Игорь Фёдоров - Волк

— Главное — родителей не привлекать.

— Обратишься в полицию, родители узнают, — заметила Аля.

— У меня тоже есть идея, — сказал я, — если он скрывается где-нибудь в лесу, я смогу его вычислить. И обезвредить.

— Мне не нравиться обе ваших идеи, — вмешалась Аля.

— Я буду с ним нежен.

— Будем бить по всем направлениям, — не обращая на Алю внимания, подытожил Паха, — я не думаю, что он может представлять для нас угрозу, но лучше просчитать все заранее и загнать его в угол.

— Если не ходить по одиночке темными переулками, то бояться ничего не стоит, — добавил я.

— А так как у нас скоро отработка, лучше вам сидеть дома.

— У него был пистолет, — вспомнила Аля.

— Навряд ли он вспомнил о нем, лишившись глаза, — решил я, — судя по всему, ему там было очень больно.

— А после?

— Ну вот я бы, например, не вспомнил.

— У меня есть пистолет, — важно заявил Паха.

Мы все знали, что у Пахи есть ствол, только он нам еще не показывал, потому что…

— Он немного не зарегистрирован, но вполне работоспособный. Я как-то выезжал с охранником в лес и, по крайней мере, по банкам я стреляю хорошо. Так что, если мы его подкараулим…

— А если он опять не один? — прервала его Аля, — Может тот мужик с автоматом где-то рядом?

— Все может быть, — пробормотал я неуверенно, — но он попал в капкан в первый и последний раз.

— Ты это видел?

— Я это слышал, и поверь мне, он орал не от радости. А о смерти батюшка рассказал.

— Все равно, мне от этого не легче.

— Вся их компания потерпела поражение, в той или иной степени. Скорее всего, он один.

Я хотел добавить, что Тимофеев должен быть морально подавлен, обессилен. Помощи ждать не приходится, средств к существованию нет, податься некуда. Его карта бита. Но судя по тому, с какой интонацией он говорил, Тимофеев полон сил и оптимизма. И у него есть цель. И это пугает.

— Товарищи, — громко сказал Паха, — тут у нас сборище всяких магов и волшебников. Неужели мы не сможем справиться с одним инвалидом, который к тому же находится в розыске и на нашей территории?

— Все мы сможем, — наконец-то подала голос Марина. Она хотела казаться бодрой и веселой, — с такими-то помощниками.

Это день должен быть моим днем. Пока Аля и Марина под руководством Ольги Петровны жгут свечи, вглядываются в зеркала, шепчут защитные заклинания и просят духов о поддержке, я решил не терять времени даром. Главное, как всегда — все продумать.

Тимофеев следил за нами, а значит, периодически объявлялся возле дома Тряскиных, скрываясь в лесу среди деревьев и кустарников. Очень удобное место для наблюдения. Правда, оттуда можно видеть только то, что происходит перед забором и открытый гараж. Так что, много полезной информации он не получил. Но с точки зрения маскировки, это место очень подходит для разведки. Лес большой, точка обзора может быть любой и с легкостью меняться на более подходящую на данный момент. Он видел меня, мотоцикл и Марину. Много ли надо ума, чтобы понять, что это за мотоцикл, и кто эта девушка рядом со мной. Думаю, для этого восьмилетнего образования Тимофееву хватит. А значит, надо переживать уже не за двоих, а за троих дорогих моему сердцу людей.

В зависимости от того, как долго он находился в статусе наблюдателя, в лесу должен остаться его запах, указывающий, откуда Тимофеев пришел, и куда теперь направился. Может он и ночует где-нибудь среди берез и прячется под полиэтиленовой пленкой от дождя. А если это так, то я, в образе волка, мигом смогу его убедить, что он не прав. Лес, это моя стихия. Зрение у меня лучше, нюх острее. Только жалко, что лешего нет. С его тягой к играм мы бы враз разыграли Тимофеева.

Я поделился своими мыслями с Пахой. Мы сидели у него в гараже на следующий день после объявления Тимофеева. Ворота мы закрыли, чтобы вечер и посторонние взгляды не проникали внутрь. Дельфин мирно спал на своем месте, рядом с автомобилем Тряскина-старшего. Мой, пока еще безымянный, мотоцикл стоял возле стены, в ожидании прогулки.

— Ты это хочешь провернуть прямо сейчас? — спросил Паха.

— Именно сейчас, — ответил я, — не теряя времени даром.

— Эффект неожиданности? Как Суворов через Альпы? Где-то я уже об этом слышал.

Подтверждая серьезность своего намерения, я достал из внутреннего кармана ветровки нож, аккуратно завернутый в полотенце.

— А свою шкуру не хочешь попробовать? — Паха достал с верхней полки стеллажа рулон, привезенный нами из поселка и завернутый в пакет. Все забывал забрать его с собой.

— Я еще не знаю, как она функционирует. Потом как-нибудь разберусь.

Паха положил пакет обратно.

— Хочешь произвести на Марину впечатление?

— И на Марину, и на Тимофеева. Надо, хотя бы узнать, здесь ли он. Может уже поменял место дислокации.

— Ночи дожидаться не будешь? Еще светло.

— Хочу успеть выспаться, чтобы завтра не проспать.

— Да уж, — согласился Паха, — за нами везде следят — и в институте, и тут. У всех мы на крючке.

— И поэтому они думают, что мы беззащитны.

Паха задумчиво покивал головой:

— И ты хочешь доказать обратное?

Я не стал отвечать на этот вопрос, и так все понятно.

— Марине, судя по всему, угрожает опасность.

— Ты тоже повелся на это? — поморщился Паха.

— Хорошо, что не Але, — намекнул я.

Паха смиренно склонил голову:

— Я тебя понял, чувак.

— И мне нужно от тебя кое-что.

— Говори.

Я приоткрыл ворота, и выглянул наружу. Солнце уже коснулось верхушек сосен. Лес молчал, срывая все свои тайны. По трассе перед лесом промчались два автомобиля. Ничего подозрительного я не увидел.

Мы еще немного поговорили, я дал Пахе несколько инструкций и со словами…

— Пожелай мне удачи.

— Удачи!

…я перебежал трассу.

Я не спеша направился к своему проверенному пню, внимательно вглядываясь в каждое дерево, в каждый куст, прислушиваясь к каждому звуку. Но вокруг стояла благословенная лесная тишина, которая бывает в лесу только вечером и в ясную погоду. Иногда я останавливался и просто стоял, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Но оба, и лес и голос, сегодня были немногословны. Да и на душе у меня было тихо и спокойно, как бывает всегда, когда город далеко, а его звуки становятся все тише и тише.

Легкий ветер промчался мимо меня. Я попробовал принюхаться, в надежде почувствовать запах дыма, пороха, грязного тела. Но только запах смолы и поздних цветов попытались убедить меня, что эти места безопасны для двух студентов и их подруг.

Я подошел к своему знакомому осиннику, скрывающий мой пень для оборота. Уже один раз я использовал здесь свой нож, и все сработало нормально, кроме утренней прогулки Пахи. Ну да ладно. Для начала я воткнул нож в пень, снял ветровку и повесил на ближайшей осинке. Потом минут двадцать я походил вокруг да около, всматриваясь и прислушиваясь к окружающему пространству. Ни единого намека на опасность. Время пришло.