Игорь Фёдоров - Волк

Мы, в свою очередь, тоже предполагали, для чего нас вызвали и были готовы к жаркой дискуссии, хотя и не верили в положительный исход. Переубедить преподавателя в чем либо, невозможно. Так показывает жизненный опыт. Поэтому нам было все безразлично, и бунтовали мы ради бунта.

— Это подавление свободы выбора, — спокойно сказал Паха.

— Это ради вашего же блага. Я сразу поняла, что вы хулиганы. У вас на лицах обозначен подростковый максимализм и это не так хорошо, как вы думаете. После прошлогоднего случая вы до сих пор остаетесь у меня в черном списке. И, честно сказать, я жду не дождусь, когда вы опять оступитесь, чтоб с позором отчислить. И тут уже ни деньги, ни связи не помогут.

— Если вы нас рассадите, мне не у кого будет списывать, — поделился я, — и я скачусь до двоек.

— В таком случае на производство не попадет очередной проходимец.

Зараза!

— В нашей группе мы — изгои, — продолжил Паха, — нас не любят. Если нас рассадят, мы будем беззащитны перед этим агрессивным стадом.

— Очень хороший повод влиться в коллектив и найти новых друзей.

— Вы не понимаете…

— Нет, не понимаю, — перебила завуч, — не понимаю, как можно было купить экзамены, в то время, как Митрофанов, какой-никакой, но явился.

Паха несколько помрачнел:

— Во-первых, я жутко болел, и готов был прийти на пересдачу. Хоть сейчас.

— Уже не надо.

— Во-вторых, это была идея моего отца, причем идея чистая и бескорыстная. В какой-то степени.

— Еще какая корыстная.

— Да вы же сами взяли эти деньги!

Пожалуйста, только не сболтни лишнего, мысленно попросил я. Так ли мы уверены, что часть денег осела в карманах деканата.

— Эти деньги, которые я взяла с омерзением, пошли на ремонт института. В частности, третьего этажа. Остальное было сделано за счет учебного фонда. Можно было бы даже сказать «спасибо» Алексею Викторовичу. К сожалению, это распространенная практика, когда родители платят деньги за своих детей. Приходиться с этим мириться. Хотя деньги пошли на благое дело, сам поступок отвратителен.

— Но я-то об этом не знал, — Паха посмотрел на завуча невинными глазами, — и сам был в шоке от случившегося. Я же учил, готовился.

— Мы вместе готовились, — встрял я.

— Митрофанов, тебя не спрашивают. Твою «четверку» честной тоже не назовешь.

— И мы с Серегой накануне экзамена не пили, не гуляли, как все остальные. Просто оба нечаянно заболели, только мне было на порядок хуже. Наверно в той кафешке макароны были не свежими, даже?

Он посмотрел на меня, ожидая поддержки.

— И чай пах плесенью, — добавил я.

— Вот мы и отравились. И мне до сих пор неловко, не потому что я не пришел на экзамен. Не потому, что за меня заплатили. Бог нам всем судья. Мне стыдно, что я оставил своего друга одного, без поддержки.

— Гореть тебе в аду, — буркнул я.

— В свою защиту, хочу сказать, что я молился за него…

Завуч спрятала лицо в ладони, ее плечи задергались.

— …и благодаря моим молитвам, он сдал.

Я усердно кивал головой.

Завучу понадобилось время, чтобы стать серьезной.

— Знаю я, как он сдал.

— Главное — результат.

Если бы Паха чуть поднажал, завуч бы рассмеялась, что случается не часто. Но и данный эффект был неплохим.

— Вам обоим надо было в театральный поступать. Все предпосылки для этого имеются. На будущее — если я вас все-таки выгоню, поступайте туда. У меня там подруга работает, замолвлю за вас словечко.

— А пока? — спросил я.

— А пока вы будете сидеть за разными партами, и налаживать отношения с коллективом.

Другого мы и не ожидали. Главную задачу мы выполнили — поглумились над завучем. Правда, в итоге только позабавили, но разве это плохо? Может, наши отношения будут более теплыми.

— Это еще не все, — продолжила завуч.

Вы вздохнули и приготовились к еще худшим новостям.

— Вы не приходили на отработку.

Мы с Пахой переглянулись.

— О какой отработке идет речь? — спросил я.

— Общественно-полезный труд. Обязателен для всех. Студенты, окончившие первый и второй курсы, дружно занимаются улучшением внешнего и внутреннего вида нашего института.

— Во время своих законных каникул? — удивился Паха.

— Это не справедливо, — сказал я, хотя в школе против отработки ничего не имел.

Буду ли я успевать встречать Марину из библиотеки. Лето прошло, с каждым днем темнеет все раньше и раньше. Да и я уже привык к роли охранника. Это как ответственная миссия, которая неплохо поощряется со стороны охраняемой.

Замечание про справедливость завуч пропустила мимо ушей:

— Раньше студентов отправляли на картошку в октябре, теперь, вместо этого — июльская отработка. Покраска парт, поливка клумб и так далее. Вы заметили, как все вокруг изменилось?

— А мы были не в курсе всяких там отработок, — возмутился Паха.

— А надо было на экзамены приходить вместе со всеми.

Мы готовы были все стерпеть, чтобы искупить вину, которая нам казалась не такой уж и тяжелой, но эта новость была слишком неприятной и неожиданной.

— После уроков, скажем, числа с десятого, поступаете в распоряжение нашего завхоза. Не думаю, что это будет для вас обременительно. Потаскаете что-нибудь с места на место, гвоздь приколотите.

— А надолго это все? — с грустью в голосе спросил я.

— Две недели, с понедельника по пятницу. В субботу отдыхаете. Всего десять дней и… — она посмотрела на нас строгим взглядом, — стоит ли вам напоминать, что будет, если вы решите все проигнорировать?

— Нет, — буркнули мы, стараясь, чтобы злые нотки в наших голосах намекнули о нашем отношении ко всяким там отработкам и рабским повинностям.

— Вот и хорошо, — завуч мило улыбнулась, — можете идти. Скоро прозвенит звонок.

Мы уже выходили в коридор, как услышали:

— Тряскин!

Мы остановились.

— В противном случае, твои родители заплатили бы за твоего друга?

Вопрос был не к месту. Паха очень переживал за случившееся. Он виновато посмотрел на меня, я ободряюще кивнул.

— Не тушуйся, брат.

— Нет, — бодро ответил Паха.

— Я так и знала, — ехидно сказала завуч.

Потепления отношений на данный момент не предвиделось.

— Он сам бы за себя заплатил.

Не дожидаясь новых вопросов, мы выскочили в коридор.

Мы решили больше не качать права, чтобы не наломать новых дров. Еще старые не догорели. Мы смирились, решив, что ничего страшного не произошло, а быть отчисленным из-за очередных выкрутасов нам не хотелось. Паху дома ждала Альбина, его гражданская супруга. Я вечером встречаю Марину из библиотеки. Надо хоть иногда показывать нашим девушкам, что мы серьезные и ответственные люди, уверенно смотрящие в завтрашний день. Что с нами стоит иметь дело, а наше будущее — надежно и безоблачно. Но всегда что-то идет не так.