нами стоит графин с водой и стаканы. Я наливаю себе воды, выпиваю залпом.